Испания уже давно сталкивается с проблемами баскского и каталонского сепаратизма. Но эти два явления настолько противоположны по своему характеру, что порой трудно представить себе, что они существуют в границах одного государства.
В отличие от воинствующего сепаратизма Страны Басков каталонский сепаратизм (впрочем, сепаратизм ли это?) политкорректен и флегматичен. Может быть, потому, что буйной страсти андалузского фламенко каталонцы предпочитают сардану – спокойный и монотонный хоровод.
Во всяком случае, так же, как, скажем, в Квебеке или в Шотландии, даже самые радикальные сторонники каталонской независимости предпочитают не выходить за рамки политических дискуссий и законодательных процедур. Однако речь в данном случае идет об испанской Каталонии, которая в отличие от Северной, то есть французской, Каталонии уже имеет статус автономного сообщества в испанском королевстве. Вообще-то, если говорить о каталонской независимости, то она уже частично воплотилась в независимости Андорры, населенной каталонцами.
В чем, собственно, состоит проблема каталонского сепаратизма и чем она вызвана? Если говорить о национальном самосознании, то каталонцы никогда не ощущали себя испанцами, точнее, кастильцами, составляющими основное население Испании. Каталанский язык самостоятелен и практически не имеет ничего общего с испанским (кастильским), но зато близок провансальскому языку, распространенному на юге Франции. Мне довелось лично убедиться в этом, когда, будучи в окрестностях Перпиньяна, я с изумлением обнаружил, что мой французский позволяет мне понимать простейшую разговорную речь моих гостеприимных каталонских хозяев.
Во Франции каталанский язык считается местным наречием, а вот в испанской Каталонии этот язык имеет статус государственного наряду с испанским. Более того, в государственных школах и высших учебных заведениях Каталонии преподавание ведется на каталанском языке. И это при том, что коренных каталонцев в автономном сообществе насчитывается 65% от почти семимиллионного ее населения.
Каталония имеет свое правительство начиная с 1979 года. Оно считается преемником Кортесов (представительских собраний), существовавших в Каталонии с 1359 года, и состоит из парламента и исполнительного совета. Президент автономии избирается на четыре года.
Восемнадцатого июня 2006 года на референдуме в Каталонии был одобрен ее новый статус, значительно расширяющий прерогативы автономного сообщества. Предварительно закон о статусе был принят каталонским парламентом и после его обсуждения в испанском парламенте передан на суд самих каталонцев. Разумеется, в результате дискуссий в парламенте Испании претензии Каталонии на максимальную самостоятельность были несколько урезаны. В частности, испанское правительство оставило за собой часть налогов, собираемых в Каталонии, а также сохранило контроль над аэропортами и морскими портами, расположенными в автономии. Тем не менее вопреки протестам сторонников каталонской независимости каталонцы проголосовали за новый статус.
В диалоге с центральными властями каталонцы избегают максималистских требований и резких движений, предпочитая следовать процедуре. Эта степенность каталонского национализма во многом, если не прежде всего, объясняется тем, что каталонцы просто не хотят рубить сук, на котором сидят. Напомним, что Каталония является наиболее развитым экономическим регионом Испании: составляя всего 16% от общего населения страны, каталонцы производят 23% валового национального продукта. Будь каталонцы более эмоциональны, это преимущество было бы скомпрометировано: экономический рост плохо уживается с терактами.
В отличие от баскского национализма, который воинствующе проявляет себя на северо-западе Пиренеев по обе стороны испано-французской границы, каталонский национализм ограничивается самой Каталонией. В Северной Каталонии, на территории Франции, проживает около 350 000 этнических каталонцев, которые даже не мечтают о той самостоятельности, которую имеют их собратья в Испании. Но при этом между ними и их испанскими соплеменниками существует прочная, я бы сказал, семейная солидарность, которая не всегда заметна центральным властям Франции и Испании.
