Когда на днях телеканалы демонстрировали ликующие толпы, приветствовавшие нового президента Франции Николя Саркози или проигравшую Сеголен Руаяль, мало кому из зрителей приходило в голову задаваться вопросом: «Какой край политического спектра представляет этот человек?» Между тем эта партийная структура любой страны представляет собой своего рода политическую радугу. По тому, сколько в ней цветов и сколь они насыщенны, можно легко отличить демократию «первого мира» от демократии третьего мира.
Для «нормальных» стран – то есть стран современного демократического капитализма, стран «первого мира», характерно такое членение политического спектра: либерал-консерваторы (неоконсерваторы) – либералы (социал-либералы) – социал-демократы. К примеру, если взять Великобританию, то это будут Консервативная партия, Либерально-демократическая и Лейбористская. В Германии им будут соответствовать партии ХДС/ХСС, Свободно-демократическая партия, Социал-демократическая партия. Во Франции: голлисты («Союз за народное движение» – партия Ширака – Саркози), центристы («Союз за французскую демократию»), партия Жискар д’Эстена – Франсуа Байру, социалисты (партия Франсуа Миттерана – Сеголен Руаяль). В США этот спектр по сравнению с Европой окажется несколько усеченным: неоконсервативная Республиканская партия и социал-либеральная Демократическая, но в Демократической партии есть левое, фактически социал-демократическое крыло (впрочем, внутри Демпартии есть и правое, консервативное меньшинство, а у республиканцев, наоборот, есть и левое, либеральное крыло). В Италии партийный спектр сильно фрагментирован, но блок Сильвио Берлускони – это неоконсерваторы с вкраплениями радикальных националистов и даже неофашистов, а блок Романо Проди – социал-либералы и социал-демократы с вкраплениями неокоммунистов. Практически то же самое мы обнаружим в Скандинавии, в странах Бенилюкса, в Испании и Португалии. По той же схеме выстроились или начинают выстраиваться политические партии в бывших социалистических странах Евросоюза, включая бывшую советскую Прибалтику.
При этом нигде в нормальном мире социал-либералы и консерваторы не сливаются в одну партию, да и временные тактические союзы заключают между собой крайне редко. В России же журналисты все время требуют от СПС и «Яблока», чтобы они объединились.
Разумеется, во всех этих странах существуют и другие оформленные в политические партии течения: от маоистов, сталинистов, ходжаистов до этносепаратистов, монархистов и нацистов. Но все эти течения – как правило, ничуть не запрещаемые и беспрепятственно участвующие в выборах всех уровней – ютятся по обочинам политической жизни.
Экологические проблемы, бывает, выводят в мейнстрим «зеленых», как произошло в Германии, этнорегиональные проблемы приводят к усилению партий этнических общин.
Выход маргиналов в мейнстрим (таким примером может быть длительный период в Италии, когда коммунисты были второй по силе партией, или успехи Ле Пена во Франции) обычно является симптомом болезней общества разной степени тяжести. «Социал-демократизация» коммунистов является, напротив, свидетельством выздоровления или по крайней мере ремиссии.
Совсем по-другому выглядит партийная структура в странах третьего мира. Там обычно главную роль играет так называемая партия власти, которая на самом деле скорее не политическая партия, а вертикальный профсоюз чиновников, служащий президенту-лидеру. Чаще всего политических взглядов у этих чиновников нет вообще, или они могут быть самыми разными (но на практическое поведение обладателя взглядов не влияющими), или меняться по приказу сверху. Например, в Египте те же самые чиновники, которые при Гамаль Абдель Насере назывались «Арабским социалистическим союзом» (АСС) и строили «исламский социализм», при Хосни Мубараке стали называться Национальной демократической партией и социализм больше не строили.
Неизменяемый элемент официальной идеологии такой партии – это государственный патриотизм, но патриотизм этот преимущественно для внутреннего употребления, для сплочения нации вокруг вождя. Такой показной госпатриотизм часто легко сочетается с мелкокорыстным экспортом сырьевых ресурсов, зависимой от транснациональных корпораций экономикой и политическим послушанием президенту Соединенных Штатов. В Азии, Черной Африке и Латинской Америке этот госпатриотизм обычно существует в более или менее чистой форме, в мусульманских странах – особенно арабских – иногда подкрашивается «исламским социализмом» (тот же «Арабский социалистический союз» Гамаль Абдель Насера, партия «Баас» в Ираке времен Саддама Хусейна) или «исламской демократией» (Национальная демократическая партия Анвара Садата – Хосни Мубарака).
Случается, что партия власти укрепляется в стране надолго и становится важнейшим элементом системы правления. Революционно-институционная партия в Мексике пережила десяток президентов, а основанная в 1924 году Мустафой Кемалем Ататюрком Народно-республиканская партия Турции сохранилась при его наследниках и была отстранена от власти только в 1950-м. Бывает, что партия власти существует хоть и долго, но в пределах одного правления – как партия «Голкар» президента-диктатора Хаджи Мухаммеда Сухарто в Индонезии (1968–1998 годы). Но бывает, что такая партия переименовывается или вообще распадается, а потом воссоединяется под новым названием после каждого государственного переворота, как это было в странах Африки в 60–80-е годы прошлого века.
Второй политической силой в странах третьего мира являются националисты. Иногда они называют себя социалистами и коммунистами, особенно если партия власти мимикрирует под что-нибудь «правое». Но их основные лозунги не столько социальные, сколько патриотические, а главный враг – не национальные капиталисты, а «американский империализм», «коррумпированная бюрократия» и «компрадорская» (то есть та, которая наживается на экспорте национальных богатств) буржуазия.
В странах третьего мира, как правило, есть также партии, ориентирующиеся на основные идеологии «первого мира», – консерваторы, либералы, социал-демократы, коммунисты. Но они находятся в маргинальном положении, теснимые с двух сторон официальным госпатриотизмом и оппозиционным национализмом.
В конце XX века некоторые страны стали вырываться из третьего мира – Южная Корея, Тайвань, Мексика. Еще раньше, в 50–60-е годы прошлого века, такой рывок сделала Турция. Одновременно начала эволюционировать партийная структура этих стран. После исторической победы в 2000 году на президентских выборах в Мексике правоцентристского кандидата Винсенте Фокса Революционно-институционная партия фактически распалась, а двумя главными политическими силами в стране стали либерально-консервативная Партия национального действия (партия Фокса и нового президента Фелиппе Кальдерона) и оппозиционная, социал-демократического толка Партия демократической революции бывшего мэра Мехико Лопеса Обрадора.
В России существует партия власти, которая время от времени меняет название («Наш дом – Россия» при Ельцине, «Единая Россия» при Путине), распадается и объединяется: в 1998–1999-х годах из НДР вылупились «Отечество», «Вся Россия», «Голос России» и «Единство», потом они все объединились в «Единую Россию», а затем разделились на «Единую» и «Справедливую». Официальная идеология с некоторых пор – «суверенная демократия».
В «Единой России» есть условно-левое крыло, представленное депутатом ГД Андреем Исаевым, так же как и условно-правое – оно ассоциируется с депутатами Владимиром Плигиным и Виктором Плескачевским. Условно – потому что голосуют они одинаково, как прикажут.
Основная оппозиция в России – это националисты: КПРФ Зюганова (отнюдь не являющаяся ни коммунистической, ни лево-социал-демократической партией, как некоторые думают), «Родина» при Рогозине, теперь вот новая партия «Великая Россия» (Андрей Савельев).
Партии, представляющие у нас западный, «нормальный» политический спектр, – это либерал-консервативный СПС (бывший ДВР) Гайдара-Чубайса и социал-либеральное, с зеленым отливом «Яблоко». В 90-е годы казалось, что у них неплохие перспективы. Ныне же и либерал-консерваторы, и социал-либералы вытеснены в маргинальные ниши (а с социал-демократами и раньше была напряженка).
Каково будущее у наших партий западного типа?
Если Россия, вставшая после некоторых колебаний на путь третьего мира, на этом пути утвердится, то партии «нормального спектра» ожидает печальная судьба. Их конкретные исторические формы – СПС и «Яблоко» – скорее всего прекратят существование (как прекратили существование исторические предшественники этих партий – дореволюционные октябристы и кадеты), а их наследники – которые, конечно, не могут не появиться – навечно поселятся на политической обочине. В евразийской («азиопской») России другого места для них нет.
Наоборот, если Россия вырвется из третьего мира в «первый» – то и партии СПС и «Яблоко» могут превратиться в две главные политические силы (а на будущих руинах КПРФ вырастет, может быть, и что-то социал-демократическое).
Если же взять наиболее реалистичный вариант – Россия войдет в «первый мир», но после более или менее длительных евразийско-азиопских метаний, тут судьба СПС и «Яблока» может оказаться разной.
Россия – страна с бедным населением, в которой защитники интересов богатого меньшинства по определению не могут иметь широкой социальной базы. Замена пятипроцентного барьера на выборах семипроцентным убивает СПС в принципе. После выборного цикла 2007–2008 годов СПС, видимо, распадется. Крупной буржуазии в этом случае вообще предпочтительнее покупать себе благоволение у партии власти, а не связываться с сомнительными маргиналами. Поэтому более конформистское крыло СПС (Чубайс-Гозман) просто вольется в партию власти, а более оппозиционное (нынешняя разгоняемое Гозманом московское отделение) создаст – и, может быть, неоднократно – новую правоцентристскую партию.
Возможно, одно из обличий новой партии либерал-консерваторов переживет азиатски-ориентированную Россию и доживет до России европейской. Не исключена и такая возможность, что когда-нибудь из партии власти – или ее условно-правого крыла – вылупится нормальная правая партия.
Что касается «Яблока», то оно в ближайшую Думу тоже не пройдет. Но для «Яблока» семипроцентный барьер – это временное, а не фатальное препятствие. Потенциал социал-либералов в России значительно выше семи процентов. И вообще «Яблоко» более стабильная партия, чем СПС с его непрерывным «ребрендингом». Поэтому «Яблоко» скорее всего переживет поражение на выборах и продолжит свое существование.
Собственно, сегодняшняя тактика «Яблока», которую оно не декларирует открыто и громко, – это дожить до лучших времен.
