Прошло уже 9 дней с тех пор, как Елена Глебовна Матецкая получила известие, что ее сын Иван погиб в армии. Но похоронить его женщина до сих пор не может. Ей даже не позволяют взглянуть на тело, чтобы удостовериться, ее ли Ваня лежит в “цинке”. Сопровождавшие “груз-200” военные просто подбросили ночью гроб без документов в морг гражданской больницы. А наутро медики не позволили матери к нему приблизиться.
Самое страшное сообщение в своей жизни Елена Матецкая получила 11 апреля. Командир в/ч №54087-А сообщил, что 10 апреля ее сын застрелился, находясь в карауле. Офицер потребовал, чтобы Елена Глебовна немедленно выехала в часть.
Несчастная мать спешно стала собираться в дорогу. Она купила билеты, но знакомые заметили, что как-то это неправильно — ехать за телом самой, и посоветовали проконсультироваться у сведущих людей. Разыскали фонд “Право матери”, и юрист Олеся Яковлева доказала командиру части, что транспортировкой тела, согласно закону, должны заниматься военные. И попросила доставить его надлежащим образом со всеми документами.
— Я совершенно не соображала, что делаю, — рассказала “МК” мама Ивана. — Без них натворила бы глупостей. Мне бы выдали гроб, и я бы с ним мыкалась — повезла бы из Нижегородской области в Москву. Я не знала, что нужно провести опознание, осмотр и экспертизу.
12 апреля в 20.00 командир части сообщил, что машина с телом отправится через два часа. Мол, 13 апреля в 9 утра сопровождающие заедут в военкомат и вместе с представителем военкомата поедут к матери погибшего.
Елена Матецкая не спала всю ночь, ожидая военных. В 9 утра к ней действительно пришли трое военнослужащих: капитан Кузьмин, старший прапорщик Еремеев и сержант Азизов. На вопрос, где тело сына, военные ответили, что оно находится в морге 52-й городской больницы Москвы. Сунули ей пакет документов, личные вещи Ивана и уехали. Даже извещение о смерти бойца, которое они везли военному комиссару Савеловского военкомата, оставили матери. Они так спешили, что забыли в квартире Матецких свои командировочные удостоверения.
По Москве на катафалке
Елена Глебовна занималась организацией похорон. Она думала, что военные доставят гроб к ней домой, она отвезет его в бюро судебной экспертизы и оттуда — сразу на кладбище.К 13 апреля у нее все уже было готово: вырыта могила в Подмосковье и на целый день абонирован катафалк. Но тело сына ей не привезли, а возвращать деньги водитель катафалка отказался. Елена Глебовна попросила его хотя бы доставить ее саму до 52-й больницы. Матери предстояло тяжелейшее испытание: увидеть лежащего в гробу сына. Она готовила себя морально к опознанию, но к тому, что на нее начнут кричать люди в белых халатах, готова не была.
Заведующего патологоанатомическим отделением не было, и его обязанности исполняла Людмила Зомбковская.
— Она на меня кричала и наотрез отказывалась пустить к телу сына, — говорит Елена Глебовна. — Она твердила, что к этому трупу не может пустить никого, потому что он “криминальный”, без документов, его привезли в деревянном ящике ночью и бросили, когда здесь дежурил студент-практикант! Я ей показывала бумаги, которые мне оставили военные, — какая ей понравится, если недостаточно того, что я — мать…
Понять медиков можно. Никакого документа, что тело принято именно в эту клинику, у Матецкой не было. Военные ей только на словах сказали, что оно в 52-й больнице.
Почему именно сюда они привезли “цинк” — непонятно. Матецкие не относятся к этому району. Живут они в районе метро “Савеловская”, на улице Бутырской, а больница — на улице Пехотной, в районе метро “Октябрьское поле”. Профессиональные водители заверили “МК”, что, добираясь из Нижегородской области на Бутырскую улицу, на Пехотной можно оказаться лишь в случае, если водитель заблудился.
