При рождении ей дали имя Ирина, теперь ее зовут сестрой Илларией. 18 лет из своей 33-летней жизни она посвятила Богу. Вместо типовых пятиэтажек теперь за ее окном — цветущий миндаль.
Спецкор “МК” Мила Кузина побывала в Иерусалиме и постаралась понять, как живут русские монахини на Святой земле.
“Бог выбирает кого-то из семьи атеистов”
Она родилась в Антраците. Угольный город, 130 км от Донецка. Тогда Иллария была девочкой Ириной и жила в обычной семье — с мамой, папой и братом. Отец работал инженером на производстве, мама — библиотекарем.— У нас никто никогда в Господа не верил, не ходил в церковь и вообще был далек от религии. Такими были и все наши родственники на несколько поколений назад... И знаете, в чем я уверена? Если вся семья на протяжении долгого времени далека от Бога, то Бог выбирает кого-то из этой семьи и забирает себе на службу...
Стать этим человеком было уготовано ей.
Ира жила, как все ее сверстницы, ходила в школу, общалась с друзьями, танцевала на дискотеках. Но обычный для всех кризис переходного возраста разрешился для нее совсем не так, как для других.
— Все это время меня мучил вопрос: кто же я и какая у меня миссия на этой земле? Я нигде не могла найти ответа и очень мучилась этим...
В 15 лет Ирина в первый раз попала в церковь. Зашла туда на Пасху вместе с друзьями. И осталась навсегда.
— Отстояла многочасовую службу и даже не заметила, как поняла: именно здесь мое место. И решила поступать в семинарию.
Она прекрасно поет. Девушку тут же определили в хор, она в первый раз села за фортепьяно.
— Помню, в семинарии нас всех очень интересовал вопрос: а можно ли есть в пост мясо кита? Это рыба или мясо, ведь кит млекопитающее, но живет в воде? Смешные мы были, ведь никто никогда нам не предлагал попробовать китового мяса...
Женская учеба в семинарии отличается от мужской — девушек берут только в регентские, певческие классы, которые можно окончить за год-два. Мужчины учатся четыре года. И присматривают себе будущих матушек из соучениц.
Но Иллария выбрала монашеский путь. Отправилась в монастырь, где прожила несколько лет.
— Получается, у вас никогда не будет детей? — задаю я нетактичный вопрос.
Иллария отшучивается:
— Да мне поздно уже...
Ирина ушла в лоно церкви, даже ни разу не поцеловавшись с парнем. Ей тогда особо никто не нравился, да и скромность не позволяла. А сейчас на все щепетильные вопросы Иллария отвечает спокойно, но смотрит на меня с улыбкой. Видно, ее об этом спрашивают не в первый раз. Уже привыкла.
Экзамен по Святой земле
Два года назад Иллария поехала паломницей на Святую землю, увидела все своими глазами и поняла, что хочет остаться и нести свою службу Богу именно здесь. Год ей потребовался, чтобы добиться этой возможности. Она подавала прошение в отдел внешних церковных связей Московского патриархата, учила язык, сдавала несколько серьезных экзаменов по богословию, изучила по книгам весь Иерусалим, до последнего камушка.— А как отец с матерью отнеслись к вашему выбору?
— Вначале негативно, прямо в штыки, но ничего уже нельзя было поделать.
— Часто с ними видитесь?
— Редко. Но созваниваемся и пишем письма.
— А чем занимается ваш брат?
— Живет в Москве, у него там работа, семья и дети.
— Когда поедете семью навестить?
— Вот отпуск будет через пять лет — и обязательно поеду.
— Родители изменили свое отношение к вере после того, как вы ушли в монастырь?
— Нет, они по-прежнему не верят в Бога. Я часто прошу маму: пойди в церковь, поставь за меня свечку, мне это очень важно. В последнее время удается уговорить.
— Остались у вас друзья с доцерковного периода?
— Нет, все отношения с друзьями и одноклассниками как-то сразу прекратились. У нас началась слишком разная жизнь.
