4 ноября 1612 года народное ополчение изгнало из Москвы поляков. Это событие и последующая коронация 16-летнего Михаила Романова стали концом «большой смуты» начала XVII века, едва не закончившейся утратой национальной независимости.
7 ноября 1917 года, свергнув Временное правительство, большевики взяли власть в неуправляемой, погрязшей в беспределе стране. Началась Гражданская война, закончившаяся в 1920 году полной победой Красной армии и созданием в 1922–1924 годах Союза Советских Социалистических Республик.
В замене праздника, ассоциирующегося с «красной смутой» ХХ века, на дату, произвольно объявленную концом «большой смуты» XVII, есть что-то символическое и – как показали события 4 ноября прошлого года – опасное.
Намереваясь предать забвению 7 ноября и одновременно снять с повестки дня вопрос о социальной справедливости, власти неосмотрительно подбросили обществу тему «борьбы с захватчиками», охотно подхваченную борцами за национальную справедливость.
А национальная тематика является сегодня гораздо более «горячительной», нежели социальная, тем более в многонациональной стране, все еще балансирующей на грани очередной смуты, негативные последствия которой могут оказаться сопоставимыми с тем, что происходило в России в начале XVII и ХХ веков.
Ведь если взглянуть на события «больших смут», отметивших начало и конец царствования Романовых, а заодно и на происходящее в стране сегодня глазами не вникающего в историческую конкретику «аналитика», так и подмывает заявить, что речь идет об одних и тех же событиях. А все фактические различия и временные разрывы списать на «ошибки хронографов».
Так что вполне может статься, что через пару-тройку веков какой-нибудь экскурсовод, махнув рукой в сторону стоящих на Красной площади Минина и Пожарского, пояснит туристам, что это памятник Ленину и Троцкому, возглавившим борьбу за «суверенную демократию» в России.
МИФ О НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ СТРАНЕ
«Большие смуты», как правило, начинаются на фоне ослабления власти, обострения войны элит и серьезных экономических проблем. Эти факторы легко вступают в резонанс: слабая власть не может утихомирить элитные группировки, которые, в свою очередь, втягивают в свои игры раздраженное экономическими невзгодами население. Сначала втягивают, а потом получают… бандитизм на дорогах, «красного петуха», потерю управляемости и разруху.
Только не надо смотреть на историю как на череду «криминальных эпизодов», произвольно выдергивая из нее отдельные сюжеты, и обличать «плохих» участников этих игр и канонизировать «хороших». Все они – от Кромвеля и Карла I Стюарта до Ленина и Николая Романова – были заложниками мировой истории, события которой «тесно связаны между собой и цепляются одно за другое, как кольца в цепи, и если одно кольцо будет вырвано, то цепь разрывается» (Николай Васильевич Гоголь, 1834 год).
Именно таким «разрыванием цепи» российской истории занимаются в последнее время некоторые ученые, тиражирующие тезис о том, что «Россия – это миф, несуществующая страна».
В качестве доказательств приводятся рассуждения о том, что «Россия не существует как единая территория», поскольку вся она сложена из кусочков, присоединенных в разное время «неизвестно к чему». Нет у России и единой государственности – поскольку «трудно усмотреть преемственность» между Московским княжеством Ивана Калиты и Российской империей, и уж тем более между Россией времен Романовых и «царством большевизма», на обломках которого возникла нынешняя новая Россия. Нет и единства языка, поскольку он сложился как симбиоз восточнославянских, тюркских и других наречий.
Фактически у населения огромной страны пытаются отнять историю, являющуюся самым доступным и эффективным способом осмысления национальной культуры и закономерностей общественного развития. Похоже, что именно с этим связаны все «странности», касающиеся новаций в преподавании истории в средней школе.
Технология проста – отучить знать и думать, а потом замусорить головы готовыми клише, так или иначе подтверждающими «убогость» страны. Тогда можно будет легко манипулировать населением и направлять его раздражение в нужную сторону. Пока в Красноармейске, Угличе и Кондопоге громят палатки или дома представителей национальных диаспор, обитатели элитных поселков могут спать спокойно.
Но подобные выбросы негативной энергии трудно удержать под контролем. Мы все это проходили и в XVII веке, когда страна «встала на дыбы» в результате династических игр боярской элиты, и в начале ХХ, когда «мало не показалось» и безответственной дворянской знати, и либералам, выпустившим на волю джинна народной революции.
И не надо думать, что сегодня раскачать Россию невозможно. Многое, хотя и не все, зависит от того, как взяться.
ЗАГОВОР РОМАНОВЫХ УВЕНЧАЛСЯ УСПЕХОМ
Предпосылки кризиса XVII века заложил еще Иван Грозный (1530–1584), который перенапряг страну в борьбе за расширение территорий, унижал и истреблял боярские элиты, пустил в политику дворянское сословие и передал престол слабому и больному Федору Иоанновичу, после смерти которого вообще не осталось наследника.
Это историческая данность, дальше начинаются вполне конкретные сюжеты.
Избрание царем «выскочки» Бориса Годунова (1598) только распалило знатные боярские роды, интриговавшие против царского шурина еще во времена Федора Иоанновича. Именно тогда возникли слухи о причастности Годунова к «злодейскому убийству» малолетнего сына Ивана Грозного.
Борис Годунов опередил заговорщиков. Боярин Федор Романов, двоюродный брат царя Федора Иоанновича, был арестован и пострижен в монахи под именем Филарет. В опалу попал весь клан Романовых и их родственники Черкасские, Репнины, Сицкие, а заодно и представители других аристократических фамилий.
На какое-то время все стихло. Однако на фоне голода 1601–1603 годов по стране поползли слухи о том, что «царевич Дмитрий жив», начали распространяться «прелестные письма» Лжедмитрия, который при поддержке поляков вторгся в пределы русского царства.
Страна раскололась на сторонников и противников самозванца, а после смерти Бориса Годунова (1605) начался уже настоящий беспредел. Перелом наступил в 1610 году, после призывов патриарха Гермогена «очистить Русь от поляков». Провинция начала собирать деньги и вооружать народное ополчение, а элиты продолжали грызться между собой и наперебой предлагали себя в «холопы» иноземным правителям.
Не последнюю роль в этой суете играл и бывший заговорщик монах Филарет. Лжедмитрий сделал его митрополитом Ростовским, а «тушинский вор» – патриархом. В августе 1610 года Филарет участвовал в заключении договора о признании русским царем Владислава, сына польского короля Сигизмунда III.
Но когда все было кончено, «сливки снял» именно клан Романовых. Сын Федора Романова Михаил был избран царем, а сам Филарет стал в 1619 году Патриархом Московским и всея Руси и фактически правил страной до 1633 года, нося титул великого государя.
В общем, можно считать, что заговор Романовых увенчался успехом. Они правили триста лет, пока не были сметены «либеральной смутой» начала ХХ века.
БОЛЬШЕВИКИ КАК СОБИРАТЕЛИ РОССИЙСКИХ ЗЕМЕЛЬ
Предпосылки «большой смуты» начала ХХ века подготовил весь ход развития России: распространение капиталистического производства и появление нового класса наемных рабочих, идеи либерализма и демократии, культ денег и разговоры о свободе совести.
В годы великих реформ Александра II (1855–1881) страну перебаламутили, но не развязали узел старых противоречий, и следующие правители – Александр III (1881–1894) и Николай II (1894–1917) – тратили массу усилий на поддержание стабильности.
Тем не менее в 1905 году в стране все же произошел массовый выброс негативной энергии. Подавление революции сопровождалось некоторой либерализацией, позволившей законсервировать ситуацию до следующего кризиса, спровоцированного Первой мировой войной.
К осени 1915 года стало ясно, что экономика трещит по всем швам. Железные дороги не справлялись с повышенной нагрузкой. Прекращение поставок угля из Англии и потеря в результате наступления немецкой армии Домбровского угольного бассейна в Польше привели к хронической нехватке топлива. Курс рубля упал. Крестьяне отказывались продавать государству зерно, которое в достатке имелось в южных сельскохозяйственных регионах. В промышленных городах начались перебои с хлебом.
В такой ситуации Николай II взял на себя функции Верховного главнокомандующего и убыл в ставку, оставив страну на пребывавшее в состоянии перманентной свары правительство и находившуюся под влиянием Распутина императрицу. В стране наступило безвластие.
Пиком смуты стала Февральская революция, за которой последовало отречение императора. В стране начался настоящий беспредел. Все недостатки прежней системы только усугубились, к ним добавились новые проблемы: система управления страной окончательно рухнула, в провинции начались погромы помещичьих хозяйств.
Демократизация, навязанная воюющей армии, разложила солдатские массы. Немцы наступали, а войска бунтовали, чинили расправу над офицерами и приезжими агитаторами и целыми полками уходили с фронта. Кто – домой, пахать, кто в столицу – требовать справедливости.
Именно поэтому применительно к кризису начала ХХ века следует говорить именно о либеральной, а не о «красной» смуте, а Октябрьский переворот рассматривать как начало перелома, как попытку команды «отмороженных» большевиков остановить безобразия и сохранить страну.
И надо признать, что им это удалось, хотя и ценой жесточайшего террора.
К концу 1918 года страна, казалось, совершенно погрязла в хаосе Гражданской войны. Речь шла о реальной угрозе распада страны: Франция и Германия зарились на Украину, Англия и Турция – на Кавказ, Япония – на Дальний Восток. На территории России образовалось более 30 самопровозглашенных государств.
В этих условиях большевикам удалось создать жесткую систему власти. Создать боеспособную Красную армию, наладить коммуникации, покончить с бандитизмом.
Ушли и иностранные интервенты, позицию которых достаточно откровенно сформулировал премьер-министр Англии Ллойд Джордж: «Большевики не могут быть побеждены силой оружия, нужно искать другие пути. Мы не можем продолжать дорогостоящее вмешательство в бесконечную Гражданскую войну, тем более что победа Белой армии, борющейся за «единую и неделимую Россию», не в интересах Англии».
К концу 1920 года вооруженное сопротивление противников советской власти было в основном подавлено. Но страна оставалась расколотой на независимые республики: Россия, Украина, Белоруссия, Грузия и прочие.
Еще через два года была решена и эта проблема. В декабре 1922 года Первый Союзный съезд Советов утвердил проект Союзного договора, заложившего основу создания СССР. В январе 1924 года Второй съезд Советов СССР утвердил Конституцию Союза.
Получается, что большевики фактически выступили в роли защитников и собирателей российских земель. Более того, именно им удалось добиться прорыва в технологическом, экономическом и культурном строительстве.
Прошло тридцать лет, и разложившиеся большевистские элиты довели государство до нового кризиса.
КАК УДЕРЖАТЬСЯ НА ВЕЛОСИПЕДЕ
С конца 60-х годов страна жила и даже развивалась не благодаря эффективному управлению, а за счет нефтедолларов. Но проблема состояла не в том, что страна зарабатывала на нефти, а в общей расслабленности, в готовности проедать национальное богатство и нежелании напрягаться.
В 70-е годы в СССР начался период «большого импорта»: шмоточного и технологического, культурного, информационного и идейного. Все разом захотели, чтобы все было так, как у «них», но главное – большие зарплаты и полные полки магазинов. Парадоксальным образом на фоне коммунистической демагогии и товарного дефицита в СССР сформировалось общество потребления.
В начале перестройки люди воспринимали идеи демократии и либерализации как обещание свободы, гласности и лучшей жизни. Однако реформаторы добились того же эффекта, что и «дети февраля»: свободы и гласности навалом – кричи сколько хочешь, все равно никто не услышит, потому что кричат все; а вот экономика рухнула, армия развалилась и значительная часть населения оказалась на грани выживания.
Но обошлось без гражданской войны и интервенции: ядерная держава все-таки. Вместо них страна получила два локальных путча, две чеченские кампании, криминальные разборки, информационные войны, силовые захваты предприятий, банкротства, локауты и вялотекущее социальное напряжение.
Старые номенклатурные и новые полукриминальные элиты до сих пор «снимают сливки» с экономических и политических реформ, а обслуживающая их интеллектуальная и культурная тусовка целенаправленно вымывает из общественного сознания остатки нравственных императивов.
Но пока все вроде бы обошлось: многие негативные процессы удалось приостановить, даже губернаторскую фронду усмирили. Наступила так называемая стабилизация.
Однако стабилизация ради стабилизации легко скатывается в застой, как это было на излете советской власти, и является неплохой питательной средой для развития кризисных сценариев. Все это мы уже проходили в начале и в конце ХХ века и имеем шансы закрепить пройденное, скатившись в новую смуту, чреватую гибелью страны.
И дело тут не в фатальной «убогости» России и «рабской психологии» ее народа – все это дешевая демагогия. И не в какой-то порочности стабильности самой по себе.
Просто настоящую стабильность общества, так же как равновесие на велосипеде, можно сохранить только в движении. А сегодня в жизни страны такого движения практически нет. Власть вроде бы заявляет какие-то цели, и некоторые чиновники даже производят какие-то телодвижения, но нет в этой суете настоящей энергетики. Нет энергетики – нет и мобилизационного импульса крутить педали, нет движения – нет и драйва, который появляется только при осмысленном и осознанном делании общего дела.
Между тем из неустойчивого равновесия, в котором оказалась сегодня Россия, есть только два выхода – набрать скорость или упасть. Помочь упасть желающих хватает, а крутить педали придется самим.
