Недавно на парламентских выборах в Шотландии победили местные сепаратисты. Шотландская национальная партия (ШНП) получила наибольшее количество мандатов, вызвав волну предсказаний о грядущем развале Соединенного Королевства. Одновременно специалисты заговорили о возможной новой перекройке карты Европы по национальному признаку: независимость Шотландии могла бы стать катализатором нового витка борьбы для сепаратистов Корсики, Католонии и страны Басков.
«С первого же дня существования правительства ШНП начнутся хаос и нестабильность. Политика ШНП была, есть и всегда будет катастрофической по своим последствиям и реакционной по своей сути», – пугал сограждан незадолго до шотландских выборов премьер-министр Великобритании Тони Блэр. «Как это символично! Ровно 300 лет назад – 1 мая 1707 года – вступил в силу Акт о союзе между Англией и Шотландией! – старалась после выборов пресса. – Победа ШНП показала: шотландцы хотят независимости и будут ее добиваться».
Историю взаимоотношений англичан с шотландцами действительно трудно назвать безоблачной. Это и 300 лет кровавых англо-шотландских войн Средневековья, и захваченный англичанами и простоявший более 600 лет в Вестминстерском аббатстве Скунский камень, на котором короновались шотландские короли, и казнь самой известной и до сих пор почитаемой в Шотландии королевы Марии Стюарт. Однако именно ее сын Яков унаследовал в 1603 году английский престол от королевы-девственницы Елизаветы I и предпринимал все зависящие от него усилия, чтобы объединить два британских королевства. Его амбициозные планы провалились благодаря жесткому сопротивлению как английского, так и шотландского парламентов. На то, чтобы убедить их распуститься и передать власть единому британскому парламенту, понадобилось еще почти сто лет и огромное количество политических интриг.
Одной из самых заметных фигур этой игры был Даниэль Дефо, более известный сегодня как автор «Робинзона Крузо». С благословения видного представителя партии тори Роберта Харли он активно вел тайную агитацию за объединение. Дефо явился к шотландцам под видом независимого сторонника союза, не работающего на английские власти. Задачи, стоявшие перед ним, были непростыми. «Быть в курсе всего, что предпринимается различными группировками против нашей унии, и постараться помешать их попыткам. Беседуя со здешними жителями, а также с помощью других доступных способов склонять сознание людей в пользу единения. Опровергать в печати всякие выступления, порочащие идеи союза, самих англичан, английский двор во всем, что касается того же союза», – перечисляет он их в письме к Харли. Но помимо этого нужны были и доводы, которые убедили бы англичан, многие из которых считали Шотландию «нищенкой». Эту цель преследовал ряд памфлетов Дефо 1706 и 1707 годов. Усилия увенчались успехом: в январе 1707 года Акт о союзе был подписан, в мае он вступил в силу. Оба парламента самораспустились, вместо них появился один, в котором шотландцы были представлены достаточно широко.
Как утверждают историки, выиграли от объединения обе стороны. Шотландия получила доступ на принадлежавшие Англии рынки, прежде всего в колониях. Англия привязала к себе Шотландию политически, обезвредив ее как возможного союзника своих военных противников, в первую очередь Франции.
Борьба шотландцев за возвращение утраченного status quo началась далеко не сегодня. В XIX веке экономические выгоды от членства Шотландии в Соединенном Королевстве стали менее очевидны. Одновременно в обществе впервые заговорили о необходимости восстановления парламента Шотландии с передачей ему отдельных законодательных функций. В 1853 году была создана Национальная ассоциация по защите прав шотландцев. В 1913 году в парламент Соединенного Королевства был передан закон о передаче части полномочий шотландским органам власти, однако начавшаяся Первая мировая война поставила точку на его рассмотрении. Но не на актуальности процесса.
Свидетельством тому стало появление первых шотландских националистических организаций: в 1920 году – Шотландской национальной лиги, в 1928 году – Национальной партии Шотландии, которая в 1934 году преобразовалась в Шотландскую национальную партию (ШНП). Ее лидеры поначалу продолжали говорить о необходимости восстановления парламента, но в 1942 году объявили главной задачей полную независимость Шотландии, чем привели умеренную часть националистов в ужас и вызвали раскол в партийных рядах.
