Тем самым Гордеев открыл страшную тайну нашей с вами России. Все, что делалось по крайней мере в области приватизации до сих пор в течение последних 15 лет, не имеет, кроме как “стремления государства избавиться от избыточного имущества”, никаких иных оправданий или аргументов в поддержку этого процесса. Если нет концепции, то нет ни расчетов, ни прогнозов, ни стратегических целей. И ничего по большому счету с диких 90-х в отношениях государства с собственностью не изменилось. Процесс между тем идет. И, похоже, опять непонятно, куда и зачем. Так ли уж необходимо России продолжать приватизацию или есть иные пути повышения эффективности своей собственности? Впрочем, для начала неплохо бы вспомнить,
Как это было
Самое начало 90-х годов ознаменовалось необычайно дружным порывом россиян “в Европу!”. Либералы от экономики сумели вдолбить народным массам мысль, что стоит только раздать госдобро в частную собственность, как экономика получит второе дыхание и заиграет всеми цветами радуги.Народ, измученный сначала борьбой с водкой (антиалкогольная кампания Горбачева), а затем и растущим дефицитом (когда, как в военное время, все более-менее съедобное можно было отоварить по так называемым “карточкам покупателя” по строгим ежемесячным нормам на душу населения), был готов дать любой кредит доверия либералам (вплоть до закладывания души), лишь бы что-то изменилось.
В результате бойкая команда “завлабов”, дорвавшаяся до реального сектора, в рекордно короткие сроки перевела гигантское количество собственности в частные руки. Только на первом этапе приватизации до 1995 года, как отмечал бывший столь же рекордно короткое время руководителем Госкомимущества Владимир Полеванов, государство распродало 500 крупнейших предприятий страны, выручив за это 7,2 млрд. долларов. Запомним эти цифры, они нам еще пригодятся. Всего же за 1992—1999 годы страна получила 9 млрд. 250 млн. долларов за приватизацию 133,2 тысячи предприятий и объектов. Итого средняя стоимость одной сделки составила 69 444 доллара и 44 цента. Характерных особенностей у российской приватизации было, как в сказке выполняемых золотой рыбкой желаний, три. Первая обычно вызывает самые громкие нарекания: до беспредела заниженная стоимость предприятий, которые обретали новых хозяев. Оскомину набили уже упоминания о залоговых аукционах, в результате которых в России появились олигархи: ЮКОС, оцененный по состоянию на август 1997 года в 6,2 млрд. долларов, ушел за 353 млн., рыночная стоимость “Лукойла”, достигшая почти 16 млрд., не оказала никакого влияния на то, что его продали за 700 млн. А “Норильский никель”, ушедший к группе “Интеррос” за 300 млн. долларов, как писали некоторые СМИ, в то время был официально застрахован за рубежом аж на 30 млрд. “зеленых”. Фактически в 100 раз больше!
Но наряду с этими гигантами в частные руки уплывали и гораздо менее масштабные, но не менее лакомые кусочки. Приватизировать морской порт по рыночной цене трехкомнатной квартиры или нескольких подержанных иномарок было в порядке вещей. Средние цифры по отраслям промышленности еще более красноречивы.
Средняя стоимость приватизируемых предприятий
Промышленность - 15 500 (в $)
Транспорт и связь - 15 500 (в $)
Строительство - 7000(в $)
Общепит и бытовое обслуживание - 10 400(в $)
* По данным открытой печати.
Зачастую, чтобы взять за горло целый поселок, достаточно было приватизировать распределительный электрощит, и диктовать свои цены. Характерно, что в тот же самый период процесс приватизации проходил и в других странах мира. Если уж забегать вперед, то в достаточно большом количестве государств планеты, и не только в слаборазвитых или с диктаторскими режимами, но и во вполне цивилизованных и демократических, достаточно часто проходят то приватизация, то национализация. Но там сумма поступлений от перехода в частные руки была совершенно иной. Смешно и грустно одновременно, что маленькая Венгрия, в которой и в советские времена была реальная многоукладная экономика, а значит, и государственные предприятия занимали в общем хозяйстве страны гораздо меньшую долю, выручила от продажи своей госсобственности больше, чем гигантская Россия. В результате, как подсчитали эксперты, Россия, которая приватизировала больше всех собственности, заняла по доходам от этой процедуры лишь 20-е место.
