Говорят, что у актрисы Ирины Апексимовой плохой характер. Ее считают жесткой, дерзкой и капризной. В прессе главная героиня некоторых скандальных хроник имеет устоявшуюся репутацию стервы. Но, может быть, прав тот, кто однажды сказал: “Хорошее поведение — прибежище посредственности”? Или стоит быть точнее в формулировках?
Не жесткая, а справедливая, не дерзкая, а прямолинейная, не капризная, а принципиальная.
Не стерва, а всего лишь красивая и умная женщина. Верно одно: Апексимова — редкий человеческий экземпляр. А все остальное — всего лишь издержки популярности.
— Ирина, популярность — это приятно?
— Да, очень. Ведь люди становятся артистами не просто ради самовыражения, но и для того, чтобы их знали. Конечно, утомляет, когда лезут в личную жизнь. И злит, если журналисты объясняют это тем, что публика обязательно должна знать, с кем я, зачем и почему. Это неправильно. Давайте будем судить об артистах по тому, что они делают, а не по тому, с кем они спят.
— Вы с детских лет знали, что красивы?
— Нет. И сейчас не страдаю комплексами красоты. Всегда знала, что нравлюсь, могу произвести впечатление. Хорошо знала свои недостатки и достоинства. А в детстве была такой “девочкой–мальчиком”, хулиганкой. Считала позором для себя получать пятерки. По поведению был стабильный “неуд”, хотя ставили “уд”, конечно. А однажды меня вообще хотели выгнать из школы.
— Слышала, что дрались с мальчишками…
— Дралась, и люблю это дело по сей день. Вообще люблю, когда дерутся мужчины. С удовольствием сама пытаюсь влезть.
— Родители желали вам судьбы актрисы?
— Мама желала. А папа — очень не желал. Редкий родитель желает своим детям судьбы несчастной. Я благодарна своим родителям. Они дали мне все, что можно было дать в советское время: театральный класс, английскую, музыкальную, хореографическую школы. Все свободное время я проводила в театре, за кулисами.
— Когда приехали в Москву поступать в театральное училище, верили в успех?
— Да, три раза поступала — и каждый раз верила. Поступала даже на отделение оперетты. Между поступлениями была балериной, каждый вечер танцевала в кордебалете. Если бы не поступила в третий раз, наверное, продолжила бы балетную карьеру. Потом, когда попала во МХАТ, да еще к Табакову, понимала, что мне невероятно повезло: я попала к большому артисту. Ведь это был период, когда пропадали целые курсы. Никогда не играла в массовке. Сразу же получила серьезную роль, доставшуюся по наследству от ушедшей из театра Анастасии Вертинской. И потом были серьезные роли.
— Что не любите в театре?
— Дилетантизма. А что касается интриг и сплетен, то это необходимая часть любого организма, тем более творческого.
— В 97-м году во МХАТе вы возглавили профсоюз актеров, который не принял предложенный дирекцией проект нового устава театра. Вас в числе других бунтовщиков сразу уволили. Чему научил скандал во МХАТе?
— Тому, что впредь нужно заниматься только самой собой, бороться только за себя и ни в коем случае за других. Да, я оказалась выброшенной из жизни театра, где сыграла множество замечательных ролей. Это была большая потеря. Больше всего на свете я тогда хотела играть. Артисты — как наркоманы. Но были и позитивные моменты: тогда я обрела полную независимость и стала сама решать свою судьбу. Потом, через суд, мы все восстановились на работе. Но я не стала туда возвращаться.
— Нашли альтернативу МХАТу?
— Виктюк. Это великий мастер сцены, гениальный режиссер.
— Но он так кричит на артистов во время репетиций…
— Он кричит, ругается матом, а его обожают.
— С бывшим мужем Валерием Николаевым вы снялись в фильме голливудского режиссера Филиппа Нойса “Святой”. Какое впечатление на вас произвели съемки в Голливуде?
— А какая, собственно, разница — съемки в Голливуде или на “Мосфильме”? По-моему, нет никакой разницы.
— Ну и как же там относятся к русским актерам?
