Этот парень с огненно-рыжей шевелюрой, уехавший в начале 90-х из московского “Динамо” в Германию, стал одним из главных любимцев немецких болельщиков. А недавно экс-футболист сборной России Сергей Кирьяков, живущий нынче в Берлине, объявил о завершении спортивной карьеры... Как выяснилось, Сергей получил тренерскую лицензию “А”, позволяющую работать вторым тренером в профессиональном футболе и главным — в любительском. Но это не значит, что он будет искать работу только в Германии. Если появятся нормальные предложения, он готов трудиться и в России, и в любой другой стране.
Корреспондент “МК-Воскресенья” встретился с Кирьяковым в кафе в центре Западного Берлина — на Кудамме. Сергей прикатил на роскошном джипе “Фольксваген”.
— Ну у вас и машинка!
— Я люблю большие авто, всегда ездил на таких. Хорошо, если в машине много места. Раньше предпочитал быструю езду, а теперь стремлюсь к комфорту и приятному интерьеру.
Каменный век
русского футбола
— Сергей, когда и где мог бы состояться ваш прощальный матч?
— Я хотел провести его в своем родном городе — в Орле. Но в тамошней команде сейчас очень неприятная обстановка. Новый тренер Шелест после своего назначения первым делом отчислил из команды моего родного брата Егора (сейчас он занимается бизнесом в Орле, мы часто созваниваемся). Поэтому, пока он там, проводить прощальный матч я не буду. Но вот когда он уйдет... Я уже и с ребятами договорился, с друзьями — как с бывшими игроками бундеслиги, так и с партнерами по сборной России.
— Вы известный критик происходящего в российском футболе. Такие взгляды появились еще в России или уже на Западе?
— После определенного времени игры в бундеслиге. Существует огромное различие между западными и российскими тренерами. Большинство наших тренеров не дотягивает до западных стандартов. Хотя, конечно же, имеются и исключения: Семин и Газзаев.
— В чем же принципиальное отличие российского футбола от западного?
— Когда я слышу, что футболисты в России сами стирают форму, сами переносят вещи... Это же каменный век! На Западе все подчинено игре. Когда я только приехал, меня шокировало, что, придя на тренировку, я вижу выстиранную и выглаженную форму, начищенные бутсы... Я попал в другой мир! В Германии твой быт полностью организован. В этом и есть основное отличие.
“Я отсудил у немцев свои деньги”
— Сейчас вы готовитесь стать тренером. Своим учителем в этом деле вы называете Винни Шефера, с которым работали в “Карлсруэ”. Чему вы у него научились?
— В первую очередь — отношениям “футболист—тренер”. В Германии я был поражен тем, как здешние наставники строят свои отношения с игроками. За пределами футбольного поля тренер — твой товарищ. Ты можешь с ним пообщаться на любую тему, выпить кружку пива или бокал вина. Это в порядке вещей.
В России же дистанция между тренером и игроком просто огромна. Раз ты игрок — должен играть и помалкивать. Как в армии! Если на Западе игрок на разборе игры критикует какую-то тренерскую ошибку, и это считается в порядке вещей, то я могу представить, что бы в аналогичной ситуации произошло в России... Далеко и ходить не надо: когда на чемпионате Европы Мостовой просто высказал свое мнение, Ярцев тут же отчислил его из сборной. Это же просто маразм!
— Но ведь и Бесков, и Лобановский отличались авторитарным стилем руководства. Может, это, так сказать, пережитки советских времен?
— Но тогда другими были и время, и страна. Следует как-то меняться, в том числе и в плане менталитета. Наш футбол намного отстает от западного. Я не могу понять, почему как 30 лет назад игрока забирали за три дня до игры на базу, так и сейчас забирают? Как готовились раньше три месяца при очень приличных нагрузках, так и сейчас готовятся... Я не говорю, что это очень плохо, но следует пересмотреть старые стереотипы.
— Известно, что в Китай вы уезжали не от лучшей жизни. У вас возник скандал с тогдашним работодателем — командой “Теннис-Боруссия”. Тянулись суды-пересуды...
— По завершении сезона клуб нам объявил, что не будет получать лицензию для участия в чемпионате второй бундеслиги, а все трансфертные сроки вышли. Времени было в обрез: кто-то успел запрыгнуть на ступеньку уходящего поезда, я же решил шило на мыло не менять и, посоветовавшись со своими менеджером и адвокатом, подал в суд. Я знал, что клуб специально не получал лицензию, поскольку главный спонсор обанкротился. Я судился месяцев семь-восемь, выиграл процесс и получил причитающуюся мне сумму. А поскольку в Германии трансфертный период был закрыт, то, получив приглашение из Китая, я отправился туда. Сначала — посмотреть, потом подписал контракт.
Фанаты по воле партии
— Сильно ли китайская компартия влияет на спорт?
— Доходит до смешного. Коммунисты, ничего не понимая в футболе, создают какие-то футбольные законы. Во-первых, для получения контракта китайские футболисты обязаны сдать определенные тесты. Во-вторых, за три года, которые я там отыграл, никто из высшей лиги не вылетал и никто в нее не входил. То же самое и в первой лиге. При этом все получали хорошие зарплаты и премиальные. Я просто не понимал, зачем играть, когда нет никаких спортивных перспектив.
— Есть ли у китайских фанатов какие-то особенности?
— Китайский футбольный фанатизм тоже отдает коммунизмом. Они чуть ли не строем идут на стадион, и видно, что процесс поддержки команды организован сверху. У всех болельщиков одинаковые трубы, одинаковые майки, трещотки... Все происходит по команде. А за национальную сборную у них болеют очень серьезно. И драки случаются. А когда сборная не попадает в финальную часть чемпионата мира — настоящие побоища. Другое дело, что СМИ об этом не сообщают.
— За неудачи футболистов вызывают в партком?
— Партком не партком, а собрания у них происходили регулярно. Они мне так надоели, что под конец я туда не ходил. В отличие от китайцев нас, легионеров, не обязывали на них присутствовать.
“Меня считали инопланетянином”
— В Европе африканцы и азиаты чувствуют себя не очень уютно. Полиция у них проверит документы скорее, нежели у европейцев. Как вы себя чувствовали на китайской улице?
— В Китае к европейцам относятся очень хорошо. Это сравнимо с нашими застойными временами, когда на иностранцев смотрели словно на инопланетян. Футболисты-китайцы жили отдельно от нас, легионеров. В их корпусе в десять часов вечера выключался свет, у всех отбирались телефоны, выключались телевизоры. На тренировку и с тренировки, на завтрак, обед и ужин они ходили строем. Даже после тяжелых матчей, когда мы расслаблялись в баре в центре города, они вдруг поднимались и говорили: нам пора, в десять отбой.
— Китайский футболист — состоятельный человек?
— По сравнению со средней зарплатой по стране он очень богатый. Это в принципе как было у нас при советской власти. Хотя нас, правда, так не ограничивали в личных свободах. Над китайскими игроками просто издеваются. Ребят на десять месяцев закрывают на базе — и к концу сезона они ходят как мумии.
— Все прочат, что Китай скоро превратится в супердержаву, которая заткнет за пояс и Европу, и Америку. Вы такого же мнения?
— У китайцев очень развиты дисциплина и подчинение младших старшим. Они тренируются и работают до изнеможения. Если так и дальше пойдет, думаю, на следующей Олимпиаде китайцы завоюют все медали.
“Ресторан в Китае — это зоопарк”
— Китайская кухня считается термоядерной для европейского желудка. Чем вы там питались?
— Там хватает европейских ресторанов — итальянских, испанских, немецких. Тамошняя же кухня резко отличается от китайской кухни в Европе. Вы же не станете есть мышей, жареных кузнечиков, шелкопрядов... Да, я пробовал змею, черепаху. Кто-то мне подложил кусок, а потом сказал, что это собачатина. Однако большой разницы я не почувствовал.
— Слышал, китайцы едят воробьев...
— Они говорят: “Мы едим все, у кого есть спина и четыре лапы”. При мне они ловили воробьев и ели их. Ресторан в Китае — это зоопарк. Там все живое: птицы, змеи, лягушки... Ты просто ходишь и выбираешь что хочешь. При тебе это существо убивают и готовят. В одном ресторане мне стало жалко парочку голубей. Я их выкупил и выпустил, а через пять минут смотрю — их опять поймали и посадили в клетку. Жуть!
— А как обстояло дело с кормежкой на спортивной базе?
— Там был шведский стол, но китайцы и иностранцы питались отдельно. Нам чаще всего давали курицу, говядину, картофель, рис.
Чемпион по мадзяну
— Кто из легионеров играл вместе с вами?
— В основном чилийцы и румыны. А в последний год в команде нашего тренера Валерия Непомнящего появился украинец Нагорняк. Непомнящий, кстати, пользуется у китайцев большим спросом. Он человек бесконфликтный, никогда особых претензий не высказывает в отличие от европейских тренеров.
— Как вы проводили в Китае свободное время?
— Там есть что посмотреть и куда пойти. Я садился в самолет и летел или в Гонконг, или в Пекин, или посмотреть на Китайскую стену.
— Я слышал, что в Китае вы научились играть в мадзян, китайское домино. Что это за игра такая?
— В той игре намного больше камней, чем в нашем домино, и она больше напоминает карточный покер, в который я часто играл в России в свободное время. Каждая кость имеет свое значение, как в картах: дама, король, туз. Китайцы были очень удивлены, когда я быстро научился этой игре, увидев сходство с покером, и вскоре начал обыгрывать их на деньги. Мне говорили, что я первый европеец, обыгрывающий их в их же национальную игру.
— В Германии теперь играете в мадзян?
— Я купил один набор и хотел привезти его с собой, но был большой перевес, а кости весили очень прилично. И я подарил набор своему другу-китайцу. А с другой стороны, на кой его брать, если здесь не с кем играть?
— Сейчас вы поддерживаете связь с китайскими коллегами?
— К сожалению, команда, за которую я играл, недавно прекратила свое существование. Ее спонсором была табачная фабрика. Но пришел новый президент и заявил: “Нам футбол больше не нужен”. А город — пятимиллионный, стадион — суперсовременный, на 60 тысяч. База шикарная: поля, теннисные корты, ледовый дворец даже. Я из Германии специально возил клюшки и коньки. А новый президент продал команду. Они мне звонят и говорят: “Мы в шоке!” Команды нет, стадион-красавец пустует, спортивная база, которую однажды даже “Реал” арендовал, никому не нужна.
Игра против имени
— Почему из Китая вы вернулись в Берлин?
— Этот город мне очень нравится. Когда я приехал сюда из Гамбурга, то не знал, что задержусь в Берлине. Но так получилось... Впрочем, я буду жить там, где будет работа.
— В “Карлсруэ” в 1992—1994 годах вы играли с супервратарем Оливером Каном. Каким парнем он вам запомнился?
— Тогда Кана супервратарем еще не называли, но уже было видно, что он станет голкипером высокого класса... Вне футбольного поля он был молчалив, но на поле — настоящий зверь. Оливер очень часто выручал нас, когда мы доходили до полуфинала Кубка УЕФА.
— Как вы думаете, сколько Кан еще будет играть?
— Он очень много тренируется. Думаю, что если будет держать себя в форме, то до 42—43 лет. Плюс Кан — это, конечно же, имя. Когда играешь против команды, в воротах которой стоит Оливер, чувствуешь себя не слишком уверенно. Это я по себе знаю.
— А вот вы уже играете в командах ветеранов...
— Я никогда не думал, что ветеранский футбол столь эмоционален. Постоянно возникают стычки, перепалки. Недавно в один из моментов кто-то сказал, что я театрально упал, — и не назначили пенальти. Меня это так задело, что я чуть в драку не полез...
P.S. Автор выражает благодарность за содействие спортивному журналисту из Берлина Дмитрию Гребенщикову.