Мне лично довелось столкнуться с проявлением такой солидарности в довольно необычных обстоятельствах. В 1990 году муниципальный совет деревушки Оссежа, затерянной во Французских Пиренеях – на границе Франции, Андорры и Испании, настолько вдохновился горбачевской перестройкой, что решил пригласить к себе за свой счет какого-нибудь советского журналиста. Этим журналистом оказался я. Почти месяц я наслаждался горными пейзажами, местной кухней, экскурсиями по винным погребам и заброшенным рудникам, конкурсами пастушьих собак. А в один прекрасный день мэр Оссежа сказал мне: «Завтра мы свозим вас в Испанию, покажем одно местечко, которое стоит путешествия». (Речь шла о действительно потрясающе живописной деревне Кастельяр де н’Юг, что в семидесяти километрах от границы.) Шенгенских виз еще не существовало, испанской визы у меня не было, и я напомнил об этом мэру. Тот отмахнулся: «Не беспокойтесь, все будет в порядке».
Тем не менее когда мы подъезжали к погранпункту на французской стороне, я чувствовал себя весьма неловко. Однако мэр вышел из микроавтобуса, в котором мы ехали, пообнимался с пограничниками, что-то им рассказал, показывая на меня и широко при этом улыбаясь. После этого заулыбались пограничники и, даже не заглянув в мой паспорт, пропустили нас на испанскую сторону. Там мэр точно так же привел местных пограничников в хорошее настроение, и мы беспрепятственно поехали смотреть Кастельяр де н’Юг. На обратном пути мэр даже не выходил из микроавтобуса.
В ответ на мое изумление он добродушно проворчал: «Да бросьте, здесь все свои. Мы все здесь у себя дома, не хватало еще, чтобы мы у кого-то разрешения спрашивали, чтобы гостей свозить куда нам хочется».
Между тем ни в 1990 году, ни сегодня, окажись я на испано-французской границе в районе Страны Басков, пограничный контроль с обеих сторон вряд ли был бы таким либеральным даже при наличии у меня шенгенской визы. По той очевидной причине, что баскский сепаратизм совсем не так безобиден, как сепаратизм каталонский. На счету баскских радикал-националистов более тысячи человек, ставших жертвами терактов.
Статус Страны Басков в Испании практически не отличается от статуса Каталонии – это автономное сообщество, пользующееся теми же привилегиями, что и Каталония. С той только разницей, что почти 900 000 басков, проживающих в Испании (во Франции проживают 140 000 басков), в отличие от каталонцев не признаны государствообразующей нацией, а экономика Страны Басков недостаточно развита, чтобы обходиться без весьма существенных дотаций со стороны центрального правительства. В то же время необходимо отметить, что в этнолингвистическом плане баски вообще не имеют ничего общего с Испанией. Происхождение басков неясно, а баскский язык – эскуара – вообще представляет собой головоломку для лингвистов, которые, несмотря на многочисленные, а иногда и экзотические гипотезы, до сих пор так и не выяснили его генетическую принадлежность какой-либо языковой семье.
Но, даже ощущая себя самостоятельной нацией, большинство испанских басков придерживаются умеренных взглядов и не стремятся к полному отделению от Испании. Конечно, они не прочь получить статус «свободно объединенного с Испанией региона», но пытаются добиться этого сугубо политическими методами. Радикалы же из запрещенной партии «Эрри Батасуна» требуют ни много ни мало создания единого независимого баскского государства по обе стороны испано-французской границы, а террористы из печально знаменитой ЭТА подкрепляют эти требования кровавыми терактами.
Удивительно, что до середины восьмидесятых годов Франция с симпатией относилась к террористам ЭТА, которые имели возможность укрываться на французской территории. Сказывалась инерция резко отрицательного отношения французов к режиму Франко, который свирепо преследовал баскских националистов. Однако в Париже вовремя поняли опасность, которую представляют баскские террористы для целостности самой Франции, и перестали с ними либеральничать, выдавая их испанским властям.
Как в случае с Каталонией, так и в случае со Страной Басков любое испанское правительство обречено маневрировать, избегая резких движений, которые могут лишь обострить обстановку. При этом испанские политики вынуждены действовать с оглядкой на Европейский союз, где порицаются репрессивные методы борьбы с сепаратизмом. В этом и заключается главная опасность для Испании, где постепенное расширение автономных привилегий Каталонии и Страны Басков уже сегодня начинает служить вдохновляющим примером для других регионов Испании.
