Маленький злобный англичанин

Хью Гант: “Я не хочу быть смертельно серьезным”

  Англичанин Хью Грант покорил Голливуд легко и непринужденно — сразив всех наповал в фильме “Четыре свадьбы и одни похороны”. С тех пор он не перестает удивлять. Причем не всегда киноролями. Несмотря на свои аристократические манеры и вид приличного парня, был не раз замешан в сомнительных сексуальных историях. Например, недавно одна поклонница таланта мистера Гранта приковала себя к нему наручниками. И даже в такой глупой ситуации он был неотразим. И вот с морем обаяния знаменитого ловеласа столкнулась американка Дрю Бэрримор, составившая ему пару в новой романтической комедии “С глаз — долой, из чарта — вон!”.
     Они сыграли вместе в истории об Алексе Флетчере, поп-звезде 80-х. Но фильм не о годах славы, а о том, что было после. Алекс вышел в тираж, и в поисках заработка агент подталкивает его на рискованные авантюры. Подписав контракт на работу с модной певицей, Алекс понимает, что ни за что не сможет написать новую песню. И тут кстати подворачивается новая помощница по дому...
     А незадолго до этого Хью Грант, сыгравший Алекса Флетчера, оттачивал остроумие в интервью “МК”, где рассказал о первых уроках музыки, своем третьем имени и о том, почему плохо быть серьезным. Дрю оставалось лишь поддакивать. Соревноваться с ним в остроумии она просто не смогла бы.
     — В фильме “С глаз — долой, из чарта — вон!” есть очень смешной и аутентичный видеоклип 80-х. Сниматься в нем было так же смешно, как его смотреть?
     Хью Грант:
— Вы думаете, это было смешно? Только потому, что смешно выглядит на экране? Как бы не так. Это было уже под конец съемок, когда мы порядком достали друг друга. Я здорово устал. Мне сорок шесть. И знаете, я вообще не самая удачная кандидатура на эту роль — я не очень хорошо танцую, еще хуже пою, и все эти поп-штучки мне давались с огромным трудом. По сценарию мой персонаж говорил: “Ну что, давайте снимем теперь отдельно каждого участника группы”. О нет, забудьте об этом! Никогда, никогда я не смогу сделать это естественно. Поэтому я в основном прячусь за клавишными, а не выступаю на сцене самостоятельно.
     — А вы видели клипы группы Duran Duran?
     Х.Г.:
— Да полно, ага! Я смотрел их, чтобы лучше заснуть…
     Дрю Бэрримор: — Да, я принесла ему диск. Сделала за него большую часть работы…
     Х.Г.: — Это правда. Дрю беспокоилась, что я мало интересуюсь музыкой, поэтому принесла мне много музыки. Это очень мило с ее стороны.
     Д.Б.: — Да, сотни разных альбомов. Я сложила их все в один кейс, чтобы Хью мог слушать и вдохновляться.
     — И что за музыка это была?
     Д.Б.:
— Да все. Все, что могло так или иначе относиться к нужному периоду, и еще немного сверх того. От The Clash до Joy Division и от Duran Duran до Pat Benatar. Я все перебирала музыку и думала: “А вот этого я ему еще не дала, а как же без этого?”
     — И в конце концов вам что-то понравилось?
     Х.Г.:
— Да нет, никто вообще. Да ладно, я шучу. Я действительно благодарен Дрю. В конце концов, эти диски очень здорово смотрятся у меня на полке. Наконец-то я похож на человека, потому что раньше люди, приходя ко мне домой, думали, что я слушаю только госпелы.
     — Говорят, что вы в детстве учились играть на пианино у мамы Эндрю Ллойда Уэббера?
     Х.Г.:
— Ну да. Недолго. А потом у меня случился нервный срыв, и нам пришлось оставить занятия.
     — Ну и каким же учителем она была?
     Х.Г.:
— О, очень милой, да. Помню, я приходил в районе трех часов дня. Садился на три телефонных справочника, чтобы доставать до клавиш. В общем, это продлилось пару месяцев.
     Д.Б.: — Слушай, да ты счастливчик! Тебя стоило бы познакомить с моим учителем музыки. Он ел рыбу и курил сигары! И был ужасно, ужасно вульгарным.
     Х.Г.: — Ах, вот как ты полюбила музыку… Так я расскажу, что я на самом деле помню о занятиях музыкой. Мама Уэббера всегда была очень увлекающейся натурой. Она находила музыкальную пьесу, давала мне со словами: “Играй, только играй”. Я говорил: “Я не знаю еще, как это сыграть”. И тогда она садилась за пианино и играла очень громко. И как-то раз я попал на вечеринку, куда был приглашен Эндрю Ллойд Уэббер. После ужина он сел за рояль и начал играть… Я никогда не слышал, чтобы человек с такой силой лупил по клавишам. И слушатели выбегали из зала с криками, и у них из ушей шла кровь! (Смеется.) Отличный парень, только очень уж громко играет. Извините.
     — Слушайте, а как же в таком случае вы справились в сцене, где вы играете на пианино?
     Х.Г.:
— Вот это было именно то, чему я всерьез учился перед съемками. Вокруг меня собрали кучу народа, и все они учили меня играть на пианино. И я действительно научился играть именно то, что играю в фильме. И когда вы видите пальцы, бегающие по клавишам, — это мои!
     — А в сцене, где вы поете дуэтом, — действительно звучат ваши голоса?
     Д.Б.:
— Да, это мы. Но главное там — голос Хью. Он действительно отлично поет.
     — Да ладно. И вы с таким голосом говорите, что нервничали?
     Х.Г.:
— Я весь фильм нервничал из-за пения. И когда пришла пора петь, мой голос был похож на мышиный писк. Ничего у меня не получилось. Но после того как его пропустили через компьютер, обработали, он стал звучать куда лучше. И это вселило в меня уверенность, что я действительно могу петь. И спел! И теперь я очень люблю петь. (Смеется.)
     Д.Б.: — Да. У нас был чудесный саундпродюсер, и как бы я ни спела — дала петуха или еще что, — он всегда говорил: “Ничего, ничего, не страшно”. И правда, все вышло отлично. И это вселяет уверенность.
     — А вы вообще уверены, что в фильме звучат ваши голоса?
     Х.Г.:
— Ну, у меня много голосов. Я вообще очень разносторонний актер, да. И могу не сомневаться, что один из моих голосов в фильме звучит!
     — Ну, звучит все вполне старомодно…
     Д.Б.:
— О, это все благодаря Хьюберту, это он импровизировал!
     — Как вы сказали? Хьюберт?
     Д.Б.:
— Извините, это я его так называю. Наверное, это немного асексуально звучит. Но так мило…
     — Но это ведь не ваше имя?
     Х.Г.:
— Ну, многие зовут меня Хьюберт или Мунго. Это мое третье имя.
     Д.Б.: — Да. Мунго. Хью Мунго. Звучит. (Смеется.)
     — Давайте о серьезном. Что заставляет вас все время возвращаться к жанру романтической комедии?
     Х.Г.: — Я пробовал себя в других жанрах и понял, что я не ужасен и в них. Но я всегда думаю о том, что есть кто-то, кто может это делать лучше. Поэтому я и выбираю если не стопроцентно романтическую комедию, то что-то, где есть над чем посмеяться. Я чувствую, что мне есть что предложить именно в этом жанре. И от этого больше пользы, чем быть смертельно серьезным.
     Д.Б.: — Хотя ты можешь быть серьезным.
     Х.Г.: — Да, в реальной жизни, на съемочной площадке я чудовищно серьезен. И зол. И мрачен. Бедняжка Дрю. (Смеется.)
     Д.Б.: — Обожаю тебя!
     — Режиссер говорил, что, зайдя к вам в трейлеры, можно было понять, что вы за люди…
     Д.Б.:
— О, Боже, это правда. Если бы у вас была возможность зайти в мой трейлер и трейлер Хьюберта, вы увидели бы огромную разницу. Это как день и ночь, инь и ян.
     Х.Г.: — Да, трейлер Дрю — теплый, и все в нем располагает к приятной беседе. Там приглушенный свет, мягкие ткани, любимые фильмы и журналы. Мой же похож на темную пещеру, где в углу сидит злобный маленький англичанин и стирает зубы в пыль от злости. И только раз в день к нему осмеливается войти костюмер.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру