Как и у каждого из нас, у них были свои взлеты и падения. Популярный в 70—80-х ВИА “Лейся, песня” пережил и совсем трудные времена, когда советская музыка перестала быть востребованной, когда певцы крутились кто как может, а в коллективе началась безумная текучка. Но долго жить без хорошей музыки невозможно, и народ опять потянуло на еще не слишком забытое старое.
— Для нас работа в коллективе — это прежде всего творчество, а не зарабатывание денег, — нисколько не рисуясь, констатирует руководитель ВИА Александр Филаткин. Оно и видно: “подрабатывает” музыкант в... музыкальной школе. Как удалось выжить легендарному ансамблю, мы и попытались выяснить у его лидера.
— Александр, начну с банального, но важного вопроса: “Лейся, песня” вновь набирает популярность — чем сейчас занимается коллектив, кроме собственно выступлений?
— Пишем пластинку, планируем сделать концерт “Лейся, песня” собирает друзей”, приуроченный к 30-летию коллектива.
— Неужели уже 30?
— В 1999 году мы отмечали 25 лет, так что тридцать должны были отметить еще год назад, но не получилось. Если не выйдет и в этом году, то в следующем сделаем обязательно.
— Правильно. Это как в том анекдоте: в каком году тридцать лет будем отмечать? А что же вам мешает отпраздновать?
— Хочется не ударить в грязь лицом. И необходимо найти спонсоров. Либо из числа истинных ценителей нашего творчества, либо среди людей, некогда работавших у нас и разбогатевших. Ведь за всю историю ансамбля у нас сменилось больше ста музыкантов.
— Откуда такая текучка?!
— Ну, после перестройки, как известно, было не до лирики! Концертные площадки были отданы на откуп коммерсантам, и появились группы нового типа, вроде “Ласкового мая”. Все, что им требовалось для концертов, — кассета с фонограммой.
И мы — 16 человек, включая технический персонал, с двумя фурами аппаратуры, светом, разборной сценой, костюмами — не могли участвовать в этой гонке. Особенно пострадала гастрольная деятельность коллектива. Ну и понятно, что люди уходили.
Некоторым “несчастье” помогло — они сделали сольную карьеру. Миша Шуфутинский сейчас в Америке, он тогда вовремя ушел. Коля Расторгуев сильно поднялся, ну, понятно, Кипелов. Иногда на концертах случаются курьезные ситуации, когда люди приходят со старыми пластинками и пытаются опознать в нас кого-нибудь с фотографии на обложке.
“С фанатками не можем расстаться”
— Вы и сейчас под фанеру ни-ни?
— В какой-то момент мы поняли, что фанера стала неотъемлемой частью шоу-бизнеса, и пошли к ней на поклон. Приходится петь под фанеру по элементарным техническим причинам. Приезжаешь на концерт, а там того нет или другого. Я вот смотрел юрмальскую “Новую волну”. Ну ведь уважаемые люди сидят в жюри, а смотрят фанерные выступления!
— Хорошо, тогда почему вас и сейчас почти не крутят по радио и ТВ?
— Раньше, помню, на кабельные каналы заезжал к своим знакомым — можно было договориться, мол, мы у них на празднике выступим, а они по телевизору покажут. А сейчас без денег уже не ставят. Но мы такими финансами не располагаем. В этом смысле мы даже больше уязвимы, чем молодые и совсем начинающие артисты.
— Вы имеете в виду “фабрикантов”?
— И их тоже. Так ведь если и находят там молодых талантов, то без дядей с деньгами им все равно делать нечего. Вокалу надо учить! А не так: взялись за смазливое личико и тащат вперед. Тут всю жизнь пашешь и все равно сомневаешься, не напрасны ли труды?
— Ну, если есть поклонники, то наверняка не напрасны… Кто они, кстати?
