В начале 90-х президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр ШОХИН, по его собственному признанию, «оказался в центре политического цунами, выныривать из волны которого многим не удавалось». «Но именно в таких условиях, как оказалось, испытываешь мощный драйв. Меня раздражает борьба с рутиной, вязким бюрократическим сопротивлением. Я не занимаюсь экстремальными видами спорта, но адреналин приходится искать в работе. Люблю жесткое сопротивление, требующее полной мобилизации», – объяснил он в интервью Николаю Кротову.
«ДЛ»: Александр Николаевич, вы удовлетворены тем, что удалось сделать за период вашей работы в РСПП?
Александр Шохин: Наша основная функция – поддержание диалога бизнеса и власти. Мы совместно работаем по многим темам: налогам, земле, антимонопольному законодательству, ВТО. Результаты показывают, что в основном диалог строится правильно и эффективно, мы приходим к выбору решения, приемлемого для бизнеса.
Вот только несколько примеров. Решен вопрос с земельной реформой. Несколько лет обсуждалась необходимость переоформления земель под приватизированными предприятиями – не выкупа земли, а именно переоформления прав. Путин дважды на съездах РСПП поддерживал отстаиваемую нами позицию, и вот наконец правительством принято принципиальное решение, основанное на нашей точке зрения. Мы активно способствовали принятию закона об эндаументах – фондах целевого капитала для учебных заведений, музеев, клиник, архивов, библиотек. И в самом конце прошлого года его приняли. Нам также удалось довести до закона многие позиции бизнеса по налоговому администрированию. То есть к нашему голосу прислушиваются. Что может быть важнее?
«ДЛ»: Одно время РСПП называли «профсоюзом олигархов». Сейчас в руководстве РСПП все руководители госмонополий. Вот и Владимир Якунин, президент ОАО «РЖД», в феврале туда вошел. Так чьи же интересы представляет РСПП сейчас?
А.Ш.: Все-таки не все руководители госмонополий в наших рядах! Еще не вошел глава «Рособоронэкспорта»! Действительно, в 2000 году, когда к РСПП присоединились представители крупного российского бизнеса, союз стали называть «профсоюзом олигархов». Аркадий Иванович Вольский, руководивший с начала 90-х годов в основном «красными директорами», оперативно овладел новой ситуацией. Сейчас же РСПП, преодолев эти трансформации, стал организацией, представляющей интересы всего бизнеса, всех структур российской экономики. Члены союза производят совместно порядка 80% ВВП. Мы стали вести реестры (деловые портреты) наших организаций, чтобы власть видела, с кем она имеет дело и что с нами имеет смысл иметь дело.
Более того, мы хотели бы теперь позиционировать РСПП как союз объединений работодателей – отраслевых и региональных. В определенной мере это зеркальное отражение профсоюзной структуры – наших коллег по переговорам. Ведь мы стремимся отображать интересы работодателей как социального партнера в трехсторонней комиссии. Мы понимаем, что работодатель имеет не только права, но и большие обязанности перед обществом. Тарифные соглашения, техническое регулирование и установление соответствующих стандартов, регламентов и требования к подготовке профессиональных кадров, социальное страхование – вот только часть вопросов, решаемых РСПП как работодательской структурой. Для реализации этих функций мы отстраиваем новые институты и площадки. Так, в прошлом году мы создали Национальное агентство развития квалификации. Мы собираемся выработать единую методику требований к компетенции работников. Создав систему профессиональных стандартов, мы предъявим их правительству для выработки образовательных программ и требований к выпускникам высших и средних специальных заведений. Такая рутинная работа не соответствует клише «клуба олигархов». РСПП – скорее профсоюз работодателей.
Если мы будем вести и продвигать на разных уровнях данные вопросы, то сможем взять на себя и часть функций государства. Сейчас, например, у нас социальные фонды огосударствлены, а мы могли бы их снять с опеки государства. Для этого нужны мощные, влиятельные, авторитетные и ответственные организации работодателей, которые будут заниматься не только лоббизмом. Именно в этом направлении РСПП и дрейфует. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы полномочия работодателей были четко прописаны в законе. Для этих целей у нас создана рабочая группа по правовому регулированию деятельности объединений предпринимателей и работодателей.
В союзе создана мощная база для серьезной лоббистской деятельности – прозрачной, публичной и понятной. Мы хотим определить функции, за выполнение которых наши члены возьмут на себя ответственность.
В некоторых странах членство в союзах работодателей обязательно. Где-то даже такие союзы существуют в единственном числе. Мы считаем, что сейчас наш бизнес и промышленность к этому не готовы – членство в одной организации подорвет конкуренцию. Но все работодатели должны быть объединены в одной из профессиональных структур. Должны быть и стимулы консолидации существующих бизнес-объединений. В Казахстане, например, вопрос подобной консолидации решен. Там законы, документы правительства в обязательном порядке учитывают позицию организации бизнеса, в которую входит более половины работодателей. При таком решении наша задача будет не в том, чтобы получить от власти мандат на княжение, а в том, чтобы завоевать доверие коллег – работодателей и профсоюзных партнеров. А значит, доказать, что мы выполняем свои функции наиболее эффективно.
«ДЛ»: Что руководителя РСПП в отечественном бизнесе тревожит больше – нецивилизованные методы, к которым периодически прибегают предприниматели, или жесткие и не всегда оправданные действия государства по отношению к ним? Может ли РСПП выступать арбитром в их взаимоотношениях?
