Как ни были все уверены, что после пятой “Фабрики звезд” имени Пугачевой никто уже не решится на новый проект, нашлись те, кто рискнул. И целых четыре месяца “ФЗ” Виктора Дробыша будоражила подростковые и отчасти даже взрослые умы. На днях отгремел концерт в “Олимпийском”, где объявили финалиста — уроженца Белоруссии 22-летнего Дмитрия Колдуна.
После парочки концертов победитель на радостях укатил в родной Минск. Несмотря на сложившуюся традицию дарить “фабрикантам” квартиры, жилья в Москве он не получил. Однако нисколько не расстроился.
— Я рад тому, что есть, — признался Колдун. Что конкретно имел он в виду, мы узнали из первых уст уже в Витебске, куда парень приехал на “Славянский базар”.
Без психиатра не обошлось
— Значит, отдыхать ездил домой, на родину?
— Да. Но отдохнуть не удалось. Всем было очень интересно узнать подробности моего проживания на “Фабрике”.
— Признайся, предчувствовал победу заранее?
— Да я даже не думал об этом! Слухи о победе ходили в отношении всех. И про Зару, и про Сеню, и про меня. А у меня в тот момент началась такая депрессия! Я незадолго до окончания проекта сильно простудился — трахеит. Там же везде кондиционеры. Когда мы записывали дуэт с Кормухиной, мне дали много витамина А, я делал ингаляции — и мы записали. А затем голос не восстанавливался практически до “Олимпийского”. И до сих пор горло побаливает.
— А почему же победил, как сам считаешь?
— Не могу сказать. У меня ближе к окончанию проекта вообще развился панический страх, что меня выгонят.
— Отчего это ты так думал?
— Понимал, что работал уже далеко не с той отдачей. Поначалу мы были готовы все отдать за то, что нас взяли на проект. Но потом начались здоровые понты: ах, меня взяли на “Фабрику”, ах, я такой крутой! Скажем, кто-то не ходил на зарядку, потому что ему доктор запретил, а кто-то — просто не хотел. Шаляпин не любил вставать по утрам. Все говорил: “Дима, скажи, что мне плохо”. В итоге его будила Катя, инструктор по фитнесу, — одеяло сдергивала.
— Расскажи, какой был распорядок дня на проекте?
— Вставали кое-как. Потом устраивали себе игры. Готовились к отчетникам, встречались с гостями. А еще от рутины все много ели, так что некоторых могло тошнить. Я буквально заставлял себя заниматься в тренажерном зале. За мной потом Шаляпин подвизался. Говорил: “Колдун, пойдем съедим тортик! Нет? Ну один и я не буду”.
А под конец, когда осталось уже мало людей, мы начали сходить с ума. Начали разговаривать с камерой. (Смеется.) Я, к примеру, камере рассказал про елки и ели. После этого ко мне спустился врач и спросил, все ли в порядке...
— Продюсер был с вами суров?
— Разумеется! Дробыш на нас хорошо повышал голос! Кричал, что мы живем, как в пионерлагере. В принципе так и было. И только когда он нас с землей ровнял, кричал матом, я начинал что-то делать.
Кровать сближает
— Наверняка за столь длительное пребывание на проекте у тебя не обошлось без конфликтов с ребятами?
— Были, конечно, люди, с кем я не общался. Когда я познакомился с Хворостяном, я думал, что мы постоянно будем драться, но постепенно мое отношение к нему поменялось. Или я ненавидел Шаляпина изначально. (Улыбается.) Прохор много играл на камеру. Когда оказалось, что его кровать рядом с моей, я подумал, что это конец. Но потом мы очень подружились.
— Ты уже столько наговорил о Шаляпине. А не знаешь: он, правда, потомок знаменитого певца или прикидывается?
— Насколько мне известно из наших бесед не для камеры, он действительно имеет отношение к роду Шаляпиных.
— Я знаю, что между “фабрикантами” было своеобразное разделение на кланы...
— Ну да, мы разделились на такие компании. Наша называлась Лигой больших духовок. В нее вошли те, кто боялся, что их выгонят из проекта. Это я, Сабрина и Прохор. Потом Сабрина ушла, а к нам примкнули Мила Куликова и Кнопа.
