Аскар Акаев: «Не сожалею о своем выборе»

В марте исполнилась годовщина событий в Бишкеке, в результате которых президент Киргизии был вынужден покинуть страну. «Цветной переворот» в этой стране оказался последним успешным проектом по смене власти в республиках СНГ – после Грузии и Украины. Ислам Каримов, Ильхам Алиев и Александр Лукашенко предпочли удержать власть жесткостью. Казахский президент Нурсултан Назарбаев и вовсе уберег страну от «цветных» поползновений. Спустя год оценку событиям в своей стране Аскар Акаев дает в интервью Игорю Рябову.

Игорь Рябов. Вы всегда придерживались основных демократических принципов в управлении государством. Например, поощряли свободу слова в республике. Предоставили в стране в высшей степени либеральный режим для гражданских и общественных организаций. В результате и пресса, и неправительственные организации (НПО) выступили против вас, стали инструментом «цветной революции». Не жаль?

Аскар Акаев. После избрания в 1990 году на президентский пост я действительно вел линию на развитие в стране демократии – последовательно и целеустремленно. Не опасаясь репрессий, в стране действовала оппозиция. Я знал: при щедрой подпитке из-за рубежа ее делали, как говорится, непримиримой. Оппозиционные СМИ в Кыргызстане были наиболее агрессивными по отношению к власти на всем постсоветском пространстве. Основы гражданского общества стали в республике реальностью: активно действовали более 5 тысяч НПО (одна организация на тысячу жителей). Синяков и шишек от этого я набил достаточно. Полагал, что демократическому процессу как самоорганизующемуся явлению внутренне присущ иммунитет от вражеских неурядиц и политических авантюр.

И от государственных переворотов?

Оказалось, что нет. К сожалению, зачастую плодами демократии пользуются люди, недостойные для достижения своих целей взятия власти.

Оппозиция считала, что вы вели «игру в демократию», которая была далека от реального и естественного демократического процесса в стране.

Если бы я вел «игру в демократию», не было бы ни этой оппозиции, ни переворота. Проблема демократии применительно к центральноазиатским условиям в теоретическом и практическом плане очень сложна. На заре независимости на эту тему были романтические представления. Перед нами был пример США, Франции, Швейцарии и других стран классической демократии. Казалось бы, выбери наилучшую модель и следуй по проторенной дороге. Но, поразмыслив, мы увидели свою неготовность. Универсальные демократические модели были для нас непригодны. Перепрыгнуть из советского авторитарного прошлого в новое светлое демократическое будущее было невозможно. В Центральной Азии к тому же в жизненном укладе до сих пор остаются следы феодального прошлого. Предстояло пройти своим собственным тернистым путем.

Молодые саженцы демократии надо было умело выращивать, холить и лелеять. И главное – защищать от внутренних и внешних напастей. Мы с этим в Кыргызстане не справились. Государственный переворот сорвал нормальный процесс демократического развития.

Новые власти пока не предложили обществу программы углубления демократических процессов. В расколотом и разделенном обществе сделать это практически невозможно. Уверен, что разработанная при моем участии, с учетом наших специфических условий целостная программа демократических преобразований будет востребована.

Была ли победа оппозиции неизбежной?

Сейчас об этом говорить поздно.

В природе для устранения сорняков и зловредных насекомых обычно применяют пестициды. Я как сторонник чистой политики и демократии к этому на нашем «островке демократии» никогда не прибегал, хотя мне и советовали.

Что бы вы посоветовали теперь самому себе?

После произошедшего я стал лучше понимать, что в постсоветских условиях демократия должна быть управляемой. Мониторинг политической температуры должен дополняться эффективными средствами противодействия экстремизму. Иначе маргинальные силы могут на каком-то выгодном для них этапе одержать верх над здоровыми частями демократического организма. Как это произошло у нас.

ЛИНИЯ БЫЛА ПРОЗРАЧНОЙ

Не кажется ли вам, что произошла недооценка мусульманского населения на юге республики? Оппозиция и ряд криминальных авторитетов, которые проявили себя в ходе мартовских событий, были заинтересованы в разжигании беспорядков. Но при этом семена упали на хорошую почву. Народ был внутренне готов к бунту. Правильной ли была ваша оценка состояния общества на тот момент?

Юг республики – Ферганская долина – одна из наиболее сложных «болевых» точек не только для Киргизии, но и ряда других стран Центральной Азии. Мусульманский фактор я рассматриваю не как самый важный. Им лишь пользуются некоторые экстремистские силы в своих неблаговидных политических целях. Куда более весомым представляется тяжелое социально-экономическое положение региона, перенаселенность, высокая безработица, особенно среди молодежи.

В своей президентской деятельности я придерживался курса на ускоренное развитие юга республики. Город Ош был провозглашен второй столицей Киргизии. Интенсивное развитие там получили программы преодоления бедности, развития образования и здравоохранения. Реальные очертания приобрели инфраструктурные проекты трансконтинентального характера. Они могли дать высокооплачиваемую работу десяткам тысяч молодых южан. Но для реализации крупных проектов катастрофически не хватало времени. Нужно было хотя бы пару лет, чтобы запустить их. Дефицит времени во многом и послужил причиной тех эксцессов, которые произошли на юге, хотя они не носили повсеместный и широкомасштабный характер. Оппозиция умело использовала недовольство отдельных проигравших на выборах в парламент кандидатов в депутаты и их сторонников.

Большую роль сыграли подрывные действия тех, кто во имя борьбы за власть раскачивал на юге лодку, кто привез людей в Бишкек и отдал им столицу на погромы и разорение. Резонансное взаимодействие объективных и субъективных факторов стало там причиной кризиса.

Новые власти окажутся в том же седле. Но их положение усугубляется из-за порожденных госпереворотом завышенных ожиданий, неоправданных иллюзий в обществе. Криминальные авторитеты и главари наркомафии, организовавшие при подстрекательстве политических авантюристов беспорядки в регионе, продолжают и сегодня качать свои права. Они играют с огнем. Пожар в кыргызской части Ферганской долины способен мгновенно охватить прилегающий огромный регион.

Существовал ли какой-либо ваш приказ силовым структурам, который вы обсуждали, но не осуществили? Если да, то чем объяснялся ваш выбор?

Моя линия поведения как президента в феврале-марте 2005 года была совершенно прозрачной. Я тогда открыто заявил, что ни при каких условиях не пойду на введение чрезвычайного положения, применение силы против народа. Теперь я хорошо вижу, что это развязало руки оппозиции. Она стремилась взять власть любыми средствами.

Они торопились. Через полгода, в октябре 2005 года, должны были состояться президентские выборы.

В честной борьбе лидеры оппозиции, не имевшие в обществе должного авторитета, не имели шансов на победу. Они спланировали силовые действия. «Окно» появилось в марте после второго тура парламентских выборов.

После трагической для меня развязки я не сожалею о своем выборе. Последним моим президентским приказом был приказ: «Не стрелять!» Во имя собственной власти я не пошел на кровопролитие с неизбежной гражданской войной. Мне больно было узнать о грабежах и погромах, разразившихся при попустительстве организаторов государственного переворота на улицах столицы. Но в случае гражданской конфронтации беды бы охватили всю страну и были бы стократ тяжелее. Нависла бы угроза ее развала.

Это был акт политического реализма и ответственности перед народом. На фоне тех событий моя личная судьба, судьба моей семьи отходят на второй план. Разумные люди внутри и вне страны одобрили мои действия. Окончательный вердикт вынесет история.

Ходят разговоры, что Россия пыталась помочь вам, когда начались беспорядки. Имеется в виду и силовая поддержка. Как было на самом деле? Была ли возможность принять такую помощь?

Решительно отвергаю слухи о том, что Россия предлагала помощь в урегулировании наших внутренних мартовских беспорядков. Уверен, что в случае обращения эффективная помощь была бы оказана. Основание давал Договор о коллективной безопасности. Я отказался от применения оружия против толпы, которая штурмовала 24 марта правительственный комплекс в Бишкеке, и предотвратил в республике гражданскую войну, которая могла перекинуться на соседей. Значит, во внешних «противопожарных» мерах не было необходимости.

Во времена президентства я всегда исходил из того, что внутренние дела, какими бы сложными они ни были, надо решать собственными силами. Внешнее вмешательство создало бы опасный прецедент. Я глубоко благодарен российскому государственному руководству за то, что оно поняло мотивы моего поведения.

В самый сложный для меня и моей семьи период оно поддержало меня морально, предоставило кров и приют. Меня радушно встретило московское академическое и университетское сообщество. Ныне я занят исключительно интересными для меня прикладными математическими исследованиями в МГУ. После долгих лет изнурительной государственной и политической деятельности я попал в родную стихию.

ЭТО НЕ ПОТЕРЯ ВЛАСТИ

В судьбе постсоветских государственных деятелей есть много общего. Вы не чувствуете обиду, что людям не всегда были очевидны ваши заслуги? Такую, например, обиду может ощущать и Михаил Горбачев.

