Марина Могилевская — звезда телесериалов. Не успевает закончиться одна “мыльная опера”, как стартует другая. Можно сказать, она вошла в каждый дом. Наверное, это правильно, что ее лицо постоянно в кадре: красивая женщина, излучающая такую положительную энергию, должна поднимать настроение всей стране. Может быть, когда-нибудь фильмы с участием таких лучезарных звезд будут прописывать как лечебное средство от хандры. А в жизни она очень открытая, веселая, смелая, хрупкая… В общем, читайте сами.
— Как вам, трем красивым актрисам, удавалось не затмевать друг друга в сериале “Русские амазонки”? Классическая ситуация начала Троянской войны — стоит бросить яблоко с надписью “Прекраснейшей”… Выделиться хотелось?
— Конкурентность, к сожалению, свойственна актерской профессии. И не только актрисам. Мужчины порой так звездят, что… ой-ой-ой! Актерам свойственны и некоторый эгоизм, и зацикленность на себе. Дальше все зависит от таланта, ума и чувства меры.
Но эти съемки были исключением. Поскольку мы понимали, что мы ввязываемся в очень длинный марафон, то мы изначально пытались создать хорошие взаимоотношения, что потом переросло в настоящую дружбу, а это случается очень редко. Мы сейчас втроем с Аленкой Хмельницкой, Ирой Розановой часто встречаемся, без конца созваниваемся. Я приобрела двух замечательных друзей.
— Вы заметили, что не только ум, но и талант как-то сдерживает проявления звездной болезни. Это так?
— На своем опыте я замечаю, что чем талантливее человек, тем меньше он мешает своими излишними амбициями окружающим его людям. Наверное, талант — очень емкий дар: он предполагает и культуру общения в том числе, и долю здравой иронии к самому себе, интеллигентность в профессии.
Когда актер очень жестко требователен к окружающим в работе, то это как раз другое качество — оно работает на общий результат и не имеет ничего общего с капризами человека, требующего подтверждения своего превосходства.
Конечно, есть такой момент в актерской профессии, когда кажется, что — ах! — я работаю своей душой, все должны трепетать перед этим редким даром. Но это неправильно, это от расхлябанности. А разве оператор, например, не работает душой?..
— Расскажите, это так интересно. Говорят, что оператор может сделать актрису красавицей, а может и наоборот — “съесть” часть красоты и обаяния…
— Во-первых, быть красавицей не всегда нужно. Я всегда спорю с оператором, когда мне, например, надо быть в кадре замученной, а он колдует над выгодным светом. Бывает и наоборот: идет сцена, где от меня в кадре мужики должны сходить с ума, а на меня ставят нижний свет и подчеркивают подбородок как назло — я тоже начинаю обижаться.
Какая же это радость, когда оператор любит артиста! Помню, в фильме “Хоровод” Павел Лебешев два часа выставлял на меня свет для небольшой сцены. Все, что я недоиграла, — он мне сделал светом, показал, как в моей героине просыпается что-то инфернальное. Он мне “провалил” светом глаза, скулы. Взгляд стал необычным, глубоким... И когда я увидела на экране свое лицо, я готова была его расцеловать.
Но не всегда бывает такое взаимопонимание. Иногда зрители подходят и говорят так искренне: “Надо же, вы в жизни гораздо красивее! И глаза у вас голубые, а на экране — темные”. Я даже теряюсь и не знаю, как реагировать. Комплиментом это не назовешь.
— Говорят, вам надоели сериалы?
— Хорошие сериалы надоесть не могут. Например, после сериала “Марш Турецкого-1” я просила режиссера: “Разведите меня с Домогаровым! Мне надоело борщи варить! Я то на кухне, то в постели. И все! Такие безжизненные диалоги произносить язык не поворачивается. Добавьте жизни!” Вообще-то так часто бывает, что хочется свою роль поправить. Слава богу, что режиссер прислушался, и мы вместе стали искать интересные повороты роли.
— Помню, как моя подруга кричала прямо в телевизор: “Не изменяй Домогарову!” — другая, напротив, переживала за Андрея Панина, обаятельного влюбленного киллера...
— Я поначалу высказывала свои сомнения по поводу этого сюжета, говорила режиссеру, что зритель меня не поймет, ведь Домогаров — любимец женщин. Они все равно будут на его стороне. Но, с другой стороны, слишком правильным героиням не верят. Каждая женщина у экрана по своему опыту знает: любовь слепа и не выбирает, кто достойнее. Сначала влюбляешься, а потом размышляешь: мой ли это человек?
В итоге мы сделали это увлечение моей героини очень страстным, но абсолютно платоническим. Ведь моя героиня одинока — почему она не может заинтересоваться другим мужчиной? Это не измена. Откровенно говоря, такая ситуация выбора и сравнения только укрепляет настоящие чувства.
— Следующего испытания чувств к Турецкому ваша героиня не выдерживает, не так ли?
— Она уходит от Турецкого, такого замечательного, такого суперпрофессионала, но я считаю, это очень нужный и правильный поворот сюжета. Она такая преданная жена, в то время как в его жизни появляются другие увлечения. Даже у сильной женщины в какой-то момент сдают нервы. Иногда надо расстаться, чтобы понять: то, что есть, — пусть не идеально, но лучшего-то нет.
Правда, потом моя героиня вернулась к Турецкому. У нас, у женщин, это часто бывает. (Смеется.)
— В любовных сценах трудно сниматься?
— У меня их было много. Но даже при хороших отношениях с партнером простое прикосновение — это стресс, дикое испытание. Сложно постороннего мужчину обнять и прикоснуться к его губам, да еще на глазах всей съемочной группы, а позже — на глазах всей страны. Я совсем не понимаю тех актеров, которые говорят, что, снявшись в любовной сцене, по-настоящему влюбились. Для меня это похоже на патологию.
— А сыграть влюбленность в кадре легко?
— Чтобы сыграть влюбленную женщину, мне очень важно к партнеру просто хорошо, по-дружески относиться. Тогда легко. А когда есть напряжение, тогда все мысли заняты этим. Если я знаю, что с этим актером мне будет нужно играть влюбленность, то я сама изначально пытаюсь выстроить наши отношения. Смотрю на человека и вижу в нем только достоинства. Это и нетрудно: мне везет с партнерами...
— Очень мудрое решение: чем преодолевать неприязнь, лучше с ней не сталкиваться! А в эротических сценах часто приходится сниматься?
— По молодости — да. Сейчас отказываюсь, потому что в киносценариях эти сцены не оправданы. Да и редко такие сцены умеют снимать красиво.
— Одни говорят, что для актерской карьеры достаточно просто быть красивой, а другие, напротив, считают, что это мешает актрисе двигаться вперед в профессии. Скажите, быть красивой актрисой — это испытание?
— А я откуда знаю? (Смеется.) Красота — вещь субъективная. Поначалу очень часто использовали только мою внешность. Еще в Киеве, в Театре русской драмы, я играла в основном голубых положительных героинь. Мне было обидно, я так хотела играть характерные роли, а мне не предлагали.
Я рада, что сейчас я играю то, что хочу. Лучше меньше, но ярче. Например, в театре играю только характерные роли. А в сериале “Московские окна” я играла деревенскую тетку, такую бой-бабу, очень смешную, хохотушку, с невероятной прической, с серьгами до пупа. Я себе подкладывала объем, чтобы быть пышнотелой. Вживаясь в образ, я душилась таким убойным запахом, а-ля “Красная Москва”. Когда я меняюсь до неузнаваемости, то получаю огромное удовольствие!
— А напротив, играть трагическую судьбу — это испытание? Как вы избавляетесь от тяжелого душевного осадка?
— Это проблема, конечно. Я задумалась об этом, когда закончила сниматься в сериале “Красная капелла” — об одноименной разведсети в годы Второй мировой войны. У моей героини на глазах расстреливают всю семью, она лишается рассудка...
После недели съемок я сама была просто полностью истощена. Первый раз в жизни я поняла, что моя работа — опасная штука. Сразу из Риги я полетела в Киев, где снималась в мелодраме “Любовь слепа”, и там я просто отдыхала душой. Оказалось, что моя работа может быть и спасением. Она может и измучить, и зарядить.
— Близкий человек понимает в такие минуты?
— И родители, и подруги понимают мои профессиональные издержки, а с мужчинами мне везет меньше. Пониженное настроение, усталость после трудной работы они принимают за плохое отношение к себе. Не ценят другие более важные вещи.
— Вы очень требовательны к мужчине, который рядом? Что цените прежде всего?
— Я прежде всего очень ценю мужчин, одержимых любимым делом. Очень ценю ум и талант. Я родилась в год Собаки, поэтому я человек очень преданный в любви. Я отдаю себя всю до конца. Наверное, это мой недостаток. Чем больше отдаешь, тем больше и берут. А хочется такого же отношения к себе! Что неразумно, ведь каждый любит как умеет.
К сожалению, с годами приходится корректировать свой идеал. Я до 20 лет ни с кем даже не встречалась, ждала принца на белом коне. Сегодня смотрю на свое будущее более реально, но и сейчас не теряю надежды.
— Ваш бывший муж, бывший гендиректор РТР Александр Акопов, тоже человек творческой профессии, продюсер. Творческим людям понять друг друга легче?
— Когда люди занимаются одним делом, то им, с одной стороны, проще друг друга понять. А с другой стороны, такой союз требует от каждого много мудрости и терпения. В нашей семье каждый испытывал недостаток внимания к себе. В нашем разводе виновата в большей степени я. Все-таки женщина всегда должна быть умнее, тоньше, уступчивее, уметь пойти на компромисс.
Может быть, я была слишком молода, поэтому и не сумела правильно распределить силы между работой и семьей. Мне тогда хотелось слишком много работать. Сегодня я понимаю, что это неверно. Семья — это огромный труд, требующий времени и душевных сил.
— Любопытно, что подтолкнуло вас, востребованную актрису, два года назад написать сценарий фильма о любви “Все, что ты любишь”?
— Я устала от обилия детективов. Хотелось простой трогательной истории о любви, а не предлагали. Написала даже без конкретной мысли это воплотить. Моя героиня, художница, бросает сытую, обеспеченную жизнь, уходит в свободное плавание, продает свои картины на Арбате. Становится внутренне свободной, более красивой и раскрепощенной. Встречает новую любовь...
Эту историю я сочиняла, когда моя личная жизнь была в порядке. Но все, что я нафантазировала там, сбылось со мной с какой-то фатальной точностью, вплоть до таких мелочей… Я не писала о себе, но, видимо, вложила в эту роль свое отношение к жизни. Я сама же и сыграла главную роль в этом фильме.
— Это мистика? Роли влияют на судьбу?
— Да, но всему есть очень простое объяснение. Роль проявляет черты характера, те, в свою очередь, поступки. Иногда я анализирую все, что со мной происходит после очередной роли. Люблю свою профессию за возможность разобраться в самой себе. Открываешь в себе то, о чем не подозревала.
— С возрастом у вас поменялось отношение к профессии?
— Да. Поначалу работа и была всей моей жизнью. Мне так хотелось играть! Была неразборчива и жадна до ролей. Любая роль казалась мне самой интересной. А сейчас стала очень разборчива. Я могу выбирать, отказывать, когда не вижу для себя новизны материала.
Мне не страшно сделать паузу в съемках. Хочу просто аккумулировать силы. Я поняла, что это тоже часть моей работы.
С апреля по декабрь прошлого года я снималась в 5 фильмах. Бесконечные перелеты: Киев—Одесса—Рига—Париж—Москва. И сейчас вот уже месяц я не снимаюсь. Играю в спектаклях, читаю, хожу в бассейн, спортивный клуб, кино. Люблю просто наблюдать за окружающей жизнью. И пока мне хорошо.
— Говорят, у вас необычная квартира…
— Я всегда мечтала об открытом светлом пространстве. Ведь все детство мы с мамой жили то в коммуналке, то в хрущевке. В своей квартире я снесла все стены. Светлая просторная студия, большие окна, 12-й этаж и вся Москва внизу. Я воплотила свою мечту, просыпаюсь — и мне комфортно и радостно.
— Это просто “башня из слоновой кости”, о которой мечтают рафинированные эстеты… А где же вы храните наряды?
— Храню не очень удобно. Наряды и обувь упакованы в четыре огромных ящика и спрятаны почти под потолком. Найти нужную вещь бывает непросто. За красоту свободного пространства приходится расплачиваться некоторыми неудобствами.
— Я с любопытством прочитала о том, как вы создаете себе хорошее настроение с утра с помощью медитации и выбора духов…
— Все, что меня окружает, — это и есть мое настроение. Бывает, я открываю глаза, а за окном пасмурно. Хочется себе помочь — цветом, запахом... Сегодня я хочу быть другой женщиной, более счастливой и удачливой. Если я не уверена в себе, то выбираю терпкие духи. Когда я в благостном расположении, то предпочитаю нежные легкие духи. Вообще-то, когда мне хорошо, люблю аромат свежести в духах “Light blue” от Дольче и Габбана.
Создать себе настроение можно многими вещами. Я люблю ходить в гончарную мастерскую, где сама леплю горшки, чашечки из глины, раскрашиваю их. Пить чай из самодельной чашки — невероятное удовольствие!
— У вас есть предпочтения в модных брендах?
— Вообще-то для меня лейбл не имеет никакого значения. Вот сейчас платье для презентации мне шьет Игорь Чапурин. Посмотрим, что получится. Я и в бутике, и в маленьком провинциальном магазинчике могу подобрать себе одежду, не испытывая дискомфорта. В Москве обычно еду в “Черутти”. Там всегда есть выбор одежды классического стиля.
— Как вы относитесь к съемкам в рекламе?
— У меня один принцип: я готова рекламировать только качественный товар. Ведь я его рекомендую потребителю от своего имени. Я два года была лицом российской ювелирной компании, мне было приятно поддержать такого замечательного производителя.
— Рекламировать бриллианты — очень подходящее занятие для кинозвезды. Но говорят, что вы еще и классно консервируете? Как в вас это сочетается — гламурность и домашность?
— Закатываю крышки и обдумываю роль. Очень удобно. Руки заняты — голова свободна. Это укрепляет душевное равновесие.