— Кнопа? Кто это?
— Ну Вика Колесникова. Ой, я даже забыл, как ее зовут. (Смеется.) А еще была тусовка, которая называла себя Тарантулами, — это Настя, Арсений Бородин, Дэн Петров. В общем, все остальные. Лишь Хворостян и Корзин поддерживали нейтралитет.
— И в чем же заключалось ваше противоборство? Делали друг другу гадости?
— Были и негативные ситуации, не скрою. Был случай, когда Прохор с Дэном чуть серьезно не подрались. Такая между ними была взаимная нелюбовь. Но ближе к окончанию проекта все стали общаться хорошо, так как конкуренция сошла на нет.
— Ты мог бы описать характеры твоих коллег-“фабричников”?
— Ну, с Хворостяном мы очень похожи, хотя он очень ревниво относится к девушкам. Кнопа долго молчала, даже когда я пытался с ней заговорить, узнать ее получше, она лишь сидела, улыбалась и моргала большими глазками. Согдиана — хорошая девушка, она была способна выслушать и высказать свое мнение. Сабрина — это вообще зажигалка, в ней столько энергии и света! Когда мы ехали на концерт, она говорила: мальчики, улыбаемся в окно и всем машем, всем машем!
Арсений Бородин, несмотря на свои 17 лет, неплохо дружит с головой, что не так часто встречается. Леша Корзин никогда в разборки не ввязывался. Зара стеснялась многих вещей, даже была скромна, но при этом могла жестко отстоять свою позицию, если ей это вдруг было жизненно необходимо.
Секса стеснялись операторы
— Дима, признайся, кто из девушек тебе нравился больше всех?
— Тут какая ситуация — романы были практически у всех. Сами понимаете, гормоны, все дела... Хотя мне лично ничего не хотелось. Вначале было неинтересно. А в конце мы так надоели друг другу! Каждое утро просыпаешься — и одни и те же лица. На девушек под конец проекта я смотрел как на родственников. А как я могу с сестрой встречаться?
— А как остальные справлялись с игрой гормонов?
— Гормоны играли, но не выигрывали, потому что секс под наблюдением операторов невозможен. Тут либо стеснялись мы, либо операторы, либо персонал, который отслеживал каждый наш шаг и чуть что — ругался по громкоговорителю. Все эти месяцы приходилось бороться с собой, как в фильме “Укрощение строптивой”. Только мы не дрова рубили, а на танцполе отрывались. (Смеется.)
— И все-таки, какие пары образовались на “Фабрике”?
— Ну, Денис по-настоящему с Настей зажигал. Гуркова с Архиповым состоялись как пара. Но, на мой взгляд, наиболее искренняя пара — это Сеня Бородин и Юля Лысенко.
— Нетрудно было заметить, что и у тебя с Сашей Гурковой намечался роман...
— Да вы что! С Гурковой мы вообще не могли найти общего языка. Я спокойный человек. Гуркова — импульсивная и постоянно смеется… Говорят, что я и Рома Архипов были любимчиками у “фабричных” девушек. (Улыбается.) Не знаю. Но я не могу всем девушкам вот так сразу говорить “да”. К тому же у меня уже есть девушка.
— И давно ты с ней общаешься?
— Еще со школьных лет. Это началось, когда я ничего собой не представлял. Так что очень ценно, что со мной человек, который прошел весь этот путь рядом. Сейчас Вика учится на первом курсе медицинского института, ей 18 лет.
— Кто тебя больше всех поддерживал на проекте?
— Конечно, мама — мы с ней переписывались и перезванивались.
— Она была в шоке от того, что видела по телевизору?
— Нет. Мама, кстати, наезды продюсеров воспринимала философски. Когда Дробыш говорил: ты пришел с хорошим рейтингом, а сейчас у тебя полный отстой, — она меня успокаивала. Говорила, что у меня на самом деле неплохие рейтинги и все будет хорошо.
— Интересно, а твоя девушка Вика ревновала к девушкам “фабричным”?
— Еще как! Но я в начале проекта ей сказал: “Если у меня появится новая девушка, ты узнаешь об этом первой”.
— А о чем вы разговаривали на романтическом свидании?
— Ну о “Фабрике” мы точно не говорили. Вообще свидание было испорчено. Потому что везде были камеры. Все сухо как-то прошло.
Туалетные тайны
— Дмитрий, когда ты попал на проект, тебе поменяли имидж?
— Нет. Я сказал, что мне нужна длинная косая челка и сзади немного. Они согласились. Покрасили только в черный, сам я шатен.
— Камеры вас сильно напрягали? Были уголки в доме, где можно укрыться?
— Нет. Приходилось придумывать разные системы общения. К примеру, мы накрывались одеялами, садились друг напротив друга и разговаривали без звука, читая по губам. А еще переписывались: писали под одеялом, складывали бумажки, передавали друг другу и читали тоже под одеялом. Нам говорили сразу по громкой связи, мол, что вы там прячете. Мы все равно прочитаем! А как прочитают? Бумажки уничтожались!
— Неужели и в туалетах камеры были?
— Конечно. Потом мы привыкли.
— Сильно скучал на “Фабрике” по вольной жизни?
— Я скучал по свободе. Вечером иногда по ту сторону стекла кто-нибудь забывал задернуть штору, и сквозь зеркало было видно, как горит зеленая надпись “Выход”. Мне так хотелось оказаться у этого выхода!..
Семилетнее рабство
— Давай отойдем от “Фабрики” и поговорим немного о тебе. Расскажи, чем занимаются твои родители?
— У мамы моей географическое образование, она преподает экономику. Отца уже нет в живых, но он был учителем географии. Старший брат Георгий — вот он только занимается музыкой. Хотя тоже в свое время закончил геофак, работал учителем. Он и научил меня на 80 процентов тому, что я умею, игре на гитаре.
— То есть свою карьеру ты начал с гитарой во дворах?
— Я вообще долго боялся: а вдруг кто услышит?! Так, дома начал потихоньку что-то напевать под гитару... Папа часто говорил: “Не скули!” Года два назад только мама сказала, мол, в газете напечатали, что какую-то студию открывают. Ну пойду схожу. Меня послушали и взяли...
— А на кастинг “Фабрики” как попал? Ты уже знал Дробыша?
— Продюсера я увидел впервые на кастинге. В шесть утра в очереди на кастинг стояло уже человек сто, а к началу кастинга набралось тысячи три. На кастинге не было ничего запоминающегося. Ставили фанеру Валерии и Стаса Пьехи. Но народ почему-то терялся: кто-то сразу пошел за баяном, кто-то — за гитарой. А я просто спел. И прошел, наверное, туров пять.
— Значит, ты не блатной мальчик...
— Да я даже не надеялся попасть на проект. Когда я приехал в Звездный дом, в сумку заглядываю — а я ж ничего из одежды не взял! Но они вдруг притаскивают мешок шмоток — на! Типа, то, что осталось с прошлых “Фабрик”, мои размеры... Когда меня спросили, какие у меня музыкальные достижения, я ответил, что я простой химик.
— Где ты сейчас учишься?
— На четвертом курсе химфака, я взял академ. Если закончу, моя специальность будет — специалист по полимерам и высокомолекулярным соединениям. Возможно, переведусь в Москву. Хотелось бы закончить институт. Я в принципе всегда учился хорошо.
— А каким ты представляешь свое будущее?
— Пока представляю очень слабо! Поэтому и переживаю. Эта слава уйдет за два месяца. Но я контракт подписал. В хорошем смысле слова я собственность продюсера Виктора Дробыша. На 7 лет. Надеюсь, мною будут заниматься.
— Скажи, а не было обидно, что тебе не дали квартиры, как принято уже победителям “Фабрики звезд”?
— А разве мне обещали? Разве я за этим сюда шел?
— Но ты планируешь переехать в Москву?
— Ну, скорее всего да. Буду снимать жилье.
— А как же девушка Вика?
— Возможно, она просто ко мне переедет.