Что является причиной затянувшихся переговоров о вступлении России в ВТО? Почему нашим переговорщикам приходится возвращаться к, казалось бы, уже решенным вопросам?
Наше стремление защитить в определенных случаях свой рынок от поставок товаров извне, если оно наносит явный ущерб отечественным производителям, вполне обоснованно. Более того, оно вполне предусмотрено правилами ВТО. Надо учесть, что усиление конкуренции для наших предприятий в известных пределах полезно, но бывает, что предел пройден и встает вопрос о защите национальной экономики. Поэтому проявления осторожности вполне естественны.
И, собственно, пока никаких особенных проблем не возникало. Просто мы должны проявлять и проявляем осторожность, раскрывая наши рынки. И я думаю, что правила ВТО позволяют договориться о каком-то продолжительном, устраивающем и нас, и другие страны переходном периоде.
Но самое главное: я вижу, что эти новые или как бы новые требования идут не только от США, но и, что менее известно, от Старого Света. Хотя с Европой, казалось бы, мы обо всем уже договорились. Но появляются какие-то новые соображения, мотивированные другими вещами, которые не лежат в чисто переговорной сфере. И вообще в сфере экономики.
Дело в том, что политика России вызывает определенное напряжение. И хотя никто не признается, что для решения политических проблем используются какие-то экономические вопросы, тем не менее это обстоятельство всегда существует.
У меня лично такое ощущение, что отношение Запада к нам характеризуется двумя основными моментами. Первое: нас воспринимают как страну, которая получает большие доходы от нефти и газа и многое может позволить себе приобрести. За рубежом в том числе. Поэтому иностранный бизнес довольно охотно идет к нам. Приносит инвестиции, делает немало предложений относительно совместных проектов.
Есть и иная точка зрения. Что те же доходы кое-кому в России вскружили голову. И мы уже думаем, что можем конкурировать и в сфере политического влияния на мир.
Кроме того, состояние большой уверенности в себе дает возможность властям делать в России все, что она захочет.
Думаю, что критическим моментом, тормозящим переговорный процесс, является свертывание демократических завоеваний в России или строительство, как теперь говорят, «суверенной демократии».
Наши идеологи говорят, что мы страна демократическая, будем строить демократию. Но по-своему. Так, чтобы наш суверенитет никто не мог затронуть.
Но при этом на Западе, где после решительных перемен начала 90-х годов Россию уже рассматривали как стратегического партнера и союзника, теперь стали относиться к нам с подозрением. Готовы ли мы стать страной действительно рыночной демократии, с такими же ценностями, которых придерживаются они?
И всякий раз, когда мы доказываем свою независимость, полагая, что отстаиваем национальные интересы, мы генерируем такого рода подозрения. Национальные интересы надо отстаивать, но, видно, иначе.
Мне кажется, что это обстоятельство несколько поменяло имидж России на Западе. И соответственно (поскольку от него во многом зависит наше вступление в ВТО) отношение к этому процессу стало меняться.
Мы говорим: они выдвигают дополнительные требования, у них двойные стандарты и так далее. С моей точки зрения, наши представители правы. Западные переговорщики это делают. Но когда мы их обвиняем, мы должны понимать, что причина этого лежит в самой России.
Да, мы богатая страна, со Стабилизационным фондом чуть ли не в 2 триллиона рублей. Но при этом по ВВП на душу населения мы вдвое уступаем самой бедной стране Европейского союза.
Поэтому попытки «играть мускулами» вполне в духе прежней Российской империи или Советского Союза: одновременное сочетание огромной мощи государства с бедностью народа создает впечатление сползания к традиционной модели авторитарного государства.
Обстоятельства, когда люди видят подвижки в политике, во внутренней экономике, где проявляется все больше заорганизованности, все меньше свободы, которую власти, видимо, принимают за хаос, – беспокоят.
Но мы в своем развитии дошли до такого уровня, что без Запада уже не можем.
