В “МК” позвонил мужчина и сказал, что его отца — 87-летнего ветерана войны — обманули. А разобравшись в этой истории, мы поняли: не просто обманули, но еще и унизили. 19 декабря 2006 года полковник в отставке Муравицкий попал в аварию. Его “Москвич” смяло, как консервную банку, а самого ветерана увезла “скорая помощь”. Пять месяцев после аварии пострадавший добивался страховой компенсации. И добился — 4 тысяч 795 рублей 12 копеек. “Забирайте деньги и ремонтируйте машину”, — сказали ему страховщики.
— Я ехал по главной дороге, у светофора начал тормозить, с левой стороны выскочила иномарка и ударила меня на полной скорости. Последнее, что я сказал жене, перед тем как потерять сознание: “Люба, ты цела?” — вспоминает Герман Трофимович.
Трудно поверить, что в 87 лет человек может прекрасно водить машину? А легко поверить, что у полковника Муравицкого три войны за спиной — Финская, Великая Отечественная, Японская. И эта роковая авария стала первой за 70 лет (за рулем он — с 18).
После удара левую часть “Москвича” смяло, двери заклинило. В полуобморочном состоянии Германа Трофимовича доставили в 20-ю больницу. А после отправили в военный госпиталь им. Вишневского. Вот диагноз из медицинской справки: “открытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, ушибленные раны теменной области справа”. На следующий день после аварии родственники Муравицкого поехали в страховую компанию и подали заявление о случившемся ДТП. Там назвали длинный перечень документов, которые необходимо предоставить для получения страховки. Причем их сбором, по словам сотрудников компании, должен заниматься пострадавший.
— Ему 87 лет, после аварии сам добраться к вам не сможет, — убеждал сотрудников СК сын пострадавшего Михаил. Но — без толку.
— Взад-вперед нас гоняли месяц, только на такси и бензин ушло больше 5 тысяч рублей, — говорит Михаил. — И если бы не знали в СК, что он ветеран, а то ведь все были в курсе!
Был случай, когда в очередной раз Муравицкие приехали в офис компании.
— Господа, сейчас сюда зайдет мой отец. Он пожилой человек, ветеран, но после аварии практически не слышит. Пожалуйста, отнеситесь к нему с пониманием, — просил сын. С глубоким пониманием страховщики сообщили Муравицким, что сегодня принять их не могут, потому что нет агента, который занимается их делом, но вот завтра нужный человек обязательно будет.
— Я много раз спрашивал, как попасть на прием к начальнику. Мне дали телефон, по которому я звонил 4 месяца, но никто ни разу не снял трубку! — продолжает Михаил.
Через месяц после аварии к Муравицким приехал эксперт из СК и составил протокол осмотра поврежденного авто. По заключению эксперта, требовалось заменить капот, передние крылья, радиатор, передние двери, бампер, фары и т.д. Предварительно эксперт говорил Муравицким, что общий ущерб тянет тысяч на 60 рублей. Пять месяцев они ждали. И вот наконец в середине апреля свершилось:
— Решение по делу принято, — обрадовали в компании сына ветерана, — начислено 6 тыс. 790 рублей, получайте и ремонтируйте машину, — собеседница повесила трубку.
Чтобы лично убедиться в оценке страховщиков, вместе с сыном ветерана звоним в СК. Весь разговор записываем на диктофон.
— Дело №11550 рассмотрено? — спрашивает Михаил.
— Да, можете получать деньги — всего 4 тысячи 795 рублей 12 копеек...
У Михаила вытянулось лицо:
— Даже меньше, чем было! Наверное, за эвакуатор две тысячи вычли, который с места ДТП “Москвич” вывозил. Слава богу, что отец не слышит, иначе у него бы сердце не выдержало.
Супруга ветерана (кстати, тоже участник войны) идет будить мужа, чтобы “корреспондент смог лично поговорить”. Тем временем Михаил изливает мне душу:
— Ну почему ветеранов вспоминают только на 9 Мая? Слава богу, мэр дал отцу “Москвич”, но как быть теперь? У нас нет денег на ремонт! Ему нельзя много ходить из-за операции на обмороженных во время блокады Ленинграда ногах.
Через несколько минут нетвердой походкой в комнату входит Герман Трофимович. Чтобы ветеран услышал меня, приходится кричать ему прямо в ухо. Зато когда он понял, что спрашивают про аварию, начал говорить не по-старчески четко:
— Я спросил у сотрудника милиции, что стало с водителем, который устроил аварию. Мне ответили, что он осужден. Но, простите, я имею не одно высшее образование и понимаю, что суд без пострадавшего проходить не может! Когда буду себя чувствовать лучше, напишу заявление в прокуратуру, чтобы там разобрались...
— Может, страховщики просто надеются, что отец скоро умрет? — во время разговора обмолвился его сын. Если это не так, тогда почему полковник в отставке пять месяцев ждал компенсации, а когда дождался, сын побоялся сообщить ему ее сумму?
— В мае будет тепло, хочу на дачу съездить, ведь машину к тому времени уже должны починить, — прерывает ход моих мыслей Герман Трофимович.
Мы встречаемся взглядом с сыном, и тот отводит глаза. Не говорить же отцу, что на четыре с лишним тысячи рублей даже не всякий велосипед купишь.
