— Хе-ей-йя! — разрывает снежную тишину залихватское погоняло машера. Уши, лапы, хвосты и обветренные лица: гонки на собачьих упряжках — это вам почище поднадоевшего пейнтболла и душного роллердрома.
Соотечественники, наотдыхавшиеся за новогодние праздники, накатавшиеся в Куршавеле на горных лыжах, желают заполучить развлечение из разряда “все включено”: недалеко от дома, на свежем воздухе, немножко страшно, очень весело и, главное, масса положительных эмоций от общения с собаками. “Рашен экстрим!” — цокают языками заезжие иностранцы и норовят облобызать всю собачью свору.
Транспорт белого безмолвия
12-й километр Калужского шоссе. Сворачиваем к яркому кинологическому центру, ориентируемся на громкий лай.
Этой поездки мы честно ждали три недели: погода, как нам объяснили, была “нелетная”, то есть не ездовая. Уважающие себя хаски (порода ездовых собак) при плюс семи бегать не будут. Для них это равноценно марафону по пустыне Сахаре. Вот минус десять-пятнадцать, да с пургой, — самое то.
— Зачем же так мучить животных: за окном минус семнадцать, а они вас должны еще катать! Вы не любители животных — вы мучители! — коллеги сострадали в один голос “несчастным” собакам, узнав о цели нашей поездки.
Оказалось, что, несмотря на погоду, у хаски каждый день тренировка — 5—10 километров по бездорожью. Но для этих собак пробежать-пронестись и 30 километров не проблема.
— Причем для них это не тяжелая обязанность, а сплошное удовольствие, — объясняет Андрей Цимеринг, профессиональный машер (погонщик собак). — Почуяв, что буду их запрягать, собаки буквально из шкуры готовы выпрыгнуть, лишь бы первой встать в упряжке. Видите, приходится их на целый день на прогулочном дворике оставлять: слишком жарко им в помещении, тем более что у нас там полы с подогревом. А вы говорите, мучители...
О происхождении названия породы хаски есть две версии. По одной — из книг Джека Лондона (там практически каждая собака называлась Хаска, наподобие наших Шариков или Бобиков), по другой — эскимосы так называли псов, питающихся сырой рыбой.
Погонщики собак делятся на два лагеря: на эскимосских — машеров и жителей Чукотки — каюров. Есть различия и в нартах: у чукчей они длиннее, наподобие волокуш, а собаки запрягаются веером: так удобней преодолевать торосы. Эскимосы предпочитают впрягать собак гуськом, друг за другом. Если в упряжке много собак — больше восьми, то многие погонщики для управления такой стаей используют специальный шест или хлыст. Андрею по душе североамериканцы, поэтому под развеселое кантри мы готовимся к “зверскому” старту.
Быстрее всяких “Жигулей”
Более нежных и ласковых собак мне встречать не приходилось: пока мы впрягали их в нарты, они успели облизать меня с ног до головы.
— Хаски добрые к людям. Но если им на дороге, не дай Бог, попадется какая-то посторонняя собака, то разорвут за секунды в клочья, — поясняет Андрей, не переставая пристегивать псин к потягу — упряжной веревке (на каждой собаке надета специальная шлейка с карабинами в области шеи и поясницы).
Наши сани, они же нарты, — продукт авиационных технологий, легкие и юркие: изготовлены в Институте парашютостроения. Настоящие эскимосские деревянные нарты стоят от двух тысяч евро, и нашему Андрею они не по карману.
Мне как представительнице слабого пола под зад любезно подложили плед. Сидеть на ледяной доске, скажу я вам, можно только в горнолыжных штанах. Изобретательская мысль на подогрев сидений как-то не сработала.
— Молодцы, экипированы правильно, — похвалил нас Андрей. — А то бывает: люди приезжают совершенно неподготовленные, приходится их одевать всем миром. Термобелье, теплые брюки и теплая обувь для катания на собачьих упряжках обязательны!
Мои унты, пошитые из неизвестного мне зверя, были восприняты собаками на ура. Они их и нюхали, и лизали, и нежно покусывали, всем своим видом показывая, что человек в такой обуви для них самый близкий и родной. Прогадала я только с перчатками: через двадцать минут катания пальцы отмерзли напрочь. Не повторяйте моих ошибок: лишь пуховые варежки спасут вас от леденящих поручней нарт.
Конечно, хотелось бы пронестись с ветерком по белоснежной целине, но снегу навалило столько, что в полях можно провалиться по пояс. Решаем не рисковать и прокладываем трассу вокруг кинологического центра.
