По распространенному мнению, для успеха песни требуются незамысловатая мелодия и максимум непонятных слов. Вроде как смысл улавливается, но недосказанного — гораздо больше.
В шлягере с нехитрым припевом “Черный бумер под окном катается” на первый взгляд непонятно ничего, за исключением того, что у парня есть какой-то бумер, который нравится девкам. Кто бы мог подумать, что в наше время подобные “частушки” станут популярными? А вот поди же: клип певца с простым именем Серега потеснил в рейтингах и длинноногую “ВИА Гру”, и Диму Билана с новой блондинкой.
О том, при чем здесь бумер и почему именно он нравится девкам, мы узнали непосредственно от белорусского гостя. Сразу после первого в биографии 28-летнего Сергея Пархоменко концерта в Москве на одной из столичных тусовок. Не успев отдышаться, певец начал делиться впечатлениями.
— ...Да это разве концерт?! Просто решили посмотреть, как это будет в Москве. Если бы мы собрали сюда наших фанатов со всех дворов — тут такое бы началось! Они бы ползала разнесли.
— Уже были случаи?
— Ну что-то похожее бывало. Правда, дома, в Белоруссии.
— Проясни, что за бумер такой катается? Идея вроде бы не нова…
— Да, фильм с такой темой действительно вышел раньше. И эта песня — пародия на фильм. Я вообще на “БМВ” не езжу. Я катаюсь на “Мерседесе”. Мне нравится эта марка. А за рулем я, кстати, с 18 лет.
— Со сцены ты кричал, что многие радиостанции не ставят твою музыку. С чем это связано?
— Наверное, я делаю плохую музыку. Вот и не крутят. Наш удел — сарафанное радио. У нас “спортивные частушки” не формат.
— В Москве контактируешь с российскими артистами?
— Буквально вчера и контачил. Я вообще редкий гость на всяких шоу, да и времени нет. А тут я спел на “Фабрике звезд”. С девушкой по имени Елена. Она, кажется, из Тюмени. Забыл фамилию. Так вот мы с ней “Черный бумер” записывали.
— Как впечатления?
— Говорят, на “Фабрике” поют под фанеру. Я, клянусь, пел вживую.
— А партнерша?
— За нее вот ручаться не могу…
— Какой тебе видится идеальная девушка?
— Это девушка, которая в течение двух часов после моего возвращения домой в любое время дня и ночи может не сказать ни слова и при этом выпить со мной бутылку водки.
— Алкоголь играет в твоей жизни большую роль?
(Тут нас прерывает кто-то из организаторов концерта, который вручает Сергею подарочный коньяк.)
— Нет, я говорю образно, конечно, — поглядывает Серега на красивую бутылочку в коробке. — Я не пью водку вообще. Только вино красное полусладкое или вот коньяк. Так вот я не договорил: девушка еще должна уметь хорошо готовить борщ.
— Сам-то умеешь готовить?
— Да. Борщ. И мое любимое блюдо тоже борщ.
— А твоя девушка не ревнует к поклонницам?
— Она не может ревновать по определению, потому что у меня нет девушки. Я свободный человек.
— Вообще пренебрегаешь женским полом?
— Почему? У меня есть постоянное общение с женщинами. Есть личная жизнь. Она красивая, как кактус, — ее нужно поливать два раза в месяц. Но мне, к сожалению, трудно разводить розы. С моим образом жизни это ведь очень сильное испытание для любимого человека.
По этой причине, в частности, я расстался со своей предыдущей девушкой. Дальнейшее развитие наших отношений оказалось затруднительным. Хотя женщины играют в моей жизни далеко не последнюю роль. Они, как музы, творчеству способствуют.
— Ты говоришь о женщинах во множественном числе. Часто приходится выбирать между двумя?
— Ну не так чтобы часто, но приходилось. Чем становишься старше, тем уже серьезнее к этому подходишь. Хочется уже быть в постоянных отношениях с одним человеком, иметь кредит доверия. Прошло время легких отношений.
— А чего бы не мог простить девушке? Измену?
— Измену, наверное бы, смог. Предательство — нет.
— И что, уже был прецедент?
— Был, к сожалению.
— Тебе не говорили, что ты смахиваешь на Шнурова? И кстати, ты с ним знаком?
— Я с ним лично не общался, но читал, что я похож на Шнурова. Правда, матом я не ругаюсь. У нас спортивные частушки. Да и ничем особым я не выделяюсь. Нет сложного имиджа — яркой прически, выбитых зубов. Одеваюсь я тоже вроде неплохо. Наш имидж — простота. Да и чем выделяться — с перьями в заднице, что ли, ходить?
— Не планируешь обосноваться в Москве?
— Нет, не собираюсь, потому что я просто не смогу жить в Москве. У каждого человека существует свой биологический ритм, который позволяет себя чувствовать нормально в определенных условиях. Кто-то любит море, кто-то — большой город с большими возможностями, как Москва, например.
Но можно просто приезжать сюда, делать свои дела и уезжать в родной Гомель, который примечателен лишь тем, что в нем два завода по производству спичек.
— Как произошло становление певца Сереги?
— Почему это “произошло”? Оно до сих пор идет. Не хочется, чтоб на мне ставили крест. День за днем я отрабатываю навыки. С детства имел склонность к сочинительству. В один прекрасный момент понял, что надо попробовать этим заняться профессионально.
— И начал продавать свои песни?
— Неизвестный артист не имеет возможности продать песни. Я просто начал испытывать жанр спортивных частушек. Народу нравилось. Потом решил выступать.
Песни попали в Россию через “сарафанное радио”. Люди были в Белоруссии, услышали песню, купили диск, кассету. Ну и привезли ее к вам. А тут тоже заинтересовались. Мы выпустили даже русифицированную версию. Чтобы сбить пиратов с толку. И теперь процесс пошел без меня. Я не виноват, что люди в России слушают мои частушки!
Хотя я никакого специального музыкального образования не имею. Родился на юго-востоке Белоруссии, учился пару курсов в университете, потом на 5 лет уехал в Германию, теперь вот вернулся.
— А зачем в Германию-то?
— Поехал, потому что видел там для себя возможность развития. Я учился там в институте на политолога-экономиста. Ну и подрабатывал, естественно, как все студенты. Боюсь, даже не вспомню количество мест, где работал: ночным портье был, на очень грязной фабрике работал, а еще почту разносил и продавал какие-то картины. Жил я на севере Германии, в местечке, которое знаменито самой большой концентрацией тюрем. Представляешь, обитал в комнате 3х3 метра, где выходил на балкон и видел тюрьму.
Германия вообще стала в то время для меня своеобразной тюрьмой, тюрьмой в плане общения. Ведь одно дело знать язык, а немецким я владею неплохо, а другое дело — “жить” на языке. И я понял, что Германия — это не мое, я ощущаю себя гораздо южнее, мне нравятся Италия, Испания...
— Кто тебе помогал в эстрадной карьере?
— Многие не могут поверить, что это естественный, а не искусственный проект. Что ничего не выдумывалось специально, как в 90-х годах присутствовала практика: подыскивались люди, им продюсеры писали песни и тексты и выпускали на сцену.
Мы скорее относимся ко времени 80-х, когда проект поднимался с низов самостоятельно. У меня нет как такового продюсера. Я сам себе продюсер, сам решаю, с какой полоской мне костюм надеть, что петь. Руковожу коллективом сам, хотя во мне нет таланта автора, который мог бы писать по 5 песен в день. Точнее, талант, может, и есть, но нет такой продуктивности. Каждая частушка выстрадана.
— И все же ходят слухи, будто не обошлось без поддержки криминальных структур...
— Почему-то журналисты все время норовят спросить: кто же вас пропихнул? Не Айзеншпис ли? Или корни ведут в другую сторону? А правда, что тебя зовут Сергей? И перед этим они залезают в Интернет и находят обо мне кучу всяких небылиц. Отсюда родилась одна из идей, что меня поддерживает группировка под руководством Тайванчика. Что совершенно не соответствует действительности.
— Но у тебя в принципе были проблемы с законом?
— Тот, у кого их не было, пусть первый бросит в меня камень. Я дружу с некоторыми представителями так называемого уголовного мира. Но в “местах лишения” я не сидел, не беспокойтесь, — улыбается Серега.