Первая попытка перехода к так называемому домашнему правлению была предпринята в 1978 году лейбористским правительством. Под его давлением британский парламент принял закон об учреждении законодательного органа в Шотландии. Для вступления его в силу необходимо было одобрение национальным референдумом. В 1979 году такой референдум в Шотландии состоялся. «За» проголосовало почти 60 процентов избирателей, принявших участие в голосовании. Но для законного одобрения этого не хватило. Согласно акту о референдуме закон мог считаться одобренным в случае, если бы за него проголосовало не менее 40 процентов от общего числа избирателей, а на избирательные участки в Шотландии их пришло лишь чуть больше половины.
В результате собственный парламент вновь появился у Шотландии лишь двадцать лет спустя – в 1999 году, тоже благодаря лейбористам. 11 сентября 1997 года здесь прошел новый референдум, на котором 74,3 процента избирателей, принявших участие в голосовании, поддержали учреждение парламента, а 63,5 процента проголосовали за наделение его полномочиями изменять суммы подоходного налога. Референдум носил консультативный характер, однако на его основе лейбористское правительство приняло Акт о Шотландии, который предусматривал создание парламента и администрации региона. Выборы в Шотландский парламент прошли 6 мая 1999 года, а летом того же года он приступил к работе.
4 мая радостный глава ШНП Алекс Салмонд праздновал победу на выборах и уверял, что главное партийное обещание – провести референдум о выходе Шотландии из Соединенного Королевства в 2010 году – обязательно исполнит. Причем, может, даже раньше, чем в 2010-м. Свой успех Салмонд и члены его штаба отметили шумной вечеринкой с музыкой и танцами в пабе на вершине Королевской мили, неподалеку от Эдинбургского замка. Эта древняя крепость стоит на скале, рядом с потухшим вулканом. На территории замка покоится прах шотландской королевы Маргарет, получившей впоследствии статус святой, здесь же находится возвращенный англичанами в 1996 году Скунский камень. Так что для шотландцев этот замок значит столько же, сколько для русских Кремль.
Между тем победа ШНП весьма относительна.
В 129-местном парламенте они получили 48 депутатских мандатов. Это намного меньше тех 59, которые им предсказывали предвыборные опросы, что вовсе не свидетельствует о триумфе националистической идеи.
Лейбористы – сторонники расширения «домашнего правления» – даже в нынешней неблагоприятной ситуации, которая усугубляется крайней непопулярностью Тони Блэра, уступили ШНП всего одно парламентское место. Причем за это место они еще обещают побороться и готовят судебный иск по поводу испорченных бюллетеней и неправильного подсчета голосов в том самом округе, где в последний момент вопреки всем ожиданиям обнаружилась победа кандидата от ШНП.
Сформировать правительство в одиночку ШНП такая победа возможности не дает. Так что впереди у Салмонда долгие и тяжелые переговоры о формировании коалиционного правительства, в котором практически все возможные основные соратники по коалиции – лейбористы, консерваторы и либеральные демократы – являются сторонниками расширения местного самоуправления, но отнюдь не полной независимости Шотландии.
Но даже если ШНП и удастся вынести на референдум вопрос об отделении от Великобритании, голосование по нему вряд ли удовлетворит националистов. Согласно мартовскому опросу населения, который с уверенностью предрекал победу ШНП на выборах, в то же время за полную независимость Шотландии готовы проголосовать лишь 27 процентов опрошенных, 52 процента выступают лишь за наделение парламента большими полномочиями.
ШНП, безусловно, пытается эксплуатировать некоторое чувство национальной ущемленности, которую, как говорят, втайне испытывают шотландцы. Недаром одна из популярных в Шотландии шуток, например, звучит так. Молодого человека, жителя Эдинбурга, впервые съездившего в Лондон на встречу со своим руководством, спрашивают: «Ну и как тебе англичане?» – «Не знаю, – отвечает он. – Англичан я не видел, только начальников департаментов». Между тем согласно опросу, проведенному в ноябре 2006 года, ничего подобного в реальности не существует. На весьма провокационный вопрос социологов: «Как по-вашему, много сейчас шотландцев в органах власти или мало?» – 77 процентов опрошенных в Шотландии ответили, что их это совершенно не волнует.