— Так же, как и к японским, арабским. Конечно, относятся хуже, ведь для американцев лучшая нация — американцы. А для французов — французы. А как, по-вашему, в Москве относятся ко всем другим нациям? Давайте попробуем — запустим в Россию какую-нибудь неизвестную артистку из Америки. Да кому она здесь нужна? К тому же плохо говорящая по-русски?.. Не нужно строить иллюзий насчет Запада. Чтобы там получилась карьера, нужно положить на это все: жизнь, молодость, здоровье. Начать все сначала. Это та же ситуация, когда я в девятнадцать лет из провинции приехала в Москву.
— А у вас возникало желание просто остаться в Америке?
— Если у меня возникает желание, я его реализую. Нет, никогда. Почти год я прожила в Лос-Анджелесе. Единственное желание, которое у меня тогда возникло, — вернуться в Москву. Быть домохозяйкой в США и радоваться предстоящему в выходные шопингу — не для меня. Дело в том, что я практически ничего не делала в Лос-Анджелесе. Я чуть с ума не сошла. Единственное счастье заключалось в том, что каждый месяц я летала во МХАТ играть спектакль. Потом окончательно вернулась в Москву. Я скучала по другому ритму жизни, другому стилю жизни, другому менталитету. И моя мама не осталась в Америке. Там она периодически подрабатывала, аккомпанируя на эмигрантских концертах. Она жила в Бруклине и общалась только с эмигрантами, которые жили и живут исключительно Россией. Она, по–моему, за всю историю эмиграции в эту страну была единственным человеком, который просил получить статус беженца обратно в Россию. Почему? Да потому что!!! Люди, рожденные здесь, должны жить здесь! Чтобы нормально адаптироваться в американских условиях, там нужно родиться или переехать в юном возрасте. И жить так, как живут американцы, а не замыкаться на своем, достаточно тесном окружении эмигрантов, которые не живут американской жизнью и уже не живут своей.
— Ирина, в Париже вы получили премию за лучшую женскую роль...
— Когда у человека много всяких регалий, он говорит обо всех, а когда у меня одна на всю жизнь, я говорю об этой, одной-единственной премии! Это была роль в фильме “Октябрь”. Был какой–то фестиваль во Франции, на котором я не присутствовала, потому что рожала ребенка в Америке, а когда приехала в Москву, мне сообщили, что я получила приз за лучшую женскую роль. Было очень приятно.
— Знаю, что мечтаете сыграть милую, нежную девушку.
— Я желаю сыграть все! Да, однажды мне показалось, что внешность стильной роковой женщины — мой крест. Началось все с Дениса Евстигнеева, когда он впервые снял меня в роли стервы в фильме “Лимита”. Имидж закрепился.
— А самой по душе этот образ?
— Существует определенная внешность. Существуют брюнетки, которые всю жизнь играют плохих, и существуют блондинки, которые играют Белоснежек. Но это абсолютно неверное восприятие! Среди блондинок есть женщины гораздо страшнее и опаснее многих брюнеток. То же самое могу сказать и о блондинах.
— Один актер сказал мне: “Апексимову боятся мужчины, потому что не каждый из них готов сыграть роль бойфренда роковой женщины”.
— Понимаете, на меня перестали смотреть как на женщину. Вот идет по улице симпатичная девушка, и на нее обращают внимание мужчины. На меня же обращают внимание прежде всего как на знакомое лицо. Знаете, как приятно, когда за границей какие–то мужики, не знающие, что я в России популярная артистка, на меня просто смотрят! Удовольствие немыслимое!
— Пристают?
— Иногда. А так — нет. Наверное, боятся. Видят — черная… Стерва.
— Никогда не думали выкрасить волосы в другой цвет?
— Цвет? Все знают меня как брюнетку. Перекраситься для меня — все равно что сделать пластическую операцию. Знаете, когда немолодая женщина делает пластическую операцию, она все равно не становится молодой. Сразу видно, что это немолодая женщина с пластической операцией. Так и я буду брюнеткой, но с белыми волосами. А вот длинные волосы — это из разряда мечты. Не люблю экспериментировать с внешностью. Ненавижу и не допускаю до себя имиджмейкеров, стилистов... Никто не знает меня лучше меня. И пусть я буду такой, какой меня создал Бог. У меня белая кожа и черные волосы. И не надо это исправлять.
