Смех на помойку
— Вы “сам себе режиссер” уже пятнадцать лет. Неужели не надоело?— Честное слово, нет. Я человек постоянный. Если уж занялся каким-то проектом, буду продолжать его столько, сколько он нужен зрителям. Да и самому передача нравится. Я ее холю и лелею, обожаю с людьми встречаться. Откуда только к нам не приезжают! За три дня мы снимаем по 15 программ, и к концу такое ощущение, что я всю страну объехал. Они и говорят все по-разному, у каждого региона свой говор.
— Коллекционируете акценты?
— Вроде того. Да я сам-то из Украины. Меня ж чуть не выгнали из театрального института по профнепригодности. Есть актеры, которым не понадобилось исправлять речь, — Людмила Марковна Гурченко, например. Говор — это ее индивидуальность, шарм. А у меня никакой индивидуальности не было. Пришлось полгода в ужасе корпеть над наукой орфоэпией. Ничего, справился, как видите.
— А юморить не утомились? Сами-то, когда сюжеты смотрите, смеетесь?
— Конечно. Да у нас вообще в передаче без юмора никуда.
— Особенно под конец третьего дня съемок… силы на исходе, а остроумие не иссякает?
— Обычно хохотушки в первый день с утра и до обеда. Потом работаем, стискивая зубки, ну а дальше открывается второе, третье, четвертое дыхание, и последний день уже весь на ха-ха проходит. (Смеется.)
— Куда деваете мешки видеозаписей, которые вам присылают?
— Как это ни прискорбно, утилизируем. Но золотые крупицы материала, конечно, остаются в архивах. Сейчас, к счастью, есть мегабайты памяти, которые позволяют хранить большие объемы информации.
Шумахер в отставке
— Почему вдруг бросили гонки на выживание? Захотелось спокойной жизни?— Возраст уже не тот. И травмы не так быстро, как раньше, заживают. Видимо, младенческое лихачество постепенно уходит...
— Но в автопробегах все-таки участвуете. Сколько вы максимально способны высидеть за рулем?
— Оптимально — 500 километров. Но могу и больше. Тяжелее всего было, когда мы ехали снимать программу о рыбалке на Аланские острова. За руль я никого не пустил и от Москвы до Хельсинки вел сам. Последние 150 километров чувствовал, что все, силы меня покинули. Уже и ботинки снял, и сигареты одна за другой шли, кофе в диких количествах — все раздражители использовал, чтобы только не уснуть. Добрались до хельсинкского порта, ребята пошли по городу гулять, а я так в машине и отключился.
— Вы и сейчас в передачах о рыбалке участвуете?
— Друзья меня иногда затаскивают порыбачить. Недавно в Намибию съездили — и в съемках поучаствовал, и акулу весом 70 кило поймал! У меня и на радио так получается: с одной стороны, передачу веду, а с другой — с друзьями встречаюсь. Так-то все в беготне, трудно увидеться, а тут повод есть. Вчера с Сашей Шагановым два часа проболтали, скоро Дима Дибров придет. Мы с ним сто лет не виделись. А когда-то начинали вместе в программе “Веселые ребята”. Поговорить-то всегда есть о чем: общие знакомые, дети подрастают…
С женщинами повезло
— Вы всю жизнь в очках. Исправить зрение не думали? Сейчас же столько способов.— Были такие мысли, но, честно говоря, так и не решился. Я противник лишнего хирургического вмешательства в организм. С парашютом когда прыгал, надевал резиночку. То же самое — на горных лыжах или в гонках. А вообще, в нашей жизни столько вещей, на которые хочется смотреть затуманенным взором! Снял очки — и мир перед тобою прекрасен!
— И женщины все красивые…
— Этой проблемы в России как раз нет. Поездив по планете, могу сказать, что у нас в стране глаза не голодают. Однозначно! Хваленая Венесуэла с ее метисками и мулатками и рядом не стояла. Хотя они, конечно, тоже ничего… (Смеется.)
— Вы действительно, уже работая на телевидении, подхалтуривали частным извозом?
— Было дело. Но меня, слава богу, тогда почти никто не узнавал еще. Да я кем только не работал: и грузчиком на ликероводочной базе, и сортировщиком тары, и дорожным рабочим по укладке асфальта… Жить как-то надо было, семью кормить.
Малыш-каратист
— Как ваша дочка Настя поживает? В актрисы идти не передумала?— Нет. Она уже на третьем курсе, сутками в институте пропадает. У нее даже нет времени со мной встречаться! И ей дозвониться гораздо сложнее, чем мне! (Смеется.) Я за нее, конечно, очень переживаю. Потому что еще неизвестно, станет ли она актрисой, но она уже этим заболела. Я был против. Хотя где-то внутри есть ощущение гордости: яблоко-то от яблони недалеко падает!
— Сын скоро в школу пойдет?
— Да, мы сейчас вовсю выбираем, куда ему учиться идти. Сегодня надо, кстати, позвонить Максу Суханову, узнать, что за школу он оканчивал. Говорят, хорошая. А так — зимой свозил Колю в Австрию, поставил на горные лыжи.
В прошлом году он начал заниматься скрипкой, но быстро бросил. После этого состоялся серьезный разговор о том, что настоящие мужчины уж если взялись за дело, то доводят его до конца. Теперь он пошел на карате и все время мне сообщает: “Пап, мне там трудно, но я хожу”. Подействовало, значит.
Выгнали из сериала
— Вам пока так и не удалось осуществить мечту сняться в кино?— Меня тут осенью пригласили в комедийный сериал. Но тогда что-то не срослось, и проект закрыли. А я-то уже летал от счастья: главная роль в ситкоме! И тут — бац! Очень расстроился тогда, долго ходил подавленный. Я ж понимаю, что такой шанс нечасто выпадает. Мне с моей “подмоченной” телевизионной репутацией, с намертво приклеившимся лейблом телеведущего сложнее найти работу в кино, чем совсем неизвестному актеру.
Сейчас, кстати, этот сериал появился на экране, но состав весь сменили.
— Быть популярным вам нравится?
— В самом начале, когда меня только-только стали узнавать на улицах, когда появилась первая статья обо мне (кстати, в “Московском комсомольце”), было приятно. Люди еще не понимали, кто я, спрашивали: “А мы с вами нигде не встречались?” Но потом наступил период жуткой усталости и раздражения. Скрыться-то некуда. Все обращают внимание, смотрят, как ты ешь, что ты пьешь, “а он еще и курит!”…
Сейчас и народ поуспокоился, да и я со своей популярностью сросся. Знаете, это как у профессиональных гитаристов. У моего друга Вити Зинчука на кончиках пальцев есть мозоли от струн. Он с ними живет и будет жить. Тут уж никуда не деться.