— Несмотря на то что мы ВИА со стажем, даже 15-летние с удовольствием поют на концертах наши песни. Бывают интересные случаи. Приезжаем, например, на гастроли. А как надо возвращаться — не можем уехать. Некоторые из нас просто не могут бросить поклонниц! Бывают загулы: кто-нибудь как скажет в порыве семейной ссоры: все, я поеду туда-то, в этом городе мне будет лучше! А потом, подходя к поезду, понимает, что через неделю все это может кончиться, — и возвращается обратно. Ситуации разные... Как можно реагировать, когда тебе женщина в зрелом возрасте говорит, что ты — единственный и главный мужчина в ее жизни? Естественно — начинаешь задумываться.
Иногда звонят домой, открываю дверь — стоят две модели. Думаю — ну вот, подфартило! А они: “Можно Вову?” И я ретируюсь. Вова, кстати, это мой сын и барабанщик в нашей группе по совместительству.
“После гастролей отдыхаем друг от друга”
— Вы сказали, что денег на ротации нет. Может, стоило открыть свое дело? Сейчас это очень модно.
— У меня были мысли открыть ресторан. Я даже пробовал, но понял, что не получается. Я не могу, занимаясь музыкой, думать о другом. Я вот тут подрабатываю в музыкальной школе по классу бас-гитары. Понятно, что никак не в финансовых целях, а чтобы душу отвести. Было время, я заводил карточку в поликлинике, и меня спросили: какое ваше место работы? И я вдруг понял, что — никакого! Ответил, что работаю в музыкальной школе. И через два месяца действительно устроился туда случайно.
— Похоже, “Лейся, песня” думает только о работе. А как же свободное время, увлечения какие-нибудь?..
— Честно говоря, я раньше не представлял себе понятия “хобби музыканта”. Если у тебя есть музыка, какое еще может быть хобби? А сейчас у меня коньки, бассейн. Автомобили люблю — у меня старенький “мерседес”. Женщинами красивыми увлекаюсь (Александр смеется). От них вообще все творчество идет.
— Вместе с музыкантами удается собраться отдохнуть?
— А зачем? Вы представьте: ездили мы недавно с гастрольным туром в Иваново. 12 концертов за две недели. Мы вместе жили, пили, гуляли. Или, помню, месяц сидели на студии практически безвылазно. Потому что самая лучшая работа — ночью. И после этого нам еще где-то собираться? У звукорежиссера был день рождения — мы просто настояли, чтобы отметить хотя бы этот праздник.
— А с кем в современном шоу-бизнесе нашли общий язык?
— К сожалению, друзья уходят. Саша Лосев, некогда солист “Цветов”, Сережа Рыжов… Конечно, у меня появились новые друзья, но таких, как прежние, уже вряд ли найдешь. А в основном пересекаемся на мероприятиях — День города, Новый год: привет-привет. И все. Некогда. У меня был друг, с которым мы старались не работать вместе, чтобы не поссориться. Потому что между участниками коллектива случаются очень конфликтные ситуации.
— И между солистами “Лейся, песня” тоже бывают?
— А как же! Но разногласия нужны. Из них и получается результат.
— Просто вы все, наверное, очень разные люди?
— Да, у нас разноплановый коллектив. Орест Зорин, например, наш вокалист и пианист (его папа еще работал когда-то в “Лейся, песня”), — такой балагур, юморист. Может рассказывать анекдоты часами. Наш барабанщик, мой сын, — о нем рассказывать особо нечего: 22 года, учится в университете. Нашего клавишника Сергея Богомолова мы называем Кубэйс, потому что он так шарит в компьютерах! И в мобильниках лучше него в группе никто не разбирается. А еще есть гитарист Леша Чернышев — человек семейный и серьезный.
— А вы?
— А что я? Я человек преданный. Вот говорят — все из-за денег, славы. А я — я с детства влюбился в бас-гитару... Мне же немного надо. Я хочу стабильности в стране. Если завтра, не дай Бог, на праздник где-нибудь хлопнет — мы все останемся без работы. И дело не в деньгах. Важен сам процесс, тот кислород, которым ты дышишь.