Вы задали очень сложный вопрос. Проводить параллели и сравнивать разные по масштабам события весьма рискованно. Горбачев – это глобальный масштаб. События в Кыргызстане – больше региональный, чем мировой. Но есть, конечно, у них и общее. Мы оба ушли из власти, избежав кровопролития, всегда чреватого гражданской войной или по меньшей мере долговечной гражданской конфронтацией. Даже в самом кошмарном сне трудно представить их губительные последствия. И еще одно. Однажды Михаил Сергеевич ярко сказал: «Счастливых реформаторов не бывает».

Чувствую ли обиду я? Вступая на политическую стезю, нельзя рассчитывать лишь на розы. Даже на них есть шипы. Больше грызет боль за то, что мог, но не сумел сделать. И все-таки, по большому, как говорят, «гамбургскому счету», мне не стыдно за результаты президентской работы. На политической карте мира возникла новая страна, получившая широкое мировое признание.

Проведены коренные экономические реформы, по международному «индексу человеческого развития» Кыргызстан опережает большинство стран СНГ. Огромный рывок сделан в развитии демократии. Я горжусь, что Кыргызстан называли в мои времена «островком демократии». Мы постарались не растерять достижений советских времен в образовании, здравоохранении, социальной сфере. Несмотря на резкий разлом 24 марта, я сделал все возможное для сохранения целостности страны, предотвращения ее развала. Отношение же граждан к государственным лидерам переменчиво.

Что вас сегодня, спустя год, мучает больше всего, когда вы оцениваете те события?

Поверьте моей искренности. Это не потеря власти. Так или иначе в октябре 2005 года я покинул бы президентский пост.

Я много лет отдал служению своему родному народу. И его судьба, обрушившиеся на него невзгоды, меня мучают больше всего. Обнадеживающих сигналов пока не появилось.

В стране нарастает напряженность. Новая власть пока проявляет бессилие, пасует перед криминалитетом. В верхнем эшелоне власти проявляется явный раздрай. Среди инициаторов и организаторов госпереворота из-за постов, влияния, дележки национального пирога возникли склоки. Та же Отунбаева, бывший генпрокурор Бекназаров, которые принадлежали к «революционному ядру», и ряд других «революционеров» перешли в открытую оппозицию к Бакиеву.

Значит, не столь уж глубокими и устойчивыми были у них «революционные» взгляды. Не все гладко в межэтнических и межрегиональных отношениях. Вызывают озабоченность некоторые нюансы в нашей позиции относительно сотрудничества с Россией. Пока они видны лишь экспертам. Пусть Всевышний убережет нас от разрастания тревоги на этой ключевой проблеме внешней политики.

На меня и мою семью после 24 марта обрушился поток лжи и клеветы. Некоторые попытки, например, со стороны специальной правительственной комиссии по поиску недвижимого имущества Акаевых, старания тогдашнего генпрокурора Бекназарова, обещавшего найти «акаевские миллиарды» за рубежом, закончились позорным провалом. Но нынешние власти неистощимы на провокации и выдумки. В ход пускаются все новые обвинения. Они, разумеется, лопнут, как и предыдущие. Но сказать, что они для меня и моей семьи проходят бесследно, было бы лукавством. Уверенность в своей правоте придает нам силы и позволяет выстоять.

Существовали ли попытки со стороны активных игроков вокруг Киргизии год назад – США, России, кого-то еще – повлиять на ваши решения?

Сейчас я не испытываю необходимости в политкорректности в своих высказываниях, как это было в годы президентства. Отношения с Россией складывались после приобретения Кыргызстаном независимости в высшей степени гармонично, на основе взаимной доверительности. Вершиной стала подписанная президентом Владимиром Путиным и мной в июле 2000 года Декларация о вечной дружбе, сотрудничестве и партнерстве наших стран. Образцом стали отношения в духовной сфере, взаимоотношения наших национальных культурных миров, придание в республике русскому языку статуса официального. Мечтой нашей молодежи стало получение образования в Москве и других российских городах. После 24 марта прошел лишь год, но в этой области наметились тревожные изменения. Боюсь, что эти изменения знаменуют тенденцию.

Соединенные Штаты Америки были для нашего народа при обретении независимости демократическим маяком. Мы на него стремились ориентироваться. И американцы то пряником, то кнутом к этому подталкивали. Американский посол Стивен Янг, возглавлявший дипмиссию США в последние четыре года моего президентства, изображал из себя ментора, пугающего нас проблемами развития демократии. Мне кажется, что он хотел подтянуться до уровня «буревестника революций» Ричарда Майлза, бывшего в годы «розовой революции» послом США в Грузии.

За счет американских средств финансировались по открытым и тайным каналам сотни НПО, оппозиционные СМИ. Организация «Фридом хаус» фактически хозяйничала на оппозиционном издательском поле. Все это мы видели, но превалировала вера в их добропорядочность и уважение национальных законов. Похоже, мы были излишне доверчивы.