— И в одежде предпочитаете черный.
— Я покупаю ту одежду, которая мне нравится. Помню, носила четыре года подряд брюки, купленные за пять центов в Америке. И обожала их не потому, что они стоят пять центов, а потому, что они хорошие. Понятно, что в последние годы я не захожу в секонд-хэнд. А когда-то заходила. У меня есть один любимый магазин в Лос-Анджелесе: там я готова скупить все. В нем продается одежда самых разных французских модельеров, их никто не знает, но вещи классные, просто немыслимые! У меня оттуда всего несколько вещей: это недешевый магазин. Вообще я люблю шмоточные магазины. И в одежде, вопреки распространенному мнению, предпочитаю не жесткий стиль. Что–то нежно-розовенькое я, конечно, никогда не надену. Также терпеть не могу цветное. Да, мой любимый цвет — черный.
— Который подчеркивает и без того стройную фигуру. Занимаетесь спортом, соблюдаете диету?
— Стройная фигура — это нервная система, при которой я не могу сидеть, лежать, отдыхать. Мне нужно все время что–то делать. Я не способна на то, чтобы потратить два часа своего времени на маникюр, педикюр, водяные бани...
— Так каков же тогда ваш рецепт красоты?
— Его нет. Ну, разве что… стараюсь не выпивать каждый день. Правда, пока не получается. Так что о здоровье я забочусь. Витамины? Нет, не принимаю. Курю много. Пачку в день, стабильно.
— Легко научились водить машину?
— Пара друзей научила меня заводить ее и включать первую скорость. У меня не было возможности долго ездить, и я сразу научилась. На второй день езды загорелась вся электрика в машине. Помню, когда была еще “чайником”, то въехала в “задницу” начальника ГАИ одного из районов Москвы. Долго умоляла отпустить. Первым моим автомобилем был “Москвич”. Не потому, что я мечтала о 41-м “Москвиче”. Просто приобрела то, на что хватило денег. Потом были всякие “Жигули”… И наконец я купила себе “БМВ”. Чему очень радовалась. С недавних пор езжу на “Понтиаке” черного цвета. Люблю машины черного цвета. Я была более чем рада, когда мой любимый мужчина подарил мне этот “Понтиак”.
— Машина этой марки — предел мечтаний?
— Нет, мечтаю о “Ягуаре”. Черном или красном. Хотя… нет, только черном. Машина должна быть солидной — это не бижутерия. Проблема “женщина за рулем”? Существует, но она немного надуманна. Гораздо опаснее водители “Волг”. Это такие, в шапках–ушанках... Но если я вдруг вижу, что кто-то по-идиотски поехал, — значит, за рулем баба.
— Как реагируете на сплетни о себе? Вспомните самую сногсшибательную?
— Многого не знаю, потому что мне, к сожалению, не говорят. Но слышала, что я жила с голливудским режиссером Филиппом Нойсом, была его любовницей. Вот так-то.
— В первом муже, Валере Николаеве, сразу увидели необходимого человека?
— Нет, слава богу, не сразу. Мы учились на одном курсе. Я заметила его только через несколько месяцев. А потом какое–то время присматривалась.
— А каким должен быть мужчина, чтобы вы обратили на него внимание?
— Он должен быть мужчиной. Во всяком случае, им казаться. Не люблю красивых мужчин, терпеть не могу нарциссов. Он должен быть уверенным в себе. Это не значит, что он должен быть богат, но он должен быть самодостаточным. Ненавижу ханжество, жадность... Короче, люблю сильных мужчин. Таких, которые делают себя сами, ни на что не жалуются и не ноют.
— Сегодня в вашей жизни появился настоящий мужчина?
— Может быть, боюсь сглазить.
— За вами нужно красиво ухаживать?
