Без сомнений, кино магически меняет судьбы людей. Автор передачи “Магия кино” Сэм Клебанов подтверждает это собственным примером. Когда пятнадцать лет назад Сэм покинул российские просторы и осел в благополучной Швеции, он и не думал, что именно кино его снова свяжет с бывшей родиной. Что, забросив карьеру программиста, он займется поставками арт-хаусных фильмов, станет мотаться по фестивалям и делать передачу для киногурманов.
Кино с евроремонтом Западу не нужно
— Вы только что вернулись в Берлинского фестиваля. Говорят, в этом году он получился скучноватым. Как на ваш вкус?
— Да, я читал российских критиков. Но многие из них почему-то не любят в кино социальной проблематики, и когда подобные фильмы на фестивале появляются, начинают морщить нос. Мне этот Берлинале понравился.
— Берлинале же славен как раз своей социально-политической направленностью. Хотя в прошлом году наградили и порномюзикл.
— В этом году таких ярких открытий, как тайваньское “Капризное облако”, к сожалению, не было. Вообще не было японского кино, корейского кино. Хотел приехать Ким Ки Дук, говорил об этом в ноябре, когда еще и не начинал снимать новый фильм. Закончить его он не успел, хотя работает очень быстро. На Венецианском фестивале два года назад Ки Дука выпустили в конкурсной программе как “фильм-сюрприз”. Потому что “Пустой дом” он начал снимать за два месяца до фестиваля, и никто из отборщиков не успел посмотреть фильм.
— Наших картин не было, да?
— А что можно было взять? “Девятую роту”? Это совсем не в формате Берлинале. Дитер Косслик, директор Берлинале, рассказывал мне, как Михаил Ефимович Швыдкой упрекнул его, что в конкурсе нет наших фильмов. Тот ему ответил — “только скажи, какой взять”. Забавно, что-то в этом роде я слышал от каннского отборщика.
— Какое настроение на этот раз было у берлинского жюри?
— Председательствовала Шарлотта Ремплинг, поэтому победила, можно сказать, “женская” тема. И “Золотой медведь” достался женщине — боснийке Ясмиле Жбанич, и приз жюри был разделен на двоих: датчанке Пернилле Фишер Кристенсен и иранцу Джафару Панаху, который снял комедию о том, как девочки переодеваются в мужскую одежду, чтобы попасть на футбольный матч. Мне нравится, что все эти фильмы рисуют картину реальной жизни обычных людей, что так редко встречается в нашем кино. У нас что ни фильм — так евроремонт в каждой квартире.
— Всем раздали награды, и что потом? Грандиозная вечеринка?
— В Берлине это не принято. Бывает только закрытый банкет для съемочных групп фильмов-победителей.
Дорогой Никита Сергеевич
— В “Магии кино” вы уже пять лет. Что-то изменилось?
— Цензуры на телевидении стало больше. Все это отмечают.
— Спускается список фильмов, которые надо осветить?
— Не до такой степени. Скажем, есть пожелание, чтобы мы больше рассказывали о российском кино. Я совсем не против того, чтобы о нем рассказывать, но мне не нравится идея квотирования — даже в рамках отдельно взятой программы. Хорошо, что не просят его хвалить. Мало что можно было бы похвалить. Еще есть такая священная корова — Никита Михалков.
— Его фильмы нужно обязательно отмечать?
— И не просто отмечать, а относиться с пиететом. Мне же кажется, что такого не должно быть в принципе. Кино надо оценивать по “гамбургскому” счету, а не исходя из того — это же наше, российское.
На “Культуре” есть и свои плюсы — нас не давят рейтингами, не требуют голливудских звезд и показывают в прайм-тайм.
— Звезд первой величины?
— Да. При том, что звездам все это не очень интересно и за ними все охотятся. Когда брал интервью у Натали Портман, у меня было три минуты. Рядом с ней стоял агент с секундомером.
— Это нормальная практика или так дискриминируют русских телевизионщиков?
— На больших фестивалях всегда так. На тех, что поскромнее можно вполне нормально пообщаться. Скажем, с Терри Гиллиамом. Или с Дэвидом Кронненбергом.
— В двух словах расскажите, как в буквальном смысле упустили золотую жилу. Вас же приглашали вести “Золотой граммофон”.
— Да, позвали после того, как снялся в клипе у Пугачевой. И не спрашивал, сколько будут платить. Невозможно привозить и показывать хорошее кино, делать о нем передачу и одновременно крутить музыку, за которую тебе самому стыдно.
Русские девушки испортились
— Раз живете уже много лет то в Гетеборге, то в Москве, у вас должно быть как минимум две квартиры и две машины.
— В Гетеборге снимаю первый этаж дома. Очень удобно — не нужно стричь газон, ухаживать за садом, что-то чинить. Все делают хозяева, я разве что ем яблоки. А в Москве снимаю квартиру в двух шагах от офиса. Поэтому машины у меня здесь нет. Сейчас так получается, что в Москве провожу больше времени, чем в Швеции.
— Шведом-то себя чувствуете, в душе?
— Конечно. Дом все-таки в Гетеборге, там два из трех моих велосипедов. Еще один на Шри-Ланке. Хожу голосовать, болею за шведскую сборную по хоккею.
— К чему в шведской жизни и в шведах так и не привыкли?
— Меня почти все устраивает. Единственное — у них практически не развито искусство флирта. Они сами это признают.
— И как же шведы устраивают личную жизнь?
— С теми, с кем учились в школе или в институте. Хотя ничего невозможного нет. И я, и мои друзья знакомимся с девушками, но ты же чувствуешь степень открытости, с которой к тебе относятся. Не то что в Москве. Но и здесь девушки испортились. Знакомые иностранцы жалуются, что стали такими меркантильными.
Проблемы с подругами
— Женитьбу на шведке не исключаете?
— Конечно, лучше, чтобы язык был одним. У меня была подруга-шведка. Это сложно. Несмотря на то что знаю шведский. Но все же недостаточно хорошо, чтобы передать какие-то нюансы. Потом, здесь популярен гражданский брак, когда люди просто живут вместе, имеют детей.
— И среди протестантов? В Швеции не сильны религиозные традиции?
— Швеция совсем не религиозная, очень светская страна. Хотя, конечно, и верующих достаточно. Могу судить по количеству машин, которые останавливаются перед церковью рядом с моим домом.
— С какими русскими привычками так и не можете расстаться?
— Назвал бы эти привычки даже не русскими, а московскими. Привык к тому, что Москва — город круглосуточный и здесь всегда можно поесть. А в Швеции рестораны работают максимум до одиннадцати. Мои друзья, которые содержат подобное заведение, говорят, что дольше невыгодно: повару нужно доплачивать, а клиентов нет. И ночные клубы там открыты до трех-четырех утра. Потом люди догуливают. Бывает, что выносят музыкальные установки в парк. Или продолжают вечеринку у кого-то в доме.
— В свое время вы успели отдать долг родине — служили срочную в советской армейской разведке в ГДР. Выходит, 23 февраля — и ваш праздник?
— Из года в год получается, что после Берлинского фестиваля приезжаю в Москву делать программу и попадаю как раз на 23 февраля. Не могу сказать, что просыпаюсь в этот день с праздничным настроением. Но меня все поздравляют. В этот раз мы доделывали программу, а потом накрыли стол и вспомнили о таком факте в биографии.
