Елена Старостенкова. Экономический рост в России, как свидетельствует статистика, замедляется.
И происходит это при весьма благоприятных внешнеэкономических условиях. А если конъюнктура изменится, тогда экономику ожидает стагнация?
Алексей Улюкаев. Решительно не вижу оснований для пессимизма. Темпы экономического роста в нашей стране по-прежнему высокие. Есть и иные серьезные достижения. В том числе сокращение внешнего долга, повышение рейтингов страны, и как результат – существенный, более чем на 50 процентов, рост иностранных прямых инвестиций в прошлом году.
То есть сформировались важные предпосылки для продолжения экономического роста, причем даже в том случае, если внешнеэкономическая конъюнктура ухудшится.
Роль внешнего фактора и благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры мы склонны преувеличивать. И в советские времена бывали такие периоды, но устойчивого экономического роста все-таки не было. Весьма неплохо складывались внешнеэкономические условия и в первой половине 90-х годов. И при этом происходило падение всех важнейших экономических показателей.
Экономический рост последнего времени – результат последовательного выстраивания рыночной структуры нашей экономики и проведения адекватной макроэкономической политики. Это принципиально важный вывод, позволяющий совершенно по-новому увидеть и день сегодняшний, и перспективы российской экономики. И он подтвержден оценками инвесторов.
Рубль укрепляется по отношению к доллару, но не станет ли это препятствием для продолжения экономического роста?
У нас родилось несколько мифов, в том числе миф об опасности укрепления рубля. Предполагается при этом, что Банк России может и должен чуть ли не до бесконечности удерживать реальный эффективный курс рубля от повышения (то есть курс рубля по отношению к корзине двух валют – доллара и евро. – Прим. Е.С.).
Но ЦБ в принципе не может противостоять долгосрочному объективному тренду. И это не беда. Ведь укрепление национальной валюты – тоже фактор, способствующий экономическому росту. Механизм при этом несколько иной, чем при «дешевом» рубле. Укрепляющаяся валюта – стимул для снижения издержек национальных производителей, для модернизации производств.
Исследование, проведенное недавно нами (Центральным банком. – Прим. Е.С.) совместно с Центром развития, показало, что влияние укрепления рубля разнонаправленно. Когда импорт в ответ на повышение курса дешевеет, совокупный потребитель экономит на традиционной для него потребительской корзине. Например, растущий инвестиционный спрос (то есть спрос на машины, оборудование и иные товары производственного назначения. – Прим. Е.С.) сопровождается расширением импорта инвестиционных товаров. Удешевление товаров этой группы в пересчете на рубли – значимый фактор для роста отечественного промышленного производства.
Часть «сэкономленного» платежеспособного спроса распределяется между импортными товарами и российскими. Нарастание импорта, как показывают расчеты, происходит одновременно с увеличением спроса на отечественные товары, но по другим товарным позициям. Кстати, исследование показало, что есть группы российских товаров, спрос на которые в очень малой степени зависит от цены.
Что касается сектора услуг и так называемых non-tradable goods, то там вообще нет никакой конкуренции с импортом.
Отсюда и вывод: при росте курса рубля, то есть реального эффективного его курса, будет происходить удешевление импорта и расти как российское производство, так и ВВП. Иными словами, это означает, что экономический рост будет продолжаться, даже если внешнеэкономическая конъюнктура изменится.
МЕНЯЕМ КУРС
Какие изменения при этом могут произойти в макроэкономической политике?
В ближайшем будущем нас ожидает снижение экстремально высокого сальдо платежного баланса. Не думаю, что цены на нефть драматически упадут, но коррекция неизбежна. Рост курса рубля также приведет к сокращению активного сальдо торгового баланса. Это означает, что денег в экономике уже не будет так много, как в последние годы. Отпадет нужда в масштабной стерилизации и, наоборот, увеличится потребность в механизмах устранения нехватки ликвидности. При этом на первый план в приоритетах экономической политики выходит инфляция, а не стабильность валютного курса.
В принципе проблему дефицита денег в экономике можно решать разными методами. Например, наращивая бюджетные расходы или снижая налоговые ставки. Но сегодня, я полагаю, целесообразно максимально использовать инструменты регулирования ликвидности Центрального банка.
Почему?
Потому что именно инструменты Банка России обладают высокой вариабельностью и способностью краткосрочного воздействия. Поясню: ставки по кредитам можно и снижать, и повышать, причем довольно оперативно. А вот решения в бюджетной политике, налоговые обязательства, бюджетные расходы носят долгосрочный характер, их трудно пересматривать.
Например, налоговые ставки нельзя снизить на два-три месяца, а потом вновь повысить. Налоговая политика в целом формирует долгосрочные ориентиры для субъектов хозяйственной деятельности.
Неправильно также проводить краткосрочные манипуляции бюджетными расходами. Например, некоторые статьи бюджетных расходов можно только повышать. Скажем, пенсии легко повысить, а попробуйте их понизить, когда цены на нефть упадут! Политические последствия такого решения трудно себе представить.
И что конкретно может делать Центральный банк?
Расширять объем средств, предоставляемых по каналам рефинансирования, и постепенно сокращать интервенции на валютном рынке.
Будет ли что-то меняться в самой системе рефинансирования?
Собственно, система и механизм рефинансирования уже созданы, базовые решения приняты. А вот постоянной потребности в их использовании фактически не было, поскольку денежное предложение оставалось высоким. Теперь возникла потребность в управлении ликвидностью. Центральный банк намерен существенно расширить объем операций рефинансирования. Причем в самое ближайшее время.
Россия накапливает золотовалютные резервы и уменьшает внешний долг, между тем США придерживаются прямо обратной политики. Кто прав?
Наращивание золотовалютных резервов отнюдь не самоцель. Это средство, позволяющее поддерживать баланс на рынке при определенном стечении обстоятельств. Изменяются обстоятельства – изменится реагирование.
А погашение внешнего долга – это выбор и политика. Поясню, что я имею в виду. Российский внешний долг нехорош по своей структуре. В нем чрезмерно высока доля межгосударственных, а не рыночных заимствований, а значит, и политической составляющей. По такому долгу даже договориться об изменении условий, включая досрочное погашение, бывает непросто. Многое зависит от желания или нежелания кредитора.
Наконец, межстрановый долг, как правило, дороже рыночного. Так что его погашение – это возможность эффективно использовать средства Стабилизационного фонда.
Почему же американцы наращивают внешний долг?
Ответ прост и сложен одновременно. Потому что США не нашли другого способа, как стимулировать рост своей экономики, в том числе за счет поддержания потребительского спроса и создания новых рабочих мест. Российская экономика развивается иначе.
Не возьмусь прогнозировать динамику курса доллара по отношению к евро. Вместе с тем не вижу оснований для драматических предсказаний. Американская экономика имеет неплохой запас прочности и гибкости. И они не раз ее выручали.
КАК ПОБЕДИТЬ ИНФЛЯЦИЮ
Вы сказали, что снижение инфляции становится приоритетной задачей Банка России. Можно ли подробнее объяснить, почему это необходимо?
Для всех центральных банков контроль над инфляцией – важнейшая задача. Высокие темпы роста цен искажают все экономические ориентиры. Контролируемая инфляция, в свою очередь, дает возможность нормального делового планирования, долгосрочных отношений между контрагентами, создает стимулы к снижению, а не индексации издержек.
При низкой инфляции заработает механизм регулирования экономического цикла, спасающий экономику как от «перегрева», так и от «жесткой посадки». Вот почему так важно уйти из зоны экстремально высокой инфляции и добиться ее снижения до общественно допустимых двух-трех процентов годовых.
И когда инфляция будет невысокой, рубль станет «свободно плавающим»?
Нет, точнее – не совсем так. Строго говоря, «свободное плавание» рубля станет возможным лишь тогда, когда Банк России будет иметь достаточные возможности и навыки, чтобы устранять те трудности, которые колебания валютного курса могут создать для национальной финансовой системы. Для этого мало желания или искусства сотрудников ЦБ. «Свободное плавание» рубля станет возможным тогда, когда для этого сложатся необходимые условия.
Какие?
Должны сложиться предпосылки с точки зрения платежного баланса – с одной стороны. И заработать трансмиссионный механизм процентных ставок, предусматривающий определение цены денег через процентные ставки, – с другой.
А нужно ли вообще «свободное плавание» национальной валюты? На этот вопрос дает ответ мировая практика. Страны, избравшие такую политику, добиваются наибольших экономических успехов. На втором месте те государства, которые придерживаются политики фиксированного валютного курса. А на последнем – страны, которые выбрали режим управляемого плавания. Собственно, его мы пока и придерживаемся.
Замечу, что это не тот случай, когда легко решить, кто умный, а кто глупый, кто принял правильное решение, а кто – неверное. Как правило, тот или иной выбор задан целым набором объективных обстоятельств.
Скажем, малым экономикам проще вводить систему фиксированного курса, привязанного к более твердой валюте. Большим и развитым экономикам удобнее политика «свободного плавания». Для нас пока это совсем не просто, особенно при нынешнем состоянии платежного баланса. Но мы будем двигаться в этом направлении. Постепенно. Так что «свободное плавание» может быть сначала менее, а затем более свободным.
А тем временем рубль будет укрепляться?
В нынешнем году – да. Мы полагаем, что допустимый уровень составляет примерно 10 процентов в год. Будет чуть меньше – хорошо, а вот больше, наверное, не нужно.
Гадать о том, на каком уровне при переходе к «свободному плаванию» установится соотношение между рублем и основными международными валютами, бессмысленно. Скажем, нельзя ответить на этот вопрос, если не определить, каким будет спрос на рубль в платежно-расчетных отношениях внутри СНГ.
Российский рубль обслуживает не только отношения России с этой группой стран, но и их отношения между собой. То есть доля рубля в платежных отношениях выше, чем доля России в торговом обороте этих стран.
Вероятно, спрос на рубль будет расти и в расчетах между некоторыми другими странами. Понятно, что чем больше спрос на рубль для таких расчетов, тем выше при прочих равных его курсовые соотношения с основными мировыми валютами.
Сейчас все чаще идут разговоры о немонетарном характере российской инфляции, к главным ее факторам причисляют тарифы ЖКХ и цены на мясо и мясопродукты. Как вы относитесь к таким оценкам?
Мы и сами об этом говорим и пишем. Но все это никак не отменяет простого правила, которое гласит, что за ростом денежного предложения обязательно рано или поздно последует всплеск инфляции. Поэтому задача Центрального банка – проводить последовательную политику, в том числе используя традиционные монетарные инструменты. Здесь и обсуждать нечего.
Другое дело – тарифное регулирование. С одной стороны, всегда есть соблазн заморозить тарифы, прежде всего тарифы естественных монополий и ЖКХ. Но нельзя же придерживаться этой политики всегда.
Ведь низкие тарифы потребуют дотаций предприятиям, отказ от дотаций породит рост задолженности и новых диспропорций. В результате этого закономерно возникнет и необходимость погашать дефициты муниципальных бюджетов.
Повышение тарифов необходимо для того, чтобы устранять структурные диспропорции. Это серьезный выбор. Цены при этом обязательно вырастут. Не надо этого бояться и нагнетать истерию. Лекарство от застарелой болезни часто бывает горьким, но необходимым для выздоровления.
Совсем другая история – импортные тарифы на мясо, в частности, на говядину. Они разгоняют инфляцию, при этом никак не стимулируя отечественного производителя. Мы говорили, и не раз, о необходимости их скорректировать.
А почему речь идет только о тарифах на говядину, а не о тарифном регулировании всего импорта мяса?
Тарифная защита отечественных производителей птицы и свинины – это вполне оправданный шаг, помогающий (во всяком случае, теоретически) развернуться российскому производителю. Ведь чтобы наладить производство этих видов продукции, нужно не так уж много времени.
Иное дело – производство говядины. Стимулировать его за счет импортных тарифов – это нонсенс. Повышенный тариф ничего не дает с точки зрения стимулирования производства. Но при этом подталкивает вверх индекс потребительских цен и добавляет острых тем на международных переговорах.
Должны ли и как меняться механизм формирования и правила использования Стабилизационного фонда?
Я считаю, что Стабилизационный фонд работает и хорошо выполняет свои функции, обеспечивая стерилизацию избыточного денежного предложения и сглаживая колебания бюджетных расходов. Накопленных средств уже сегодня с избытком хватает для реализации этих задач. Через год или два избыток средств станет еще больше. Так что уже настала пора корректировать сам механизм формирования фонда.
Думаю, что следует пересмотреть механизм пополнения Стабилизационного фонда за счет расширения числа прямых источников поступления средств. Сегодня таких источников два – экспортная пошлина на нефть и налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Мы предлагаем ввести в этот перечень экспортные пошлины на газ и нефтепродукты. А все остальные средства, поступающие ныне в Стабфонд, можно оставлять в бюджете.
В этом году таких изменений не будет, но в следующем году – вполне возможно.
