Ее песни на первый взгляд совершенно непонятны и, может, потому вдвойне притягательны. Постоянно меняющиеся типажи певицы запутывают еще хлеще. Да и сама Линда не простой фрукт. Каждый вопрос обдумывает долго, каждый ответ витиеват и абстрактен. И не потому, что девушке есть что скрывать. Просто она такая и в жизни, не как все. Наверное, поэтому Линда дает не так много интервью.
Наша беседа с 27-летней певицей, которая в отличие от многих коллег действительно родилась под своим сценическим именем, прошла под рев инструментов: в соседнем зале перед очередным концертом репетировали музыканты.
— Линда, стиль, в котором ты выступаешь, и твой образ не похожи ни на кого. Однако начинала музыкальную карьеру ты с русских народных песен в Гнесинке. Как ты выдержала?
— Гнесинка — это то, где ты должен потрудиться. К тому же подобная тематика мне всегда была близка. Приехав в Москву, я познакомилась со многими важными людьми. Мы с ними долгое время занимались народными танцами, пением. И именно эти люди открыли во мне потребность в музыке, хотя она в принципе всегда была. Ведь я выросла в Южном Казахстане, на границе с Китаем. Там свинцовые рудники, на которых работали абсолютно разные люди разных народов, которые создали там великолепный оазис, пели народные песни. Все объединялись и жили как одна семья.
— Твой первый образ — с усами — сделал стилист Александр Шевчук. Ты выглядела холодной и порочной. Да и аранжировка получилась чересчур сложной, а песня — затянутой. Слышала, что тебя “вытащил” на другой уровень Максим Фадеев. Это так?
— Я вообще не хочу об этом говорить. Мы поработали с Фадеевым и расстались. Нельзя сказать, что лишь он “вытащил” меня. Мы поняли, что мы совсем разные и не можем вместе. У нас противоположные отношения к жизни и творчеству. У меня свое представление о том, что я уважаю и ради чего никогда не ломаюсь, а у него — свое. А вообще эта тема очень стара — мы разошлись более семи лет назад. Мне уже надоело муссировать все это.
— Тогда кто же помог тебе стать певицей Линдой?
— Конечно, в начале моей карьеры помогал отец. В материальном плане. Тогда он работал банкиром, сейчас у него другая деятельность, но тоже связанная с банком. И это был главный шаг в моей жизни, с которого все началось. Как известно, деньги играют очень большую роль в шоу-бизнесе.
— По поводу твоего нелегкого нрава уже ходят легенды. Прочитала в Интернете о тебе следующее: вылила воду на головы высших чинов Донецка, отодрала за уши одного из охранников, сломала ногу парню, нахально положившему конечности на сцену и так далее. Что из перечисленного правда?
— Себе я ломала ногу на сцене, а насчет других… Вообще, что касается ведра воды — это действительно было, и охранники — тоже. Просто у меня есть ритуал — выливать ведро воды в зал. Я не знаю, на кого конкретно это попадает, я не выбираю этих людей. Видимо, так произошло, что на первых рядах сидели чиновники… А что касается охранника — он почему-то не хотел выпустить меня на сцену. Пришлось пробиваться с кулаками.
— Не признал или просто не хотел?
— Я не знаю, признал или нет. Я с ним на эту тему не разговаривала. Я только попросила не мешать мне пройти. А он сказал, что не хочет. Тогда я решила с ним побороться сама. Приложила физическую силу, конечно...
— В таких ситуациях тебе помогает не совсем женское увлечение айкидо?
— Да я просто хочу развиваться духовно! В айкидо ведь все включено, начиная от хорошей физической формы и заканчивая философией. То есть я укрепляю свой дух, а физическими занятиями ты защищаешь себя от вторжения извне — чужого и злого, которое рядом с тобой. Например, мне приходилось драться уже в сознательной жизни в ответ на оскорбления не только меня, но и моих близких. Я этого не выношу.
— Ты ломала ногу и на сцене, и в клипе. Прозвище “человек-катастрофа” к тебе еще не приклеилось?
— Нет, — смеется певица, — ничего подобного мне пока не давали. Но концерт — это всегда очень сильное переживание. Поэтому ты отдаешься этому чувству полностью. А сцена не везде хорошая и крепкая… В 1999 году я ломала себе ребра. Мы снимали клип, и при съемках я неудачно упала, поскольку там все было построено на падении. Я принципиально не брала дублера. Потом два месяца ходила в стягивающем корсете. Но ничего, сейчас вроде все нормально.
— Не похудела случайно? А то некоторые модели специально удаляют себе ребра, чтобы казаться стройнее...
— Нет. Худее точно не стала.
— А как относишься к тому, что многие твои коллеги делают себе уколы “Ботекса”, большую грудь, пластику на лице и так дале?..
— Я думаю, всему свое время. Если человеку это помогает — пусть делает. Я лично — противница этого. Абсолютно уверена, что не буду делать ни уколов, ни пластики. Что касается груди — мода модой, но есть вещи, которые даются природой. Меня моя грудь совершенно устраивает.
— Линда, ты создала себе такой образ, что многие уверены: девушка имеет привязанность к допинговым средствам.
— Я отношусь к подобным вещам отрицательно.
— Неужели вообще ни-ни?
— Ну почему? Красное вино с удовольствием пью. Шампанское на Новый год. Иногда можно выпить более крепкие напитки. Но до состояния нестояния я не напиваюсь. Мне это не нужно.
— Однажды ты перекрасилась из брюнетки в блондинку. С чем это было связано?
— С моим внутренним ощущением. Не было такого, что я встала утром и, посмотрев в зеркало, решила, что нужно перекраситься. Просто у меня внутри присутствует некое ощущение цвета. Ты ощущаешь цвета твоей музыки, твоего внутреннего мира.
— А как же стилист? Неужели он не внес лепту?
— Естественно, что у меня есть стилист, с которым мы работаем. Но все равно последнее слово, да и первое тоже, всегда за мной. Например, в связи с выходом моего последнего альбома “Атака” мой образ теперь наполняют некие самурайские мотивы. И это тоже исходило от меня. Кто за тебя может сказать, что ты видишь и чувствуешь? Никто.
— Считается, что джентльмены предпочитают блондинок. Когда ты стала светловолосой, не ощутила вокруг себя заметного прибавления поклонников — мужчин?
— Нет, я человек, намеренно обходящий подобные мысли и совершенно не думающий об этом.
— Насколько свободно сейчас сердце Линды?
— Оно занято всегда. Кем-то или чем-то. В нем есть любовь. К миру, ко всему.
— А как с наличием второй половины?
— На данный момент — никак. Потому что разные вещи происходят в жизни: люди встречаются, люди расстаются...
— И у тебя было какое-то расставание?
— Можно сказать и так.
— Это не связано с тем трагическим случаем, когда погиб твой любимый человек?
— И с этим тоже. Но мое нынешнее состояние связано именно с расставанием.
— Как ты относишься к тому, что в песне “Киска” из тибетского альбома многие увидели тематику лесби? А позже начались разговоры, что подобные вещи тебе не чужды?
— Ну это бред полный. Ничего подобного в моих клипах и песнях нет. И это совершенно чуждо мне. Я абсолютно нормальный человек. Подобные сплетни, видимо, из разряда слухов о том, что Линда — это на самом деле японский мальчик. Нормально, да? Все слухи — это грязь, я не люблю копаться в грязи.