“МК” попытался выяснить, а есть ли в морге 52-й больницы труп Ивана Матецкого. Корреспондент отправился на Пехотную улицу.
Отделение патологоанатомии — двухэтажный корпус номер 7, прямо у въезда в больницу. Через служебный вход поднимаюсь на второй этаж. Стучу в дверь, вхожу, усаживаюсь в кресло. Людмила Зомбковская, едва услышав про труп с огнестрелом, закипает, встает и просит меня покинуть ее кабинет. Никакие призывы к здравому смыслу — мол, не вы же виноваты, что военные буквально подкинули к вам криминальный труп, — действия не имеют.
Сопровождая меня к выходу, Людмила Станиславовна замечает, что мать погибшего солдата ей жаль, но никто из администрации больницы разговаривать со мной не станет: “Жареных фактов не будет! Пишите что хотите!”
Главное, пусть косвенно, подтвердилось: труп с огнестрельным ранением здесь имеется. А поскольку нам разрешили писать “что хотим”, расскажем так, как нам известно.
В ночь на 13 апреля в морге дежурил студент-практикант. В три часа ночи подъехала машина, военные вытащили ящик, сгрузили, сказали “до свидания” и укатили. Что может сделать мальчишка в такой ситуации? Ничего.
Наутро приходят более ответственные лица и понимают, что у них в морге образовался криминальный труп, которого здесь быть не должно, да к тому же без документов. Они поняли, что вляпались в неприятности. Видимо, поэтому, когда мать приехала к телу сына, на нее наорали.
Словом, убедиться в том, ее ли сын лежит в гробу, Елена Матецкая не смогла. Нужно было получить санкцию прокурора, и мать погибшего отправилась в свою районную Савеловскую прокуратуру — все на том же катафалке. Заявление у нее принимать отказывались до тех пор, пока не вмешались юристы из “Права матери”.
Беда всегда не одна
В субботу, 14 апреля, около 18 часов в квартире Матецких зазвонил телефон. Дома был только младший брат погибшего Ивана, шестнадцатилетний Павел. Паша снял трубку, его попросили немедленно подойти в опорный пункт милиции. Мальчик пошел.Там его ждали лейтенант милиции Геннадий Попов и следователь военной прокуратуры Мулинского гарнизона (там расположена часть, в которой служил Иван) Артем Колосов. С ходу они стали спрашивать подростка:
— Когда Иван последний раз звонил домой? О чем писал?
Паша сказал, что не будет отвечать — пусть спрашивают маму. Он напомнил людям в погонах, что является несовершеннолетним, и сообщил, что состоит на учете в ПНД: у него случаются эпилептические припадки.
Но допрос продолжался: “Где сейчас твоя мать, дай нам ее мобильный”. Павел отказался. Последнее, что запомнил мальчик, — фразу: “Запирай опорный, сейчас мы его успокоим”.
Дальше — темнота.
— Я возвращалась домой, — говорит Елена Матецкая, — подбежали соседи и сказали: “Твоему мальчику там плохо”. Я помчалась к опорному пункту, он находится в соседнем доме. Паша был уже в сознании, в машине “скорой”.
Возле стояли две девочки. Елена Глебовна поинтересовалась, не они ли вызвали врачей. Те подтвердили: “Мы увидели мальчика, он лежал на земле, у него были судороги”. Мать подозревает, что припадок у Паши случился во время допроса. Только вот как парень оказался на улице?
“МК” попытался прояснить ситуацию у одного из участников допроса — следователя Мулинской военной прокуратуры. Мы успели только представиться, как он заявил: “Никаких аргументов я давать не буду”. И повесил трубку.
Мы-то звонили не насчет аргументов, а по поводу фактов.
Мать до сих пор не видела тела сына. Санкции прокурора она не получила. Тот ад, в который ввергли ее люди в погонах, не кончается.