А.Ш.: Цель нашего диалога с властью – формирование устойчиво благоприятного делового климата, нормальной предпринимательской среды, условий, при которых корпоративные конфликты, споры с государством будут сведены к минимуму.
Приходится, конечно, работать и по «горячим» темам. Реагировать на те или иные решения судов или правоохранительных органов, принятые в отношении организации или предприятия. Речь идет о случаях, когда деловая практика отклоняется от существующей нормы, например, зашкаливает число налоговых проверок. У нас ведь главная проблема кроется не в законодательной базе, а в правоприменительной практике. Не случайно даже президент два года назад назвал происходящее в стране налоговым терроризмом. Сегодня любой бизнес можно остановить проверкой – если не налоговой, то санитарной, ветеринарной, пожарной или экологической. Здесь как раз открывается большой фронт нашей работы. В законах прямого действия все не пропишешь, поэтому речь идет о толковании законодательства судами, надзорно-контрольными и правоохранительными органами. Мы стараемся изучать и обобщать все случаи некорректного толкования законов и готовим по этим случаям запросы и обращения в соответствующие федеральные ведомства. В результате появляются инициированные нами постановления пленума Высшего арбитражного суда, инструктивные письма министерств, правила проведения различных действий властей – в частности, организации торгов, закупок, а когда надо – и поправки к законам и законодательным актам. Эта работа никогда не закончится, она перманентна. И в этой работе важно взаимодействие с другими предпринимательскими объединениями.
Много проблем с корпоративным законодательством. Хорошо, что правительство понимает необходимость менять ситуацию: нужно ликвидировать саму возможность для полулегальных захватов предприятий, рейдерских атак, недружественных поглощений, которые происходят в первую очередь из-за «дырок» в законодательстве.
«ДЛ»: Денег сейчас в стране переизбыток. В этой связи Стабилизационный фонд предлагается не трогать. В то же время отмечается рост иностранных инвестиций в нашу экономику. Уже несколько месяцев наблюдаем скандал вокруг проекта «Сахалин-2», в котором участвуют иностранные компании. Выходит, что налицо кризис менеджмента: не знаем, как потратить свои деньги, не можем проконтролировать вложение чужих?
А.Ш.: Есть разные способы использования этих средств, но самый неэффективный и простой – «пилить» деньги Стабфонда. Идея последнего бюджетного послания президента – разделить Стабфонд на резервную часть и фонд будущих поколений, на мой взгляд, закрывает эту дискуссию.
Вообще-то сначала нам надо бы разобраться с бюджетными деньгами и инвестиционным фондом – своеобразной частью бюджета. Я считаю, что у бюджетных средств есть достаточно возможностей сильнее влиять на инвестиционную, структурную и промышленную политику страны. Необходимо найти способ применения и денег Стабфонда, чтобы они работали, были включены в экономику, работали на усиление инвестиционной и деловой активности. Например, можно снизить налоговое бремя. В этом случае средства Стабилизационного фонда понадобятся для возмещения выпадающих доходов в первый период – до тех пор, пока снижение налогов не вызовет рост деловой активности. Стабфонд можно использовать как экономическую «подушку безопасности».
Есть и другие варианты. Можно, в частности, реформировать пенсионную систему, быстро сформировав накопительную систему. Так, кстати, сделали в Чили. Когда система заработает, институциональный механизм будет запущен и начнет воспроизводить себя сам. Так что Стабфонд надо рассматривать в первую очередь как хороший инструмент для активизации структурных и институциональных реформ.
«ДЛ»: Если у нас сейчас избыток средств, может, пока сократить добычу нефти и газа?
А.Ш.: Президент Путин недавно выразил сомнение, что нам нужно перегонять по добыче нефти Саудовскую Аравию. Но повторяю: самое главное – воспользоваться сложившейся ситуацией и запустить механизмы функционирования эффективной социально ориентированной рыночной экономики. А не просто увеличивать социальные расходы, не думая о реформах.
«ДЛ»: В чем критерии вашего личного успеха?
А.Ш.: На всех площадках я добивался задуманного. И не за счет покровительства, связей, протекций – я всегда считал себя одиноким волком. Так что каждый раз, начиная новый бизнес в широком смысле этого слова, я вынужден был заново доказывать, что я способен справиться со стоящими передо мной задачами – либо поставленными мной самим, либо людьми, вовлекающими меня в новое дело.
Например, я не создавал партию «Наш дом – Россия», даже на ее первом съезде был только гостем. Но тем не менее оказался автором программы партии, лидером ее фракции и первым вице-спикером от партии в Госдуме, несмотря на агрессивные действия конкурентов-соратников. Но повторяю: мне нравится, когда есть сопротивление материала, – оно позволяет держать себя в тонусе. И достижение результатов в таких условиях создает ощущение успешности проекта. Я вообще больше ориентирован на проектный успех, когда ты знаешь свою цель, более или менее понятны сроки исполнения проекта и критерии оценки его эффективности.
Весной прошлого года на съезде РСПП я внес поправку в устав, и президент союза теперь избирается на четыре года. Я прикинул: именно столько времени мне понадобится, чтобы реализовать задуманное. После этого я буду либо в состоянии поиска нового проекта – здесь же, в РСПП, либо в ином месте.
ДЛ: Какие качества должны сопровождать в России успешного человека?
А.Ш.: Терпение, чувство юмора, выносливость, плюс профессионализм.
