Из большого полутемного амбара на солнечную улицу вышли погреться две деревенские женщины в телогрейках. Они уселись на бревнышко, блаженно вытянув ноги в старых, неудобных валенках, улыбнулись весеннему теплу…
Репортер “МК” с трудом узнал в деревенских бабах с усталыми, обмороженными лицами и согнутыми плечами двух молодых актрис — Анну Михалкову и Дашу Мороз. Анна и Даша снимаются в новом фильме Александра Прошкина “Живи и помни” по повести Валентина Распутина.
Вместе с ними в деревеньке под Нижним Новгородом можно запросто встретить Михаила Евланова, Сергея Маковецкого и Евгению Глушенко.
Исполнительница главной роли — Даша Мороз — дольше других актеров “погружена в материал”. Она уже год успешно играет Настену в одноименном спектакле на сцене МХТ. Говорят, посетивший премьеру Валентин Распутин назвал Дашу “актрисой с большим будущим”.
— Даша — главный энтузиаст фильма, — подтвердил “МК” режиссер Прошкин. — Ей очень хотелось сыграть Настену и в кино тоже. Распутин специально меня просил, чтобы ее сыграла именно Даша. Я согласился и больше никого на эту роль не пробовал. Единственная сложность заключалась в том, что Даше 23 года, а “Живи и помни” — история о женщине постарше. Поэтому Дашину молодость мы стараемся убить в кадре любым доступным образом.
“Живи и помни” — история из военных времен. Настена (Даша Мороз), жительница деревеньки неподалеку от Ангары, узнала, что ее муж Андрей (Михаил Евланов) стал дезертиром и скрывается в окрестностях неподалеку. Рассказать об этом она не может ни подруге Надьке (Анна Михалкова), ни родителям мужа (Маковецкий и Глушенко).
Как уже говорилось, снимают фильм под Нижним Новгородом. А описанную Распутиным Ангару играет река Ветлуга.
— Александр Анатольевич, почему вы перенесли съемки сюда?
— Ангары в природе уже нет! — объяснил “МК” Прошкин. — Там каскад электростанций, старых деревень уже не существует. Сибирь вообще обезличена. Мы объехали пол-России, искали место в Перми, были на Северной Двине, в Архангельской области. Там ничего не осталось, все уничтожено.
— А как же манера героев говорить? Она тоже изменилась?
— Нет. Я оставил ангарский диалект. Точнее, старался сохранить интонационность. Странно, когда простые люди изъясняются литературным языком и интонациями МХТ. Когда говорят правильно, возникает ощущение, что они ряженые.
Между тем актеры вошли в образ настолько достоверно, что не обошлось без казусов. Сергей Маковецкий играет Михеича — семидесятилетнего старика, отца главного героя. Косматые волосы, мрачная борода, старый зипун, местечковый говор — этим актер не ограничился. Маковецкий специально придумал прихрамывающую походку деревенского старика, подавленного дезертирством сына. В таком виде актера еще не видел, наверное, никто. Новгородские журналисты, заглянувшие на площадку, приняли старания Маковецкого за чистую монету. Отсюда пошли слухи, что актер получил серьезную травму ноги на съемках.
— Маковецкий снимался у меня в нескольких картинах. И я его знаю как облупленного, — смеется Прошкин. — Михеич, казалось бы, совершенно новая роль для него. Маковецкий — столичный рафинированный эстет, играющий деревенского старика. Но вообще-то он сам родом из деревни. И она у него в генетической памяти. Думаю, роль для него стала человеческой отдушиной, в которой Сергей возвращается к своим истокам. Я вижу, как он ходит, как смотрит, как общается с местными жителями. Возможно, так бы и остался у этой деревенской печки. (Улыбается.)
Грим Даши Мороз тоже ввел в немалое заблуждение. Основное действие у Распутина происходит в последнюю военную зиму. Но часть съемок пришлась на бесснежье и теплую погоду. Холода на экране “создает” искусственный снег и грим, который имитирует обморожение лица и рук. Спасибо новгородским коллегам, которые написали в одной заметке, что на съемках нового фильма Даша Мороз отморозила руки…
…Прошкин готовится к съемке. Надо снять сцену, в которой Надька вспоминает мужа, погибшего на войне, и жалуется подруге на тяжелую вдовью жизнь с тремя детьми. Душевный разговор снимают в деревенском амбаре. Главный реквизит для сцены — зерно — пришлось покупать специально для съемки. Вопрос, куда зерно денут потом, явно ставит режиссера в тупик…
Даша Мороз и Аня Михалкова готовятся к репетиции. Телогрейки, платки и валенки, в которые одеты актрисы, не спасают от холода. Весна в самом разгаре, но в огромном полутемном амбаре все равно зябко. Чтобы актрисы не замерзли на куче зерна, во время репетиции им подстелили чью-то модную шубу и куртку.
Начинается репетиция. У режиссера Прошкина много новых идей. А у актеров — одни вопросы.
— Мне вот так, жопом сесть? — уточняет Даша Мороз и кивает на кучу зерна.
— Да, а ногу вот чуть согни и поверни голову. Тогда Анечка зайдет с правого бока, — объясняет Прошкин.
— Ну вот, Даше достался свет лучше, чем мне! — ворчит Михалкова, но тут же улыбается. Шутит, значит, так.
Взмах руки режиссера, и полутемный амбар освещается софитами. Солнечный свет пробивается сквозь оконце, напротив которого и общаются героини. Это естественное освещение подчеркивается солнечной пылью, а вернее — “изображающим” пыль легким дымом, который напускает пиротехник, разгоняя его по помещению специальной дощечкой.
А на солнечной улице, перед входом в амбар еще лежат толстые слои ваты. Это еще неубранный “снег”, оставшийся от предыдущей сцены. Он наверняка еще пригодится. Ведь отснята только половина фильма. В кузове грузовика мирно что-то пожевывает четвероногий дебютант из соседней деревни. Лохматый гнедой конек терпеливо ждет своей очереди и задумчиво косит карим глазом.
— Камера! Мотор! Съемка! — командует помреж.
Режиссер Прошкин продолжает снимать кино.