Особенно неуютно ощущает себя в перспективе независимости крупный бизнес. Проведенный в январе опрос 100 руководителей ведущих шотландских компаний показал, что 75 процентов из них считают, что выход из Соединенного Королевства будет губителен для экономики, и лишь 6 процентов убеждены, что он улучшит условия для бизнеса. Глава Шотландского форума промышленников Эдвард Канингхэм, комментируя результаты этого опроса, заявил, что они «подтверждают глубокую озабоченность бизнесменов возможностью полной независимости».
В Шотландии живет около восьми процентов населения Великобритании, но ее расходы ее составляют 9,7% от общих затрат страны. Государственные расходы в Шотландии непропорционально велики: они составляют 51 процент ВВП при средних для Великобритании 44 процентах. Из всех британских составных частей Шотландия находится на втором месте по размеру государственных затрат на душу населения, они на 1400 фунтов выше, чем в Англии и Уэльсе. Сумма, получаемая бюджетом Соединенного Королевства от Шотландии, в десять раз меньше английских сборов. При отделении Шотландии местное правительство немедленно получит бюджетную дыру размером в 6–11 млрд. фунтов, которую придется как-то закрывать. Сейчас этим занимается правительство Великобритании.
Дефицит бюджета Шотландии, согласно последним официальным подсчетам, составляет свыше 11 миллиардов фунтов, или 12 процентов, – в три раза выше, чем уровень дефицита Великобритании в целом. Согласно требованиям Евросоюза, примкнуть к которому в качестве независимого государства хотели бы националисты, дефицит бюджета не должен превышать 3 процентов. Те, кто оспаривает эти данные, утверждают, что в подсчеты не входит прибыль от нефти Северного моря. Но за последние 10 лет добыча нефти у берегов Великобритании в Северном море упала на 50 процентов, а запасов осталось на 20–30 лет. Споры же о том, кому принадлежит каждый из островов в Северном море, могут затянуться на много лет. Вряд ли шотландцы, главной чертой которых является осмотрительность, накануне голосования на референдуме об этом не подумают.
Одним из главных лозунгов ШНП, декларирующей приверженность проевропейской политике, является «Независимость в Европе». «Чтобы иметь голос в Европе, нужно быть членом Евросоюза. Чтобы стать членом ЕС, надо обладать независимостью», – утверждают лидеры партии. Еще в 1999 году ведущий сотрудник Британского института международного и сравнительного права Мэтью Хапполд в документе, озаглавленном «Шотландия–Европа: независимость в Европе», предупреждал, что использование ШНП этой фразы может ввести электорат в заблуждение. «ШНП пытается таким образом убедить электорат, что он может получить свой кусок пирога и есть его, что Шотландия может иметь одновременно преимущества независимости и безопасность членства в ЕС, – писал он. – Однако реальная ситуация такова, что независимая Шотландия может закончиться незащищенностью и беспомощностью этой независимости и полным отсутствием преимуществ членства в ЕС».
ЕС вряд ли поддержит какие бы то ни было шаги, направленные на дезинтеграцию стран-членов. Евросоюз и еврочиновников гораздо больше беспокоят процессы, в каком-либо виде нарушающие его собственное хрупкое институциональное равновесие. Помимо всего любые подобные процессы станут дополнительным препятствием на пути к консенсусу, необходимому для принятия новой союзной конституции. После того как Франция и Нидерланды проголосовали против Конституции ЕС, в Великобритании референдум по этому вопросу был отложен на неопределенное время. Внешнее расширение ЕС уже приостановлено, и сегодня Европа вряд ли будет приветствовать расширение внутреннее, какие бы красивые и верноподданнические по отношению к ЕС формы оно ни принимало.