— Да, за женщиной необходимо красиво ухаживать — и в самом начале отношений, и тогда, когда она тебя уже полюбила. Часто случается так, что ухаживают безумно красиво, по-настоящему, по-рыцарски, как пишут в романах, а когда своего добился — и куда все делось?.. Знаете, как сказала одна умная женщина: “Сначала ты можешь дать денег столько, сколько считаешь нужным, но никогда не имеешь права дать потом меньше”.
— А как это звучит в вашей интерпретации?
— Очень просто. Если ты за мной уже начал красиво ухаживать — будь добр, дорогой мой, продолжать это делать всю свою проклятую жизнь.
— Боитесь семейных уз?
— Боюсь того, что кто-то меня начнет к себе приковывать, держать. Этого не надо делать. Меня можно удержать лишь тем, что не держать вообще. Иногда мне можно диктовать условия. Но только в том случае, если я сама этого хочу. А если нет — бесполезно. А насчет свадьбы… Представляете, я думаю, что один раз в своей жизни женщина должна надеть белое платье. Один раз в жизни. Пусть это будет брак на два дня, но это белое платье обязательно надо надеть. Когда я смотрю на невест в белых платьях, то очень жалею, что у меня по дурости не было такого же. А брак… В принципе, я не очень понимаю, что такое брак. С одной стороны — не понимаю, почему нет: если люди любят друг друга, то почему бы не узаконить свои отношения? Никто же не говорит, что это на всю жизнь! А с другой стороны — зачем ставить штампы?.. Короче, сложный вопрос. Но меня никогда не интересовали штампы в паспорте.
— Так вы все-таки против свободных отношений?!
— Что вы, я ревнивая женщина. Не знаю, может быть, я могла бы себе позволить, себе… свободные отношения. Я же знаю, что это не любовь, что это просто увлечение. Но я не могу представить такое же со стороны своего мужчины.
— По слухам, Ирина Апексимова — успешный продюсер. Из вас получилась хорошая бизнесвумен?
— У меня есть театральная компания, свое актерское агентство, которое делает спектакли. Но я плохая бизнесвумен. Вот сидят рядом люди (показывает на маму и подругу), на которых можно опереться в актерском агентстве. Я же просто начальник паники. Этим нужно заниматься — это отдельная профессия. А так проблема добывания денег в моей жизни существует всегда. Ежесекундно! Найти деньги на спектакль, который никогда не принесет огромной прибыли, — это очень непросто.
— Правда, что вы с Валерой Николаевым зарабатывали себе на жизнь чечеткой в ночных клубах?
— Да, вы вспомнили не очень романтический эпизод из моей жизни. Это было начало девяностых годов, когда у нас не было денег, а если они и были, то на них нечего было купить: в магазинах ничего не продавалось. Кто-то, слава богу, позвал меня и Валеру Николаева отработать в концерте за дополнительный гонорар. После этого нас стали приглашать в кооперативные рестораны, где богатые люди того времени любили развлекаться. Вот мы в этих ресторанах и зарабатывали на жизнь чечеткой. Я уже говорила однажды, что готова работать кем угодно, если мне необходимо зарабатывать деньги. Мне хорошо знакома нужда. А мой ребенок ни в чем не должен нуждаться. Я соглашусь даже мыть полы, но никогда не буду ныть, что мне нечем кормить ребенка. И мне не стыдно было бить эту чечетку. У меня нет совковых комплексов.
— Актриса и продюсер Ирина Апексимова — строгая мама?
— Я неправильная мама. В чем-то абсолютно непреклонна, а в чем–то слишком мягкая. Даша учится в школе, в музыкальной школе и занимается балетом у Гедиминаса Таранды.
— Будет актрисой или балериной?
— Нет, я не желаю дочери судьбы актрисы, а балерины — тем более. Слишком короток век у актрис, а у балетных — еще меньше.
— Чего бы вы хотели больше всего на свете?
— Мне хотелось бы, чтобы моя дочь выросла сильной и самостоятельной. И чтобы я имела в себе силы и возможности ей помочь.