Домики на солнце
Горненский женский монастырь стоит на холме. Вид открывается завораживающий. Вокруг растут оливы, и розовой пеной цветет миндаль. Именно сюда некогда приехала беременная Иисусом Мария встретиться с Елизаветой и поделиться с ней радостью. Вместе они тут жили и молились несколько недель.Эту обитель в 1871 году основал архимандрит Антоним (Капустин). Сейчас монастырь находится в юрисдикции Русской духовной миссии Московской патриархии. Здесь живут 80 монахинь и послушниц — в маленьких домиках, у каждой своя келейка.
Сестра Иллария ходит в черном подряснике, черном платке, с мобильным телефоном и в черных очках модной фирмы.
— Не жарко в черном?
— Летом — о-очень, но ничего не поделаешь…
По территории монастыря снуют местные мужчины.
— А это кто?
— Наши строители, они ремонтируют нам домики и строят храм.
Церковь уже практически достроена. Внутри — белые оштукатуренные стены, пока без росписи, еще нет иконостаса и алтаря. От этого храм выглядит внутри еще больше и светлее.
— Тяжело с ними работать, такие попадаются бестолковые, — совсем “по-светски” жалуется Иллария на рабочих. — То стенку не там построят, ломать приходится, то еще что-нибудь натворят.
Впрочем, и высоким технологиям место тут находится. У домиков сестер стоят солнечные батареи.
— А какие у вас тут средства связи?
— У кого радио, у кого вот мобильный телефон, мне, например, очень Интернет нужен. Там столько всего полезного для работы можно найти, а то пока книгу закажешь, пока ее пришлют — много времени проходит.
Монахини ничего не производят, только обслуживают монастырь и свои скромные потребности — такой тут был изначально уклад. За едой ездят в город, храм строят на помощь из Москвы и деньги паломников.
Некоторым сестрам помогают родственники. Но очень немногим. Большинство, наоборот, копят свои небольшие средства и высылают их на родину. Личные деньги, которые получают монахини, — около пятидесяти—ста долларов в месяц.
— А много важных людей к вам приезжает?
— Бывает, вот недавно был Герман Греф, он, по-моему, министр сейчас… Вы меня поправляйте, а то я политику совсем мало знаю. Очень интересный человек, много знает, в религии разбирается, молился в храмах. Михаил Саакашвили приезжал, но не к нам, конечно, икону подарил одному монастырю.
В основном в монастыре появляются истово верующие паломники, живут по нескольку дней вместе с сестрами, ходят на службы.
“Я читала “Код да Винчи”
Мы обедаем в арабском ресторане. Пост (дело было перед Пасхой) соблюдают далеко не все. Ведь, как известно, послабление получают больные люди и путешественники — мы причислили себя к последним и принялись за люля-кебаб. А Иллария только пьет воду. Мы постоянно перед ней извиняемся.— Ничего страшного, мне совсем есть не хочется, сегодня просто строгий день, я вот водичку попью. Всеми правдами и неправдами мы все-таки уговариваем ее съесть салатный лист.
Больше всего Иллария полюбила на Святой земле традиционные восточные блюда — хумус, хину, фалафель. Сестры в монастыре научились варить борщ из кислицы, собирают ее прямо возле храма. Держать пост моя собеседница давно привыкла: “Без мяса могу спокойно обойтись, а вот шоколад очень люблю, ничего не могу с собой поделать, мне его из России иногда передают, а то израильский шоколад такой невкусный”.
Перед едой и после Иллария читает короткую молитву.
— А то, знаете, один раз вот так с паломниками спешили и забыли молитву прочесть — так машина заглохла и долго еще не заводилась!
Всю неделю Иллария встает очень рано утром — к пяти часам идет на службу. А отстояв четыре часа, отправляется забирать вверенных ей гостей.
— Мое послушание — быть гидом, — объясняет сестра.
Послушание монашки не выбирают и без очень уважительных на то причин отказаться от него не могут. Но, видимо, тот, кто давал Илларии ее послушание, был хорошим психологом. При всей строгости и скромности она — очень веселая, жизнелюбивая и общительная девушка, ей все любопытно и интересно, и видно, что если бы не ее положение, то она и сама задавала бы своим гостям не меньше вопросов, чем они ей.
В какой-то момент Иллария размечталась: и там ей хочется побывать, и этому научиться...
— Машину вот не умею водить, но интересно. У нас есть сестры, которые водят, они в город ездят за продуктами или по хозяйству. Если скажут мне научиться, то я тоже права получу. Хотя, конечно, немного страшно.
Вообще хочется, конечно, чаще бывать в стенах храма, молиться, на чтение остается мало времени. Когда в город часто выходишь, то вся эта суета немного мешает... Но на то и препятствия, чтобы их своей верой преодолевать.
Иллария — очень профессиональный гид. Она досконально знает историю каждого памятника и приводит по нескольку разных версий происходившего много веков назад.
— А вы смотрели “Страсти Христовы” Мела Гибсона, “Код да Винчи” читали?
— Да. Мне просто это надо знать, ведь люди спрашивают, интересуются, но лично мне это все неинтересно.
По словам сестры, такие фильмы, как “Страсти Христовы”, скорее служат для того, чтобы наглядно показать далеким от веры людям то, что написано в Библии. Все равно что адаптированная Библия для детей. А людям, глубоко погруженным в теологию, такие наглядные примеры не нужны, они и так все знают, чувствуют и понимают...
“Эй, сестра! Купи!”
Сестра Иллария ведет гостей по Старому городу, по пути Иисуса Христа, которым он шел на Голгофу. На каждой знаковой остановке стоит маленькая часовня, а вокруг идет бойкая торговля. Продают сувениры, дешевую одежду, обувь, ковры и сумки... Мы заходим в каждую часовню, буквально протискиваясь через толпу торговцев.— Эй, сестра! Смотри, купи! — кричат Илларии торговцы, многие здороваются. Она улыбается им и здоровается в ответ, иногда даже спрашивает, как дела. Но как только они начинают наседать сильнее, делает грозный вид и даже отчитывает за недостойное поведение. Видно, что Илларию они побаиваются. Она ходит одной и той же дорогой чуть ли не каждый день и многих торговцев знает даже по именам.
— А что делать — приходится их иногда на место ставить. Они мне тут один раз знаете что предложили? Давай, мол, ты будешь к нам в магазин паломников заводить, а мы тебе будем процент платить. Ну вот что им на это скажешь?
Эту маленькую часовню я очень люблю, такое место намоленное и очень важное. Тут ноги Иисуса Христа последний раз касались земли. Но все это вместе с часовней принадлежит арабам, за вход со всех христиан они собирают по доллару. Я их тоже понимаю — надо же им на что-то жить...
Впрочем, как выяснилось из рассказа сестры, гораздо больше неприятностей православным доставляют местные ортодоксы.
Поднимаемся на холм, на смотровую площадку. Прямо под нами — кладбище. Справа, рядом — православная церковь.
— Ортодоксы постоянно говорили, что наша церковь мешает их кладбищу, даже пытались снести ее экскаватором. Но только половину успели разрушить… А потом пошли со священником разбираться. Он жил вместе с матерью и паломников не принимал, но за день до инцидента к нему буквально напросился один русский парень, да такой здоровый. И когда к этому священнику пришли ночью, паломник его защитил. Что это, если не провидение Божье?
Меня крестили в детстве. Тогда же объяснили, что есть Бог, Библия и заповеди. Особо воцерковленным человеком я никогда не была. То есть в храм — два раза в год, на Рождество и Пасху, или когда какая-то тяжелая ситуация.
Я не очень понимала людей, которые уходят в монастырь. Одно дело, когда туда идут пожилые люди или большие грешники. Но зачем это нужно совсем юным парням и девушкам?
Я могу есть мясо, ходить в клубы, пить алкоголь, рожать детей и выходить замуж. Сестра Иллария — нет. Но она обладает чем-то таким, чего у меня никогда не будет. И именно это компенсирует все преимущества моей светской, мирской жизни. Лично для меня — это делает нас равными. Такими, какими мы все и предстанем перед Ним.
