Пять лет назад я взял интервью у одного из самых интересных современных поэтов. По ряду независящих от меня причин ни в МК, ни вообще в России это интервью не вышло. Только в Польше, но совершенно в другом виде - как диалог двух поэтов-анархистов: старого польского и молодого российского. Разбирал свой архив и случайно наткнулся на этот текст. Думается любителям польской (и не только) поэзии, он интересен и сегодня.
Ваш Олег Ф.
Уже после того как мы поговорили, мне объяснили, что это жуткое везение. Тадеуш Ружевич вообще не дает интервью и замолкает, как только видит включенный диктофон. Живая легенда польской литературы приехал на Московскую Международную книжную ярмарку для того, чтобы представить свою новую книгу. На этот раз это двуязычная антология поэзии. 80-летний классик, герой многочисленных литературных и политических баек и анекдотов несколько дней раздавал автографы, общался со своими поклонниками… Когда начинаешь с ним говорить, то совершенно забываешь обо всех предупреждениях, что он уже немолодой человек, что в любой момент может устать, что вообще может не появиться на ярмарке. Эти живые 20-летние глаза, энергия мысли, брызжущая во все стороны, удивительная эрудированность заставляет спрашивать еще и еще. Просто хочется побыть рядом с этим человеком и зарядиться его неиссякающей силой.
Умение Ружевича быть всегда первым и удивительное чувство юмора отмечал и наш Сергей Довлатов. В его «Соло на ундервуде» есть строки:
Рассказывали мне такую историю. Приехал в Лодзь советский министр Громыко. Организовали ему пышную встречу. Пригласили местную интеллигенцию. В том числе знаменитого писателя Ежи Ружевича.
Шел грандиозный банкет под открытым небом. Произносились верноподданнические здравицы и тосты. Торжествовала идея польско-советской дружбы.Громыко выпил сливовицы. Раскраснелся. Наклонился к случайно подвернувшемуся Ружевичу и говорит:
- Где бы тут, извиняюсь, по-маленькому?
- Вам? - переспросил Ружевич.
- Затем он поднялся, вытянулся и громогласно крикнул:
- Вам? Везде!!!
Из досье «МК»:Тадеуш Ружевич (1921) - представитель плеяды современных польских "классиков". Поэт и драматург, прозаик, эссеист. Новатор в области формы и моральный авторитет в области содержания. Лауреат нескольких национальных премий. Выдвигался кандидатом на Нобелевскую премию. Автор многих сборников стихов. Произведения Ружевича переведены в европейских странах и в США.
- Почему вы так редко даете интервью, ведь вам есть что рассказать, а газеты наиболее доступный способ донести до людей свои идеи и мысли?
- Я не люблю газеты и отношусь к ним с большим подозрением. Что поделаешь, кто-то не любит грибы, потому что ими можно отравиться, а я не люблю прессу. Хотя надеюсь, что на еще может измениться. И мне и другим людям очень хочется с доверием относится к журналистам, но, к сожалению, не получается. Не знаю почему.
- Пан Тадеуш, вас часто называют бунтарем-авангардистом, вечным экспериментатором, который перевернул не только всю польскую поэзию, но и во многом европейскую. Так ли это осталось до сих пор. Вы согласны с таким определением, ваша позиция не изменилась за эти годы?- До сегодняшнего дня наверняка. А завтра не знаю. Может быть бунтовщик отправится на пенсию. А бунтовщик ли я – пускай решают читатели. Я пишу.
Хотя я всегда испытывал симпатию к анархизму и анархистам, что вполне закономерно. Всякий художник, творец для того, чтобы созидать новое живет в союзе с разрушением.
- Говорят, что вы до сих пор страшно активны, и что именно ваше поколение и сегодня задает тон всей польской поэзии.
- Это действительно важная проблема. И неизвестно, хорошо ли это для литературы. Может быть дело в том, что молодые поэты слабоваты, и не могут пробиться через нас. Чтобы стать знаменитым, мало поддерживать друг друга, недостаточно, когда твой друг скажет – он гениальный поэт! Но обычно именно так и бывает, хотя этого не хватает для того, чтобы пробиться и стать Пушкиным и Лермонтовым. Решить эту проблему должны сами молодые поэты. Они просто должны перескочить через наши головы. А если они пытаются подлезть снизу, то из этого нечего не выходит.
Главные беда и недостаток нового поколения (и не только в Польше, но и здесь в России) в том, что у него нет своей биографии. Молодое поколение часто не знает, кто оно. Мы как-то очертили свой образ. Это все произошло не по нашей вине. Нам было проще создавать свой облик, потому что он был поддержан историей, событиями прошлого. И это был один из важных компонентов для создания образа целого поколения. А новому, молодому поколению не хватает этой исторической поддержки, следовательно, и целое не получается законченным.
На встрече со студентами московского университета я просил рассказать мне, что они хотят сделать в жизни, чего добиться. Никто ничего мне смог толком ответить.
- Одна из ваших книг называется "Всегда фрагмент". И к фрагментам вы неоднократно возвращались в своем творчестве, играя ими как разноцветной мозаикой, и собирая, все, что захочется. «Фрагмент» для вас – составная часть жизни или просто элемент игры?
- Для меня каждый фрагмент – это всегда целое. На основе каждого фрагмента можно восстановить единое, но, разумеется, только то, что касается моего творчества. Это все равно что достать из организма кусочек ткани и на его основе построить все заново. В каждом фрагменте должно быть столько скрытой энергии, чтобы ее хватило для воссоздания целого.
- В своей книге «Мать уходит» вы признались маме в том, что вы – поэт только два года назад. «Я - поэт. В начале дороги я не мог поверить в чудо что когда-нибудь стану поэтом...». Когда вы для себя поняли, что вы – поэт?
- Даты не помню. Думаю, что я был уверен в том, что я поэт, когда мне было шестнадцать лет. Это вообще очень сложный для меня вопрос. Мне не хочется вам отвечать известной цитатой «Поэт не есть, поэтами бывают». Наверное, у меня есть это ощущение, когда я работаю над стихотворением, отделываю, шлифую его. И иногда, когда я радуюсь удачному стихотворению.
А различные презентации, тиражи, ярмарки, награды… к поэзии не имеют никакого отношения. Это все равно как лошадь, которая постоянно участвует в скачках и получает награды. Но лошадь даже более благородна – она не знает, что пришла первой. Про награду знает только человек, который сидит на этой лошади, иногда бьет ее или натягивает поводья.
А поэт чаще забывает о себе и о поэзии.
- И последний вопрос касается Антологии, которую вы привезли с собой на московскую книжную ярмарку. Что вы от нее ждете?
- Я пока еще об этом не думаю, она вышла только неделю назад. А, соответственно, и родилась только неделю назад. Подождем и посмотрим, что из нее вырастет.
Олег ФОЧКИН
