Быть женой человека, который носит фамилию Кончаловский, непросто. Еще сложнее при этом не остаться в тени, громко заявить о себе городу и миру. Любовь Толкалина, жена молодого и очень перспективного режиссера Егора Кончаловского, — из таких. Актриса, до того снимавшаяся только в небольших ролях в обоих “Антикиллерах”, недавно поразила Берлинский фестиваль своей игрой в картине Ольги Столповской и Дмитрия Троицкого “Я люблю тебя”. Пикантности ситуации добавило то обстоятельство, что фильм снят на нетрадиционную для российского кино тему сексуальных меньшинств. Толкалина вообще не из стеснительных — у нее за плечами опыт работы для журнала Playboy, а ее фотографии в обнаженном виде можно запросто найти в Интернете. При всем том она любящая жена и мать, и даже примерная домохозяйка.
— Как фильм “Я люблю тебя” принимали в Берлине?
— Никогда в жизни мне не говорили такого количества комплиментов как актрисе, причем самые обыкновенные люди. Жаль, что я была только на третьем показе, пропустила сеансы для прокатчиков и кинокритиков.
— Ну и к лучшему, наверное, критики — народ недобрый.
— Не скажите: если бы я появилась перед ними в своем шикарном платье, в том, которое я привезла с собой на Берлинский фестиваль, наш фильм оценили бы еще лучше и обязательно купили бы в прокат. (Смеется.) Но по крайней мере нас пригласили на фестиваль в Торонто — это уже немало.
— Ожидали такого резонанса, когда фильм снимался?
— Ну я точно знала, что на какой-нибудь зарубежный фестиваль он попадет. Я не знаю, будет ли он у нас на родине удостоен такого внимания, как там, потому как это все-таки не фольклор, по мотивам которого у нас очень любят снимать кино. И вообще наши критики очень резко отозвались о картине. Наверное, они не видели, что в Берлине показывалось еще. Я сделала одну попытку зайти в просмотровый зал — и не смогла. Когда я увидела в течение 15 минут жесткий мужской секс, я поняла, что не досмотрю это до конца.
— Ваш фильм претендовал на “Тэдди”, премию за лучший “розово-голубой” фильм.
— Была вероятность, что нас могут номинировать на этот приз. Но, как сказал Митя Троицкий, хорошо, что нам не дали “Тэдди”, потому что с таким призом возвращаться в Россию было бы неловко.
— Снимать, значит, ловко, а призы получать — нет?
— А наш фильм — он не о проблемах гомосексуалистов. Он просто о любви. И на самом деле многие наши зрители говорили, что фильм не специфический и не годится для номинации на “Тэдди”. Он очень нежный, необыкновенный, он не рассказывает какие-то подробности из жизни геев. Это история о том, как еще может случиться любовь и какая любовь может быть между людьми.
— У вас есть друзья с нетрадиционной сексуальной ориентацией?
— Среди моих близких друзей — нет. Вы знаете, у нас в стране нужно отважиться на то, чтобы объявить о своей ориентации. Прийти и сказать, как мэр Берлина: “Здравствуйте, я гомосексуалист”. Он так и сказал: “Простите, я не могу номинировать ваш фильм на “Тэдди”, потому что фильм не про нас”. Я знаю много девушек, которые не скрывают, что они любят женщин, и мне кажется, что ничего противоестественного в этом нет. Но это не близкие мои друзья. Но в конце концов — если человек познает себя, то почему бы ему не познать себя до конца? Мне кажется, что ты становишься гомосексуалистом только посредством каких-то ситуаций, в которых ты это понимаешь, конкретных ситуаций. Может быть, стоит поставить себя в такую ситуацию, которая заставит тебя задуматься. Не факт, что человек придет к выводу, что он гомосексуалист или наоборот. Может быть, это заставит его вообще любить людей — не важно, мужчин или женщин. Вообще, на самом деле жалко, что на свете существуют только женщины и мужчины.
— Съемка в гей-фильме, обложка журнала Playboy — вы не из стеснительных...
— Я так и знала, что вы так скажете. Но для меня это был потрясающий опыт, и я ни в коем случае не жалею, что так поступила.
— Например, в Интернете на запрос “Любовь Толкалина” первые десять ссылок предлагают бесплатно посмотреть на ваши обнаженные фотографии…
— Ужас какой! Я сама в этом виновата: когда я снималась для Playboy, то по глупости отдала все мои дела на откуп модельному агентству. И потом у меня было всего два дня на размышление, и между “да” и “нет” я выбрала “да”. Потому что я по жизни выбираю “да”. Но теперь у меня есть такой опыт. На самом деле сниматься обнаженной — в этом нет ничего страшного. Я в детстве профессионально занималась плаванием, проводила в купальнике основную часть своего дня. То есть шесть часов в день ты ходишь в трусиках по бортику. Когда вышли эти снимки, мои однокурсники по ВГИКу, перед которыми я все время переодевалась то в юбки, то в спортивные костюмы, сказали: “Ну наконец-то Толкалина разделась на всю страну!”
— Вы с Егором ездили в Берлин?
— Нет, Егор сказал: “Ну что ж я поеду посмотреть на чужой пирог?” И потом он занят очень, готовится к съемкам новой картины.
— А Егор видел фильм?
— Не видел. Но он ему уже заочно нравится. Он говорит, что, если меня пригласили на Берлинский фестиваль с моей полноценной главной ролью, это серьезное достижение. Я теперь точно знаю, что со мной это может случиться. Причем очень смешно: за день до того, как поехать на съемки в Киев, я была на гастролях в Ижевске. И вот лежу я в тамошней гостинице, смотрю по “Культуре” новости и вижу репортаж с Берлинского фестиваля. Ведущий говорит: “Был представлен фильм Ольги Столповской и Дмитрия Троицкого “Я люблю тебя”. А я лежу в Ижевске и понимаю, что мне туда ехать через два дня. Меня такие чувства переполнили: я скакала по номеру как сумасшедшая, меня бросало то в жар, то в холод. Там, в Берлине, Джек Николсон, Клаудиа Шиффер, а через два дня там буду я!
— Почему вы не захотели стать Кончаловской и оставили свою фамилию?
— Во-первых, мы с Егором официально не расписаны. А во-вторых: вы понимаете, что очень тяжело взять себе фамилию Кончаловская. Хотя бы просто потому, что ее носит Андрей Сергеевич! Я не тот человек, который бы сподобился на это.
— Вас хорошо приняли в семье Михалковых?
— Егор — нетипичный представитель своей семьи. Ему не очень важно, кто и что о нем скажет. Соответственно, ему не важно, что кто скажет о девушке, которая его сопровождает. Ему важно только получать какие-то положительные эмоции от взаимодействия с девушкой. В этом смысле он демократ. Он точно знает, что он представляет собой на самом деле, и ему не нужно больше уважать свою девушку только за то, что она нравится его отцу.
— А вы нравитесь его отцу?
— А я не знаю. Я его отца боюсь ужасно. Потому что, когда мы встречаемся, у меня такое ощущение, что я должна сидеть и впитывать, впитывать, что он говорит, потому что, если открою рот и что-нибудь скажу, это будет дико выглядеть. Лучше молчать, потому что я вообще непонятно как здесь оказалась, а со мною рядом сидит сам Андрей Михалков-Кончаловский! Я к нему отношусь не как к физической единице, а как к мифической личности. Прочитав все его литературные труды, я не могу представить, как Андрей Сергеевич может быть отцом Егора. Между нами существует серьезная дистанция.
— Вы помните, как Егор вас с ним познакомил?
— Конечно. Егор сказал: “Привет, папа, это Люба”. Андрей Сергеевич ответил: “А, та рыжая”. Вот это я очень точно запомнила. Я поняла, что разговор обо мне уже заходил. У Егора было много подруг, и каждую надо было как-то представить папе. Для того чтобы представить меня, он выбрал такое яркое эмоциональное пятно. (Смеется.)
— В богемной среде говорят о том, что Егор держит вас взаперти, не дает сниматься у других режиссеров…
— Это все ерунда. Егор не такой человек. Ему, наоборот, очень важно, чтобы рядом с ним был какой-то деятельный человек. Ему очень важно, что я где-то снимаюсь, что я ездила на Берлинский фестиваль. Я не думаю, что ему было бы приятно, если бы рядом с ним была рабыня, которая просто смотрела бы ему в рот.
— А вы обсуждаете с ним роли, которые вам предлагаются?
— Нет.
— То есть просто ставите перед фактом?
— Ну нет, конечно. Мне нужно все равно спросить у него разрешения. Но не потому, что нужно поехать сниматься к другому режиссеру. А потому, что взамен меня в нашем доме сразу же появляются мамки и няньки, домработницы — вся армия людей, которые обслуживают наш быт. Я уезжаю, а ему, естественно, неприятно видеть, когда он выходит в халате из спальни, что на привычном моем месте сидит, к примеру, моя мама. Только поэтому. Егор ни в коем случае не сдерживает моих творческих порывов, и снимаюсь порой даже в каких-то авантюрных проектах, как, например, “Я люблю тебя”.
— Вы часто ссоритесь?
— Да.
— Из-за чего?
— На самом деле я нечасто с ним ссорюсь. Это Егор со мной ссорится. Если честно, то в нашем случае умудрились ужиться две совершенно разнонаправленные личности. Я Водолей по гороскопу, а Егор — Козерог. Для меня не важен порядок, важно лишь эмоциональное состояние, которое создают вещи вокруг меня. Необязательно для этого создавать порядок, я не получаю кайфа от того, что я открываю шкаф и вижу, как мои кофточки-трусики-колготочки-штанишки лежат сложенные и прижатыми друг другу. Мне нравится, когда все лежит и представляет какую-то красивую картинку для меня лично. И я из этой картинки выхватываю то, что мне нужно, и смотрю на то, что там осталось, — тоже прикольно.
А у Егора все не так. Он Козерог и все норовит разложить по полочкам. Можно с ума сойти, когда ты открываешь шкафчик с его косметическими штучками-дрючками и видишь, что там все стоит, как на витрине магазина “Max Mara”.
В основном мы ссоримся из-за таких вещей: криво висит полотенце, я приехала с вокзала и вытираю сумку не той тряпкой. У нас для каждой сумки, для каждой вещи, для каждой полочки есть отдельная тряпка! Это целая система координат. И мне со своей этой бардачиной нужно как-то лавировать, лавировать и вылавировать, что самое интересное. Но я стараюсь. Меня он долго воспитывал. Когда к нам приходит новая домработница, мне очень сложно научить ее тому, что в нашем доме значит порядок. У многих порядок — это половая тряпка, которая лежит в прихожей для того, чтобы вытирать ноги. У нас это невозможно. И когда она расставляет флакончики с парфюмом Егора, я ей объясняю, что принцип такой: не чтобы все стояло на своих местах — это само собой, а чтобы расстояние между флакончиками было одинаковое.
— Бедная домработница!
/— Посему мы очень часто их меняем. Найти человека с такими качествами очень тяжело. Но мы все как-то пытаемся уживаться, и даже Маша (дочь Любы и Егора. — К.Ш.) понимает, что бардак — это наш главный враг.