Но наше низшее место в этой лиге по сумме сборов за перевод экономики на рыночные рельсы — это далеко на единственная особенность в национальной охоте на собственность.
Страна окончательно победившей номенклатуры
Другой чисто русской чертой процесса стала скорость. Опровергая устоявшееся выражение о том, что “русские долго запрягают”, мы и “запрягли” быстрее всех, и полетели с такой скоростью, что только пыль столбом летела из-под колес. “Пыль” имела немаловажное значение: именно в ее клубах приватизация была проведена так быстро, что основная масса народа ничего не успела понять. Ваучеры, розданные населению, продавались за единственный реальный товар — водку.А вот у наших соседей по соцлагерю приватизация затянулась на гораздо большее количество лет. Можно, конечно, смеяться над медлительностью прибалтов, но в Литве сначала на откуп мелким хозяевам отдали сферу торговли и общепит. То есть те, что работали на удовлетворение массового спроса на внутреннем рынке. Только с 1996 года в этой балтийской республике Литовское агентство по приватизации приступило к приватизации крупных предприятий. И не за ваучеры, а за живые деньги. А в той же Польше, к примеру, сначала продали всего 5 предприятий. А за первые 2 года в частные руки там перешло только 11% от общего числа тех организаций, что подлежали разгосударствлению. В России за тот же период сменили форму собственности почти две трети отечественных заводов, фабрик и т.д.
Всего за 5 лет практически вся конкурентоспособная экономика страны разошлась по новым хозяевам. Которые (вот и третья особенность!) оказались хорошо знакомыми “старыми” действующими лицами: директорами заводов, завотделами райкомов и горкомов партии (а то и секретарями), ответственными сотрудниками исполкомов советской власти на местах и высокопоставленными чиновниками союзных и республиканских министерств.
И в этом нет ничего удивительного. За всю историю советского периода декларация “народ — хозяин страны и ее богатств” никогда не имела никакого отношения к реальности. Потому что реально государством в полной мере владели бюрократы. Не суть важно, были это партийные бонзы или чиновники из отраслевых или территориальных органов власти. Только в угаре первых месяцев демократии можно было предположить, что строй в стране и общественную формацию изменил народ на демонстрациях или в ходе трехдневного противостояния с опереточным ГКЧП. Реальные хозяева страны, если бы захотели, костьми легли (а скорее всего, не своими, а чужими бы усеяли), но не допустили бы изменений. Но в том-то и дело, что приватизация позволяла именно этому слою решить свою главную задачу — передать свои владения по наследству. В СССР положение сына первого секретаря отнюдь не на 100% гарантировало такую же карьеру. Перевод государственной фабрики в наследуемое владение решал эту проблему, доводя универсальную российскую систему взаимоотношений “власть—собственность” до завершения. Потому-то в России крайне редки случаи появления миллионеров, сделавших себя сами, зато огромное количество тех, кто урвал свой кусок.
Так стоит ли удивляться, что почти полтора десятилетия наша страна только делила и вычитала, а не складывала и преумножала. И освоила последние арифметические действия лишь тогда, когда к старым собственникам стали приходить новые топ-менеджеры.
Кто сколько получил от приватизации в 1990—1998 гг.
Россия - 9,2 (млрд. $)
Венгрия- 11,3 (млрд. $)
Япония - 46,7 (млрд. $)
Австралия - 48 (млрд. $)
Франция - 48,5 (млрд. $)
Италия - 63,5 (млрд. $)
Великобритания - 66 (млрд. $)
Бразилия - 66,7 (млрд. $)
* По данным открытой печати. Для России временной промежуток с 1992 по 1999 г.
Через неделю — продолжение темы: необходима ли дальнейшая приватизация, или пора начинать национализацию и по какому из вариантов, можно ли назвать покупку госкомпаниями сырьевых активов национализацией или деприватизацией, и какие у России есть альтернативы ныне действующим схемам управления собственностью.
