Маленькая железная дверь в стене, за ней полумрак неожиданно большого пространства обычного мосфильмовского павильона. Два коротких лестничных марша, и вы попадаете в декорацию, где после двух месяцев натурных съемок продолжается работа над фильмом “Рожденный в СССР”. Режиссер Шахназаров, отрываясь от монитора, сдержанно здоровается и разрешает пройти в квартиру, где из прихожей видны открытые двери гостиной. Там, утопая в кресле, пьет чай главный герой съемочного дня Армен Джигарханян. Знаменитый хрипловатый голос с чуть заметным акцентом произносит: “А-а, скука! Какая скука…”
Что ж, после двух сотен фильмов можно, конечно, и заскучать. Но нет, это не народный артист СССР Джигарханян сетует на тоску и усталость, а его герой — бывший археолог профессор Охотский беседует с внуком. Интонация так естественна, что на нее ловишься, не сразу понимая: актер прогоняет текст перед съемкой. Листочки с диалогом у него на коленях.
Рядом примостился на стуле “внук”, студент ВГИКа Александр Ляпин, исполняющий в фильме главную роль. “Дед, а эта старушка — твоя родственница?” — спрашивает он, разглядывая старую фотографию. “Какая родственница? Это же Агата Кристи! Ее муж тоже был археологом. Я был знаком с ней”, — отвечает дед. И тут же без паузы Джигарханян позволяет себе порезвиться: “Да, я знал Агатку, сам и сделал эту фотку”.
Четырехкомнатная профессорская квартира, созданная художником-постановщиком Людмилой Кусаковой, — чудо достоверности. Старые книги на полках не просто стоят — их читают. Соседство антикварной мебели с обязательной стенкой образца 70-х свидетельствует о смене эпох и поколений. Как и фотографии, с которых смотрят молодой Армен Джигарханян и женщина, причесанная по моде 30-х годов, или семейное фото: профессор Охотский с дочерью (Ольга Тумайкина) и внуками (Александр Ляпин и Вася Шахназаров).
…Дубли удались, режиссер Шахназаров явно доволен. Но рассказывать о фильме по старой киношной примете не хочет.
— Отсняли больше половины материала, — пожимает плечами Карен Георгиевич. — Впереди экспедиции в Гагры, Хиву, Абхазию.
— Вы довольны молодежью, которая у вас снимается?
— Ребята прекрасно работают, все очень способные — недаром у нас такие длинные пробы были.
— Вы делаете фильм о 70-х годах, о времени вашей молодости. А что, на ваш взгляд, привлекает нынешних молодых к периоду 60—70-х годов?
— Поиски опор. Для чувства собственного достоинства очень важно, живешь ты в первой в мире стране или, скажем так, в заурядной. В империях есть своя привлекательность, свой магнетизм.
В группе обеденный перерыв — самое время ловить Армена Борисовича Джигарханяна. Он с готовностью идет навстречу: “Ну, пойдем, моя красивая, пойдем, умница!” От такого, да еще из уст живой легенды, поневоле чувствуешь прилив сил.
— Армен Борисович, вы уже в четвертый раз снимаетесь у Карена Шахназарова. Что вас связывает?
— Родство душ. Я очень люблю Карена. И это чувство возникло задолго до того, как он стал генеральным директором “Мосфильма”. (Смеется.) Шахназаров хороший режиссер, замечательный организатор, мощная личность. Это само собой. Но есть нечто особенно ценное в наше время — духовность, интеллигентность и ответственность “за тех, кого ты приручил”.
— Время действия фильма — начало 70-х. Какими вам вспоминаются те годы?
— О времени можно судить, когда уже не чувствуешь на коже его свежих ожогов. Что говорить, тридцать лет назад я был моложе, был в хорошей форме, много снимался, много играл в театре. Сейчас играю меньше, чем тогда.
— Бережете силы, тщательнее выбираете материал?
— Это проблема скорее биологическая. Мы только делаем вид, что раз одарили артиста званиями, то он от этого лучше делается. Я скажу еще резче: потенция и импотенция — самое главное в актерской профессии. Конечно, в возрасте есть свои преимущества — знание, и не только в смысле опыта, а в смысле того, что исчезает страх. Великий английский актер Лоренс Оливье говорил, что в нашей профессии самое трудное — это преодоление страха.
— Вы его давно преодолели?
— Думаю, никогда не преодолею.
— Говорят, у актеров при слове “мотор!” учащается пульс.
— Я не проверял, но, наверное, учащается. Какой-то дискомфорт бывает, чувствуешь неправду или правду. Это процесс, не поддающийся описанию.
— Вы перед каждым дублем волнуетесь?
— Конечно. Каждый день, когда прихожу на съемку, волнуюсь.
— Ваш герой — археолог, который вел раскопки в Хорезме. Вы, работая над ролью, думаете о реальном человеке Сергее Толстове, который в 30-х годах вел раскопки в Хиве?
— А! Все это неважно. Думать о том, что твой герой похож на дядю Васю с третьего этажа, неверно. Ни один персонаж так не рождается.
— Как же он рождается?
— В любви, деточка, в любви, которая переходит в качество фильма. И моя любовь к режиссеру и к мальчикам — Саше Ляпину и Васе Шахназарову, которые играют моих внуков. Мне нравится, как работает Ольга Тумайкина — по фильму моя дочь. Когда я во ВГИКе преподавал, Ольга туда поступала, и мы ее не приняли. Теперь снимаемся вместе. Вот как все в жизни переплетается.