Прямым вмешательством во внутренние дела, если следовать классическим терминам, подобную линию трудно назвать, но многие вопросы остаются без ответа. Хотя сами оппозиционеры хвалились тем, что им оказывается поддержка со стороны западных организаций, и тем, что отдельные партии и движения создаются по инициативе посла США.

Россияне придерживались и придерживаются в отношении нашей страны мудрой линии – не лезь со своим уставом в чужой монастырь. И другим странам полезно было бы поступать так же.

КРИЗИС ВЛАСТИ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Не кажется ли вам, что нынешняя власть в Киргизии в общем-то проводит ту же политику, что и вы, но только в обстановке политической нестабильности и криминальных разборок? Ваша оценка действий президента Курманбека Бакиева и премьера Феликса Кулова сегодня.

По-иному и быть не может. Новая послемартовская власть получила в наследство реформированную в политическом, экономическом и духовном плане страну, прошедшую трудный путь к демократии. Попытки отмежеваться от сделанного ранее являются фарисейскими, риторическими упражнениями. Иного, чем продолжать курс, проводившийся в предыдущие 14 лет независимости, не дано, если речь идет о движении вперед. Опаснее откат назад. Его угроза не миновала. Усиливается давление на власть со стороны криминальных авторитетов, криминалитет сращивается с властью. Настораживают «родимые пятна» на лике многих нынешних правителей. Это выходцы из высокой партийной номенклатуры советских времен. Их демократические убеждения весьма сомнительны. Особенно это всплывает в преследовании в духе КГБ инакомыслящих, в атаках на независимые СМИ и так далее.

Кризис власти, который очевидно существовал год назад, лучше, чем нынешнее положение дел?

Кризис власти весной 2005 года был создан сознательным раскачиванием лодки теми силами, которые готовили, а затем при внешней помощи совершили государственный переворот. Теперь они пожинают плоды собственных подрывных действий. Нынешнее положение дел – это стократно усиленный прошлогодний кризис власти.

Относительно оценки сегодняшних действий Бакиева и Кулова скажу следующее. Нельзя рассматривать каждого из «двойки» в отдельности. Это тандем. Конструкция внеконституционная, но оказавшаяся единственно спасительной в условиях надвигавшейся после 24 марта угрозы развала страны.

Беспокоит меня также концептуальное и интеллектуальное бесплодие новой власти. Перевороты тем и отличаются от революций, что единственной целью заговорщиков является захват власти. Тут уже не до теоретических изысков. Власть в республике ныне оказалась в руках людей с довольно узким складом мышления. Интеллектуалов от власти оттирают. В последние годы в правительстве появилось немало даровитых мыслящих людей. Их знания и ум на родине не востребованы. Многие из них оказались за рубежом, стали крупными менеджерами в иностранных компаниях, как, например, бывший министр финансов Абилдаев и его заместитель Торомырзаев. А могли бы работать на пользу родной страны.

Короче говоря, итоги первого послемартовского года правления Бакиева неутешительны. Если в обозримом будущем дела не поправятся, новая буря неминуема.

Революция в Киргизии обернулась погромами и кровью, пусть и малой. Потом на пространстве СНГ победы «цветных революций» практически закончились. Власть, с одной стороны, стала жестче пресекать технологии, да и «технологи» стали осторожнее. Ваша оценка этой тенденции и ее развития на пространстве вокруг России. Какова роль в них киргизских событий?

События, происходящие в других странах, влияют как позитивно, так и негативно. В мартовских событиях в Кыргызстане преобладал явный негатив. Феномен государственного переворота чужд подлинно демократическому правосознанию и поэтому вызывает отторжение. Опыт нашей страны оказался поучительным именно в его негативных аспектах. Но экстремисты не перевелись. Возможно, они будут искать иные хитроумные схемы, хотя более быстрого способа взять власть, чем государственный переворот, мировая практика еще не придумала. И еще один урок. Нельзя позволять, чтобы внешние силы, какими бы они ни были – частными или правительственными, хозяйничали на информационном поле страны. В Кыргызстане дело дошло до втягивания в информационную войну даже разведывательных служб.

Выше я уже высказал поддержку концепции «управляемой демократии». Потребуется немало времени, чтобы на обломках советской империи прочно укоренились демократические устои, исчезли реликты старого мира, а идеи демократии стали органичными. Кыргызстану в 2005 году это обошлось дорогой ценой. Идеология и практика «цветных революций» показали свое опаснейшее начало, а государственный переворот в нашей стране подвел на данном этапе черту под столь губительными политическими играми. Пусть наш урок станет поучительным.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру