Закалка Мордашова

Никогда еще отраслевые сделки не обсуждались с таким жаром, не отслеживались с таким пристальным вниманием. Объявленное слияние европейского металлургического гиганта Arcelor с «Северсталью» практически не оставило равнодушных. Даже у понимающих суть этой акции не возникало однозначного ответа на самый простой вопрос – хороша или плоха сделка для российской экономики

Российские предприниматели дорого бы отдали, чтобы понять: сделка Мордашова – факт везения одного из соотечественников-собственников или тенденция, характеризующая особый, поворотный этап в развитии российской экономики? За которым у владельцев капитала может начаться новая жизнь.

ДОМ ГОРИТ

Скорее всего никакой тенденции здесь искать не следует. Да и обстоятельства сделки простые. Концерну Arcelor нужно спастись от недружественного поглощения. А Мордашов выступил в качестве спасителя, и у него было что предложить.

Неплохой базой для сделки стали старые контакты между Arcelor и «Северсталью». Они дали основание рассматривать Мордашова как лояльного, удобного, верного и предсказуемого партнера.

– Когда у тебя горит дом, – проводит аналогию известный экономист Яков Паппэ, – ты должен выбрать, какому соседу больше доверяешь, чтобы сказать ему: вот здесь у меня ценности, выноси их.

Были ли другие претенденты на место спасителя? Говорят, свою помощь предлагал Владимир Лисин, владелец Новолипецкого меткомбината. Причем предложение обсуждалось не только на уровне компаний, но и с кем-то из руководства ЕС. Но Мордашов для Arcelor оказался более удобен, чем Лисин.

Актуален и такой вопрос: это покупка иностранца или продажа иностранцу? Если разделить «Северсталь» и ее хозяина, то ответ прост: Мордашов покупает иностранца.

А «Северсталь» продается иностранцу. Нет никакого сомнения в том, что «Северсталь» становится частью Arcelor, а не наоборот. Логика развития «Северстали» будет подчинена решениям не в Череповце и не в Москве, а там, где находится штаб-квартира Arcelor.

В этом смысле это не слияние, а поглощение. Поскольку более крупная и передовая во всех отношениях компания покупает другую, менее крупную и – по мировым меркам – явно не передовую. А не наоборот. Но зато господин Мордашов, русский человек, становится крупным акционером мировой компании. Кому это нравится, могут аплодировать; кому не нравится, могут говорить: вот сукин сын, опять увел деньги.

Если на эту акцию в случае ее завершения в задуманном Ги Долле и Мордашовым сценарии посмотреть исключительно с экономической точки зрения – прогрессивный ли это шаг для российского хозяйства – также получить однозначный ответ невозможно. Поскольку тут легко вырисовываются как оптимистический, так и пессимистический сценарии.

По мнению оптимиста, издержки в России меньше, чем в Европе, экологические требования слабее, следовательно, Arcelor будет максимально развивать русскую часть бизнеса. Он будет внедрять в Череповце прогрессивные технологии, производить автомобильный лист, о чем не раз Ги Долле уже публично упоминал. Он поможет создать производство труб большого диаметра. Полное счастье.

Однако имеет право на существование и пессимистическая версия. Господа хорошие, да кто же вам сказал, что Arcelor будет развивать здесь сложные продукты: технологию производства автомобильного листа, труб, колес и всего другого? Почему это вам в голову пришло?

У Arcelor и так не загружены мощности. И так в Европе жуткая конкуренция. Куда проще ориентировать «Северсталь» на выпуск полуфабрикатов для своих европейских заводов...

Так вот, в этом случае уровень производства будет не повышаться со страшной силой, а строго наоборот. Будет уменьшаться количество выпускаемых там продуктов с высокой добавленной стоимостью и тому подобное.

Но есть еще и другой момент. Как размышляет Яков Паппэ: кто сказал, что все так плохо? Во-первых, «Северсталь» – еще не вся российская металлургическая промышленность. Ее доля меньше, чем 20 процентов. Так пусть одна из частей российской металлургической отрасли будет встроена в европейскую технологическую цепочку. На любых условиях. А другая, напротив, продолжит конкуренцию с европейскими компаниями. Это смертельно? Нет.

Итак, есть два сценария, два представления о сути сделки. Пессимистическое – сделка не смертельна. Оптимистическое – она не гарантирует нам полного коммунизма завтра.

Эксперты особо отмечают изящность сделки: Мордашов ничего не имеет в «Северстали», но, по договоренности, он голосует блокирующим пакетом. Никто ему не мешает наблюдать за тем, как развивается его детище. А в случае чего он может даже пресечь: «Я против».

И все. Его пакет дает право блокировать неугодные ему решения.

И это неплохо.

Правда, в другой своей ипостаси Мордашов как президент совета директоров Arcelor, владелец 32 процентов в течение четырех лет – опять же по договоренности – вынужден будет голосовать с согласия совета директоров Arcelor. И, таким образом, Мордашов превращается в этакого «монгольского космонавта», которому в течение четырех лет «полета» ничего нельзя трогать руками. Но его же самого устраивает роль «белого рыцаря».

Кстати, «белый рыцарь» – не журналистский штамп, а экономический термин. Так называется партнер, который защищает компанию от недружественного поглощения, но при этом гарантирует невмешательство в бизнес компании, подписывается в определенной пассивности. Без этого Мордашов не нужен Arcelor как крупнейший акционер. Активный партнер Мордашов не лучше Миттала.

Кстати, желание Мордашова платить налоги в России – его право. Впрочем, тут также следует отделить «Северсталь» от ее владельца. Независимо от того, кому предприятие принадлежит, даже если его хозяин живет в другом месте, основные налоги оно платит от деятельности, а не от прибыли, и платит по месту деятельности.

ВСЕ В БЕЛОМ

Казалось бы, трудно объяснить неуемную радость в России по поводу того, что Мордашов выступает в роли «белого рыцаря». Какое нам дело до солидной общеевропейской компании?

– Никому никакого счастья не прибудет, – заявляет Паппэ, – от того, что господин Мордашов станет хозяином большого пакета акций самой крупной металлургической компании мира. Если кого-то переполняет гордость, пусть переполняет. Мне тоже это скорее приятно, чем неприятно. Мне приятно знать, что наш хоккеист является самым ценным игроком НХЛ. Что болельщики самой аристократической футбольной команды Англии называют себя армией Романа... А у других это, напротив, вызывает дикую ненависть. Чистая психология. России от этого лучше не станет.

Кто-то считает, что Алексей Мордашов максимально использовал открывшиеся перед ним возможности, а кто-то уверен, что он продешевил.

Трудно сказать, поскольку никто, кроме самих владельцев, участников сделки, не знает истинного положения дел, – сколько реально стоит бизнес Arcelor. Это могут знать инвестиционные банки, консультировавшие сделку, аудиторы, но не посторонние наблюдатели.

Поэтому разговоры – продешевил-переплатил – безосновательны.

С одной стороны, Мордашов добился максимального успеха относительно других российских бизнесменов. Он стал крупнейшим акционером крупнейшей в мире компании. Что может быть выше? Только Папа Римский.

С другой стороны, он из полноправного хозяина превратился в пассивного акционера, если и в активного, то связанного по рукам и ногам законодательством ЕС.

В-третьих, Мордашову могло просто надоесть работать. Может быть, он просто захотел выйти на другой уровень. Ему Россия мала оказалась. Как знать?

Вот чего жаль, так это того, что, судя по всему, он забирает с собой в Европу как минимум четырех человек. Двух – в правление, столько же – в комитет по стратегии. Менеджерский потенциал России уменьшится на пять, по-видимому, очень сильных людей.

Хотя откуда нам знать, какая там молодежь подпирала Мордашова? Может быть, он открыл дорогу не менее западным и не менее сильным, но более современным, без всякого советского опыта, а также без опыта бандитского капитализма менеджерам. Трудно не признать и такую версию.

НЕ ВСЕ РАДИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Российская деловая пресса почему-то рисует неприязненный образ Лакшми Миттала. И «оранжевую» революцию он финансово поддержал, и «Криворожсталь» увел... Паппэ по этому поводу вспоминает свою любимую фразу: «Баба обиделась на царя. Царь об этом не узнал».

– Какое дело Лакшми Митталу, что о нем думают в России? Ровно такое, как далай-ламе. Глава Mittal Steel никогда не имел никаких планов по поводу России. Господин Миттал вызывает страх и отторжение среди истеблишмента мировой металлургии. Он ворвался в него и скупил множество заводов, которыми напрямую управляет. У руководства Arcelor нет неприязни к Лакшми Митталу. У него есть страх, что он купит их, а в этом случае поменяет все. Это нормальное чувство самосохранения. Страх перед самым сильным и успешным. Боязнь, что съедят.

Переговоры об альянсе, как утверждают сами участники этой сделки, велись давно. Действия Миттала послужили лишь катализатором. Однако у наблюдателей есть все основания предполагать, что Алексей Мордашов чутко уловил момент, прочувствовал, когда сделку можно было согласовать с российскими властями. Обратился с предложением, понимая, что ему не откажут.

И тут его давний интерес выйти на мировой уровень совпал с интересом российских властей, которые не прочь проявить лояльность к европейскому истеблишменту.

Возможно, президент, одобряя эту сделку, просто ориентировался на то, чтобы улучшить взаимоотношения с Европой. Сгладить некоторые проблемы, возникшие из-за неуклюжести своих действий в других сферах.

Но, с другой стороны, если у этой сделки чисто политическая подоплека, не дорого ли платить за исправление собственной неуклюжести четвертью российской сталелитейной промышленности?

Однако ничего дурного нет в том, что, разрешив эту сделку, президент явно дал понять, что он не намерен строить в России автаркичную, закрытую экономику. Он прекрасно понимает, что это естественные тенденции глобализации, и не собирается им препятствовать.

Легкость, может быть, кажущаяся, с которой Мордашову удалось вступить в процесс консолидации, вызывает в памяти иные, и не совсем давние, времена. Скажем, Siemens при покупке «Силовых машин» на своих условиях не удалось получить поддержку российских властей. А еще ранее Exxon Mobil и вовсе не смог приобрести «Сибнефть» и «Юкос».

По мнению Паппэ, если бы Exxon Mobil купил «Сибнефть» с «Юкосом» за деньги, он купил бы самую большую нефтяную компанию, дал бы фантастически большие деньги нелояльному, как казалось власти, предпринимателю.

В этом смысле, во-первых, сделка Мордашова меньше. Во-вторых, это сделка с лояльным предпринимателем. В-третьих, он получает не деньги, а акции, которые быстро в деньги превратить не может.

«Северсталь» у нас хоть и большая, но ординарная часть отрасли. В России условных «северсталей», с учетом Новолипецкого, Магнитогорского комбинатов, «Евразхолдинга», как минимум четыре.

А «Силовые машины» – в единственном числе. Острота конкуренции между Siemens и СМ больше, чем между Arcelor и «Северсталью». Поэтому возможность негативных действий германской компании как хозяина «Силовых машин» больше. Ситуация опаснее.

И власть решила проблему с умом. У государственной компании РАО «ЕЭС» – фактически контрольный пакет, у Siemens – блокирующий. Он может либо сидеть пассивно, получая небольшие дивиденды. А может начинать помогать технологическому развитию и так далее и получать больше.

Но чего Siemens не сможет, так это пресечь деятельность конкурента, например, запретить СМ пойти в Китай, «потому что там буду строить я». В этой ситуации Siemens оказался или просто безвредный, или полезным акционером.

ИЗМЕНЕНИЕ ЛАНДШАФТА

И все-таки в контексте недавних заявлений властей о нежелательности продажи стратегических отраслей иностранцам слияние «Северстали» с австрийской компанией носит некую двусмысленность. Но коль скоро эта сделка получила благословение президента, выходит, черная металлургия не относится к числу стратегических отраслей, а «Северсталь» – к числу стратегических компаний.

Означает ли это, что Мордашову удалось «расширить горизонты» и теперь иностранцам будет проще приобретать российские активы – не факт. Однако эта крупнейшая сделка свидетельствует о том, что экономические взгляды высшего руководства меняются. Но еще более она важна с точки зрения изменения ландшафта металлургической отрасли.

Параллельно с информацией о смелой акции Мордашова стало известно о еще одном событии, также вносящем серьезные изменения в «сталелитейный ландшафт».

Начались переговоры между Романом Абрамовичем и Александром Абрамовым, владельцем «Евразхолдинга», в результате которого Абрамович может стать равноправным партнером Абрамова в самом крупном металлургическом объединении в России. Более крупном, чем «Северсталь».

И одновременно пошли слухи, что это некое начало концентрации отрасли. Что якобы Абрамович делает это по инициативе еще одного металлургического магната – Алишера Усманова, который не может никого уговорить продаться. Что таким образом последний проводит некую комбинацию по объединению: Абрамович купит крупный пакет акций «Евразхолдинга», приобретет значительный пакет акций «Металлоинвеста», компании, которая объединяет активы Усманова и его партнеров.

Таким образом, возникнет некая, пока еще мягкая комбинация, которая может привести к объединению всех этих структур – «Евразхолдинга» и контролируемых Усмановым двух крупнейших ГОКов, Лебединского и Михайловского, и меткомбинатов «Уральская сталь» и «Оскольский электрометаллургический комбинат». А там не исключено и слияние с британской Corus.

В отрасли идут консолидационные если не процессы, то намерения. Поэтому, одобряя сделку Arcelor с «Северсталью», государство пошло на риск. С другой стороны, создало прецедент. И, безусловно, хороший. Вероятность самого оптимистического сценария далеко не равна нулю.

И тогда в компанию придут новые идеи, технологии и так далее. Но пока категорически неправильно, полагает Паппэ, считать это победой российского бизнеса. Так как бизнесу как таковому она ничего не дает.

Это победа российского бизнесмена по имени Мордашов. Он получит то, к чему, видимо, стремился. Не более того.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру