— Когда Макаревич прилетит.
— А когда он прилетит? — деловой женский голос.
— Не задавайте дурацких вопросов.
Он же из Израиля летит.
В общем, все ждут Макаревича, а его самолет задерживается. Главный пункт Ассамблеи дураков, устроенной Славой Полуниным на 2 дня в Париже, под угрозой. Впрочем, по этому поводу никто не рвет на себе волосы — Полунин и его семья культивируют волшебную философию, искусство ничего не делать.
Если посмотреть на нашу компанию со стороны, то можно точно решить, что у местной психбольницы день открытых дверей. Вот на зеленой лужайке перед домом картинно принимает солнечные ванны художник Бартенев — он же человек-арбуз. Весь с головы до пят в красно-белом комбинезоне, а на голове 4 арбузные дольки из поролона.
— Это мой мандат, — говорит он.
А артистка Дуся Германова — о-о-о!!! — это достойно отдельного описания: черное платье с кринолином затянуто красным лаковым поясом, красные перчатки, из красного войлока шляпка, какую любила носить Надежда Крупская. Чулки со стрелкой, каблук высокий. В руках красная авоська с красным совком внутри.
— Я мандагесса Ду, — представляется она.
Не подумайте чего дурного — вышеупомянутая неприличность от слова "мандат", который здесь, в деревне Креси ля Шапель, просят предъявить всех гостей. Первоклассный питерский режиссер Виктор Крамер одет красной шапочкой, но в мужском варианте: трусы, футболка, беретка — все красное. Ну и сам хозяин Слава Полунин тоже хорош: жилетка, рубашка, брюки и турецкая феска — красное, вырви глаз.
— Тебе тоже нужен мандат, — говорят мне и отправляют в костюмерную, откуда я выхожу полной мадам Ку-ку: розовый кринолин, шелковая голубая грудь, расшитая блестками, а по плечам розовое же жабо из капрона. Обалдеть!!! Чувствуешь себя придурошно-свободной и счастливой. Журналист, как и артист, обязан переодеваться.
Пока не приехал Макаревич, все едут сначала завтракать в деревню (ставят стол прямо посреди улицы), а потом — на местную ярмарку. Ярмарка стоит на ушах при виде этой безумной компашки. И это только разминка. Наконец приехал Макаревич с женой Наташей. Из красного у него только чемодан и плащ жены. Но "больные" спешно погружаются в 4 машины и едут в Париж, на мост, что ведет от парижской академии на другую стороны Сены. И тут начинается пресс-конференция с единственной журналисткой — естественно, из "МК". Правда, сначала дураки, которые ничего не делают по порядку и согласно расписанию, стройным хором исполняют "Широка страна моя родная", глядя в сторону Нотр-Дама (запевает Макаревич), а потом уже отвечают на вопросы. Исключительно как дураки — хохочут, перебивают друг друга и уводят в сторону.
— Что чувствует исторический мост, на который пришла куча дураков?
— Выпьем за этот вопрос, — говорит Слава Полунин, которого перебивают: "Пусть мост ответит". — Чувствует тяжесть дурацкую.
— А вы знаете, что если вместе на мосту пить, мост будет тошнить, — это уже говорит Крамер.
— Вопрос Бартеневу: как вы выращиваете в себе зерно арбуза?
— Сначала я высаживаю поролоновые грядки, и на них вырастают поролоновые арбузы, — сказал и почему-то обиделся.
— Где граница между дураками и идиотами?
Пауза. Чей-то голос:
— Между Белоруссией и Украиной. А давайте потанцуем. Медленный танец!
Вопрос Андрею Максимкову (автор, режиссер, ведущий из Петербурга): — Вы написали книги про дурное воспитание, дурные болезни, дурную журналистику. Вы собираетесь писать книгу про дураков?
— Конечно.
— Ваша любимая цитата из будущей книги?
Счастливее всех, как нетрудно заметить,
Живут дураки и счастливые дети.
Но с возрастом счастливы лишь дураки,
Ведь старые дети довольно редки.
А туристы на парижском мосту надолго зависают возле дурацкой компании — все хотят сфотографироваться с мандагессой Ду и человеком-арбузом.
— Да это же Макаревич! Смотри — Цекало, — галдят русские девчонки. — Можно с вами сфотографироваться? Макаревич: — Только за деньги, девочки. Мы собираем средства на восстановление Лувра.
Андрей в пиджаке, вывернутом наизнанку, растянулся на красном коврике:
— Я испытываю такое единение с природой, которое даже в последний раз на рыбалке не испытывал.
К русским дуракам присоединяются дураки парижские, причем не простые, а облеченные властью. Одна из них в ярко-красном пальто и такого же цвета широких брюках, набранных из красных квадратов.
— Квадрат не Малевича, — говорит красная дама с акцентом. Это Мишель Маргерон — сотрудница парижской мэрии, отвечающая за реализацию совместных проектов с Россией. Буквально полчаса назад она обедала с министром культуры Москвы Сергеем Худяковым и обсуждала с ним совместные проекты, касающиеся музеев. Она довольно хорошо говорит по-русски и сообщает мне, что начала учить язык, встретив много лет назад на дороге жизни Славу Полунина. С тех пор дружат.
— Мишель, а кто, по-вашему, дурак?
— Если я вам скажу — Ширак, вас это устроит?
— Конечно. Во-первых, это в рифму. Но все-таки Ширак — президент...
— Но это Франция, во-первых, а во-вторых, дураки бывают разные: вот Ширак — дурак, и я — полная дура.
Обсудив с Мишель надвигающийся Год России во Франции, мы присоединяемся к нашей компании, которая, как дураки, уже валяется на мосту через Сену, нежась под солнцем, поет, угощает прохожих вином, колбасой. Местный фотограф Брюно, который на этом мосту каждый день снимает туристов, удивлен, что нашу шумную компанию до сих пор не загребли в полицию. Обычно через 5 минут приезжают, здесь даже музыканты не играют. Во-первых, Брюно не знает, что дуракам везет. А во-вторых, конечно же, на мосту есть наблюдатели от полиции, которые следят за тем, чтобы этот мост, как и другие, не превратился в коммерческую точку. Но наша дурацкая компания здесь ничего не зарабатывает. Наоборот, художница Лиза из Петербурга раздает мелочь прохожим, от чего те теряются и начинают улыбаться. Ну как настоящие дураки.
Марина РАЙКИНА, из Парижа.
