С недавних пор “антрополог” Дмитрий Дибров замелькал на экране с удвоенной частотой. То он интервьюирует титулованных деятелей отечественной культуры, то — пытается открыть новые имена из российской глубинки. Когда ничего достойного среди последних не находится — приглашает в “проСВЕТ” состоявшихся звезд. Пока мы разговаривали с Дибровым о молодых и не очень талантах, в гримерке к эфиру готовилась Земфира.
Кретинов хватает
— Какая она — молодежь из провинции, которая едет к вам? Чем юные таланты отличаются, скажем, от дарований вашего поколения?
— Нынешняя талантливая молодежь ничем не отличается от вчерашней талантливой молодежи и позавчерашней. Ужас в том, что все таланты по-прежнему зарыты внутри человека, наружу ничего не выплескивается.
— Это какая-то особенность национального характера — что таланты не могут пробить себе дорогу?
— Люди всегда одинаковы. И надо сказать, что если существует какое-то неравномерное распределение чего-либо где-либо, то оно делится в пропорции 20 на 80. То есть 20% умных людей приходится на 80% хронофагов и кретинов. Так же было и среди молодежи моих лет, в 70-е.
— Значит, вам понятны проблемы подрастающего поколения, и вы не говорите: “Мы-то в их годы были побойчее!!! А они…”
— Чувствую себя разве что мудрее. Мудрость — это ведь тот же ум, который берет в расчет время. А время нельзя взять в расчет иначе, как узнать его. В остальном — все то же. И так же хочется избежать пустой болтовни как нормы поведения в обществе.
Солнце и любовь несовместимы
— Насколько верны разговоры о том, что основы вашего дела заложил кремлевский начальник Сурков, когда собрал музыкантов и пообещал им поддержку?
— Ну, собрал Сурков питерских музыкантов. И что такого произошло, что привело к “проСВЕТУ”? И где эти питерские музыканты? А даже если так: Сурков пригласил Гребенщикова, Диброва и сказал делать такую программу. Что хотят здесь увидеть те, кто с удовольствием муссирует эту идею?
— Вы-то как считаете?
— Между прочим, гоголевский персонаж даже черта оседлал, лишь бы только доехать до Петербурга. В данном случае, к счастью, никакой прямой связи между Сурковым и нашей программой нет. Год назад Добродеев (шеф ВГТРК. — Л.М.) сказал мне: “Сейчас надо сделать программу, которая была бы перпендикулярна существующему развлекательному вектору. Не хотел бы ты тряхнуть стариной и сотворить нечто подобное тому, что мы с тобой делали на НТВ? “Антропологию”, но только теперь на новом уровне — интервью с лучшими деятелями культуры со всего мира и т.д.”. Я стал думать. А весной Боря (Гребенщиков. — Л.М.) предложил создать программу на том основании, на котором мы когда-то хотели организовать рок-клуб.
— Когда-то хотели стать модным ресторатором?
— Нас рок-клуб интересовал не как пивная вольница, а как некая организация, куда любой человек мог бы прийти и почувствовать, что нужен своей стране. Что у него есть публика.
— Так 80% пришедших все равно никуда не годны. И сейчас вы их отсеиваете.
— Конечно. Когда про любовь пишут с употреблением слов “тучи”, “солнце” — приходится отвергать.
Постель как трамплин
— Часто молодые дарования побогаче деньги за эфир предлагают?
— Никто и никогда. Мы с моим музыкальным редактором за всю жизнь не взяли ни копейки. Но раз мы трахаемся только по любви, то оставляем за собой право вообще не трахаться.
— Тогда, может, приходят очаровательные девушки и говорят: “Дима, я ваша на час! Только покажите по телевизору!”?
— Таких фокусов уже сегодня нет. Это же не 92-й год.
— А раньше сталкивались с этим?
— Тогда девушкам думалось, что достаточно отдаться, чтобы куда-то попасть. Сегодня все понимают, что это не так. Через вашу газету хотел бы предостеречь девушек. Дорогие, если вам кто-нибудь скажет, что через постель можно попасть на экран, не верьте. Перед вами шарлатан и брачный аферист, который где-то раздобыл телевизионное удостоверение. Ни один телевизионщик ничего не сделает, если вы собой не представляете незаурядную личность.
— Откуда у вас тяга к изображению в черно-белых тонах? Музыканты бывают неэстетично одеты?
— Это мое ноу-хау. Я его изобрел в 97-м, когда делал “Антропологию”. Надо сказать, не от хорошей жизни. Мне дали студию в 12 кв. м и три камеры ленинградского производства — ровесницы Олимпиады-80. И они не сводились по цвету. Одна камера показывала, что гость пришел в фиолетовом, другая — в зеленом. Тогда попросил убрать цвет — и понял, как это правильно. Ничто не отвлекает от мыслей.
Разводы неизбежны
— Вы по-прежнему холостяк? После двух разводов — дело принципа?
— Понимаешь, за работу на телевидении мы расплачиваемся семьями. То есть я не знаю ни одного телевизионщика, у которого в семье было бы хорошо. А если у кого и хорошо — то он скорее всего женат на телевизионщице.
— Кто помогает с бытовыми проблемами?
— Так у меня есть девушка.
— Даша, молодая актриса? Вы ведь с ней достаточно давно вместе.
— Да, уже пять лет.
— Она все еще студентка или уже актриса с дипломом?
— Она закончила три вуза, снялась недавно в Китае, в сериале “А зори здесь тихие…” в роли Жени Комельковой. Три месяца просидела в уссурийских болотах, в тайге. Оказывается, китайцы любят “А зори здесь тихие…” как свой родной эпос.
— Часто помогаете Даше в ее карьере?
— Как я могу помочь? Лишь мировоззренчески. Только знакомя ее с народными американскими песнями, демонстрируя американскую культуру.
— Почему именно американскую?
— Потому что я на ней вырос. В Ростове-на-Дону КГБ глушил с легкостью все радиостанции, кроме “Голоса Америки”. А Макаревич и Гребенщиков выросли на радио Би-би-си и радио “Люксембург”, которые не глушили в Петербурге.
В этот момент к Дмитрию подошла Земфира и, оглядывая скопление курильщиков с “мыльницами”, спросила:
— Что так много народа?
— Сейчас все разойдутся по местам, — стал успокаивать звезду Дибров.
— Я же не первый раз на съемках. Все равно много, — продолжала удивляться гостья, а Дибров тем временем отправился проверять рубежи перед эфиром.
