Весьма созидательно отметил первомайские праздники открытый фестиваль искусств “Черешневый лес”, который в этом году стартовал в седьмой раз. И не где-нибудь, а в Венеции. С подробностями обозреватель “МК” Марина Райкина.
В Венеции жарко (25 градусов), туристов полно, как голубей на площади Сан-Марко, на которую среди бела дня просто так не пройдешь. Толпа движется медленно, словно на демонстрации, опять же первомайской. Но наше водное такси ныряет под горбатый мостик, и по узкому каналу выплываем в лагуну с шикарным видом. За спиной остается остров, за терракотовой стеной которого — кладбище. Поэтому остров Сан-Микеле и известен как Остров мертвых. Но прежде чем попасть на него, наш водитель, красивый парень с татуировкой на руке, глушит мотор. Тормозят и еще 10 лодок, следующих за нами. Так начинается первая венецианская акция “Черешневого леса” и его главного садовника — Михаила Куснировича.
Глава фирмы, как венецианский мавр — черен в смысле бороды и шевелюры и на одной из лодок будто готов к боевым действиям. Однако действия носят вполне мирный и созидательный характер.
— Друзья! Сегодня “Черешневый лес” открывает здесь “Ладью Данте”, — объявляет в мегафон Михаил Куснирович, — в ней Данте и Вергилий.
На подобном открытии мне бывать не приходилось. К скульптуре подойти нельзя, цветочки положить — тем более, потому что “Ладья Данте” установлена в воде на понтоне размером 6х4 метра. А чтобы эту бронзовую ладью с двумя фигурами и весом почти две тонны не унесло в открытое море, ее привязали к двум деревянным опорам, которыми утыкана акватория вокруг Венеции, и все каналы с канальчиками как ориентиры и указатели движения.
Что же это за “Ладья”, прилетевшая из Москвы в Венецию, и каким образом она возникла в этом, может быть, самом прекрасном и трагичном на земле городе.
— Восемь лет назад я плыл на вапоретто (водный трамвай) мимо острова Сан-Микеле и как будто увидел — вот это самое место, где кончается жизнь и начинается вечность, — объяснял мне накануне открытия скульптуры Георгий Франгулян. — Так что с этой идеей я жил 8 лет.
Но вот идея мастера материализовалась в водах Венеции, что, как выясняется, беспрецедентно — современные памятники в древнем городе и близ него запрещено устанавливать.
— Как же все-таки это удалось? — интересуюсь я.
— Очень помог почетный консул РФ в Италии Альберто Сандретти (старенький сгорбленный итальянец рядом с нашим скульптором смеется на этих словах). Это он вел длительные переговоры с магистратурой водного хозяйства Венеции. И, наконец, магистратура дала добро.
Разумеется, помогли “Черешневый лес” и посол России в Италии Алексей Мешков. Он — на одной из лодок. Теперь наше акватакси, как и десять других с десятью пассажирами на борту, качается на волнах в 20 метрах от “Ладьи Данте”. Ближе подойти нельзя, и поэтому все с палубы кричат: “Ура!!!” Очень не хватает салюта. Впрочем, перед лицом вечности и Острова мертвых лучше соблюдать тишину.
Акция №2 от “Черешневого леса” мне представляется еще более благородной и вполне оправдывает девиз нынешнего фестиваля — “Возвращение”. “ЧЛ” возвращает долги соотечественников другим великим нашим соотечественникам, что покоятся на Острове мертвых, — Игорю Стравинскому, Сергею Дягилеву и Иосифу Бродскому.
Ни земли, ни погоста не хочу выбирать,
На Васильевский остров я приду умирать.
Так написал Иосиф Бродский, который в конце жизни отменил свое поэтическое завещание и лежит на кладбище в Сан-Микеле. На его скромной могилке с белым мраморным надгробьем и таким же скромным памятником шумит огромный развесистый платан. По очереди выступают директор Пушкинского музея Ирина Антонова, Леонид Парфенов, Владимир Познер... Но смерть уживается с жизнью парадоксальным образом — пока взрослые произносят скорбные слова, какой-то 5-летний мальчик пытается фломастером что-то нацарапать на надгробной плите.
Чуть позже Людмила Нарусова специально для “МК” вспомнит потрясающую историю несостоявшегося возвращения Бродского в Россию:
— Перед самым Рождеством в 95-м году мы с Анатолием Собчаком приехали в Нью-Йорк и встречались с Иосифом Бродским в отеле “Валсдорф-Астория”. И Анатолий Александрович уговаривал его вернуться. Сам он, когда был процесс над Бродским, был еще аспирантом юрфака. Он говорил Бродскому: “Вас выгнала другая страна, а в Россию вы въедете на белом коне”. Бродский вздохнул и рассказал, что когда получил Нобелевскую премию в Стокгольме, он поехал в Хельсинки. Пришел на вокзал и представил себе, что может сесть на электричку и через два часа оказаться в своем родном городе. Ему стало плохо с сердцем, и он понял, насколько трагичным может стать его возвращение на Родину.
Но в конце концов он пообещал Собчаку, что 24 мая, в день своего рождения, приедет в Петербург, но… Через два месяца он умер.
Печальная история, так же, как и история двух других гениев русской культуры — Стравинского и Дягилева. На памятнике Дягилева, выполненного в виде небольшой часовенки, трогательно лежат старенькие пуанты — черные и белые. Андрис Лиепа на могиле Дягилева сказал, что его собственное возвращение в Россию началось с балета “Жар-птица”, который он поставил и который до сих пор успешно идет в Мариинском театре.
Надо сказать, что фестиваль до приезда официальной делегации привел могилы великих, которые были запущены и не ухожены, в порядок — их почистили, помыли, высадили цветы по периметру…
На следующий день участники фестиваля в полном составе вылетели в Сорренто, где намерены провести еще одну большую акцию возвращения.
Подробности — в ближайших номерах “МК”.
Седьмой открытый фестиваль искусств “Черешневый лес”, организованный Bosco di Ciliegi в партнерстве с компанией ОАО “Вымпелком” (бренд “Билайн”), традиционно проходит в Москве в мае.