Под свист и улюлюканье выкатываемся на сельскую дорогу. Ветер свистит в ушах, несемся на всех парах. Перед глазами — лишь собачьи хвосты. Что нам отечественные “Жигули” — с легкостью “делаем” их на повороте, из-под полозьев лишь вздымаются снежные брызги. Жаль водителя: такого оскорбления ему еще никто не наносил.
Хитрости собачьей работы
Упряжка из пяти собак с легкостью тянет вес двух пассажиров — порядка 150 килограммов, но, правда, такой вес им по зубам лишь на короткие расстояния. Сам машер, как правило, едет не в нартах, а стоит позади на полозьях. Андрей умудряется даже в процессе езды выписывать немыслимые пируэты. Команд у ездовых собак всего четыре: “вперед”, “направо”, “налево” и “стоять” — путаться особо не в чем.
И вот я, в роли машера, нащупываю ногой педаль тормоза: последний раз я так волновалась, когда ездила на неоседланном верблюде. Вместо залихватского погоняла “хе-ей-йя” из груди непроизвольно вырвалось жалкое:
— Давай, милые! Вперед!
Собаки рванули с места. Эх, где наши русские просторы? Впереди маячит забор, а рядом с ним припаркована иномарка. Зажмуриваюсь, мысленно представляю, как мы с собаками на всем ходу впечатываемся в ее блестящий бок. Интересно, собаки застрахованы?..
— Налево! Жми на тормоз! — истошно кричит Андрей мне и бросается наперерез собакам. Звери соображают быстрее. Оказывается, дама может быть опасна не только за рулем автомобиля...
Самым сложным в управлении собачьей упряжкой для меня оказалось преодоление поворотов: я то и дело выпадала из нарт на виражах. Снег забивался и в рот, и в нос, но удовольствие получила по полной программе. Мои спутники с гордым видом проносились мимо, то и дело подавая команды: “Налево!”, “Направо!”. Собаки, казалось, слушались их беспрекословно.
— На самом деле, если меня не будет поблизости, то упряжка даже с места не тронется, — раскрыл карты машер. — Собаки понимают только мой голос, поэтому приходится просить людей занять исходные позиции, а самому уходить на финиш. Только тогда собаки побегут, но у людей создается полная иллюзия, что они управляют упряжкой, — хитро улыбается Цимеринг.
Голубоглазые бестии
О том, что Сильвер и Андрей — практически на одно лицо или, пардон, морду, говорят все кому не лень. Машер не обижается: сравниться с таким хитрющим красавцем почитает за честь.
Сильвер — гроза и гордость упряжки под его началом: сын-подросток Хома и три барышни — Беги, Лиса и Мак-Кинли. Слушаются вожака беспрекословно, правда, “девки” между собой переругиваются, да так, что могут лапу прокусить друг дружке.
Держать хасок в квартире весьма проблематично: воют и безобразничают. Цимеринг рассказывает, что его знакомые, пару раз оставив собаку в квартире, каждый раз после этого делали ремонт. Скучно им без компании, тем более что порода эта стайная, живущая в жесткой иерархической системе, где только вожак имеет право голоса. “Старик” Сильвер, прежде чем попасть в добрейшие руки Андрея, два с половиной года жил у прежних хозяев круглогодично на... балконе. Соблазнившись на голубоглазое обаяние хасок, люди в дальнейшем не знают, что делать с этими энергичными бестиями. Если же вас не остановили такие сложности, то знайте, что щенок хаски стоит в районе 500 долларов, а в упряжке оптимально иметь пять собак.
Даже машер затруднился ответить на мой вопрос, почему у хасок голубые глаза. Конечно, можно предположить, что это природа позаботилась о том, чтобы глаза собак были менее восприимчивы к слепящему снегу; с другой стороны, почему у других северных животных, да и у людей, голубоглазость вообще не встречается?
— Ой, какие они у вас худые! Наверное, совсем собак не кормите! — постоянно возмущаются катающиеся. На что у Андрея есть вполне резонный вопрос:
— А где вы видели толстозадых бегунов?..
Хаски — собаки-спортсмены, и перекармливать их категорически нельзя, но и голодать они не должны. В противном случае у животных нарушится теплообмен, и они будут просто мерзнуть. Конечно, сырой рыбой и сырым мясом собак уже давно никто не кормит. Все перешли на сухой корм, только в минуты особого расположения Андрей балует своих псин сахарными косточками. Содержание упряжки из пяти собак — дорогое удовольствие: только на кормежку ежемесячно уходит до 250 долларов, а если прибавить еще снаряжение и ветобслуживание, то и все 400 “зеленых”.
