Известный скрипач и дирижер Владимир СПИВАКОВ – человек в мире музыки, большого искусства и мировой славы более чем знаменитый.
И тем не менее, несмотря на все свои многочисленные регалии, он находит в себе силы создавать и успешно раскручивать самые удачные проекты не только в России, но и на международной сцене. Один из таких проектов – Национальный филармонический оркестр России, который был создан в 2003 году при Министерстве культуры. Возглавив этот музыкальный коллектив, Владимир Спиваков со своими музыкантами много гастролирует не только по Европе, Японии и США, но и по России и странам СНГ. О творчестве, о молодых талантах и меценатстве Спиваков рассказал в интервью корреспонденту «ДЛ» Ирине Акимушкиной.
«ДЛ»: Владимир Теодорович, Национальный филармонический оркестр России – достаточно молодой и в то же время уже популярный художественный коллектив. При этом одним из приоритетов деятельности оркестра является поддержка и поиск молодых талантливых местных музыкантов. А ведь Министерство культуры России постоянно жалуется на то, что большинство наших молодых музыкантов либо уже уехали на Запад, либо туда собираются. Вы планируете этот поток как-то остановить и через свой оркестр помочь молодым дарованиям пробиться на большую сцену?
Владимир Спиваков: С нашим оркестром все получается пока наоборот – несколько музыкантов, которые жили и выступали раньше на Западе, сейчас вернулись обратно в Россию и у нас в коллективе выступают. Вернулись они именно для того, чтобы жить в России, играть в нашем оркестре и быть вместе со мной.
«ДЛ»: В нынешние времена принято считать, что солидные музыкальные коллективы при всей своей популярности, классе исполнителей, избранности репертуара все равно не могут существовать без солидной финансовой помощи. Кто-то при этом считает, что подобная поддержка должна непременно оказываться государством, кто-то, напротив, ратует за сотрудничество с частным бизнесом. Скажите, для вас принципиально, кто дает оркестру деньги: госказна, какой-нибудь олигарх или таинственный денежный мешок, для которого любовь к Чайковскому – это своего рода личное самоутверждение?
В.С.: Наш оркестр поддерживается государством, потому что он ведь называется Национальным, то есть государственным. Так что я уверен в том, что государственные субсидии должны быть обязательно – так или иначе. Помимо этого наш оркестр поддерживают также мои друзья-меценаты. Единственное, о чем я сожалею, – в России нет до сих пор закона о благотворительности. Я не сомневаюсь в том, что работа нашего коллектива была бы гораздо эффективней в случае такой поддержки. Ведь многие из тех, кого я знаю, хотели бы поддерживать такие коллективы, как наш оркестр, но они не хотят делать это официально.
В той же Америке, когда речь идет о полезных для общества вещах, у тех, кто их спонсирует, затраченная сумма снимается с налогов. В этом нет ничего опасного или позорного, и я не знаю, почему до сих пор мы к этой системе никак не придем. Меценатство – важная составляющая современной российской культуры и ее поддержки, и наличие соответствующего закона могло бы очень помочь этому делу.
Что касается меценатства, то все те люди, которые нашему оркестру помогают, – российские граждане, и для меня это принципиально. А потом, давать на что-то хорошее деньги надо тоже уметь. Я всегда говорю, что для того, чтобы сделать деньги в России, сейчас нужно достаточно много мужества, чтобы сохранить их – для этого нужна мудрость, а вот чтобы тратить деньги – здесь необходимо большое искусство. Поэтому я бесконечно благодарен тем, кто нам помогает все эти годы, пока наш оркестр становился на ноги. При этом замечу, что ни один наш меценат никогда не просил ни от меня, ни от оркестра для себя ничего взамен.
«ДЛ»: Сколько денег, по вашему мнению, нужно сегодня в России на содержание такого оркестра, как ваш? Ведь симфоническая музыка при всей ее красоте и прелести – это все-таки в финансово-доходном измерении не Алла Пугачева или Дима Билан…
В.С.: Здесь надо учитывать тот факт, что наше общество многослойно, и нужно равномерно расходовать средства на развитие духовного потенциала населения. Я считаю, что это неправильно, когда в шоу-бизнес вкладываются огромные деньги и в России, и в республиках СНГ, а классическое искусство остается на правах нищего на паперти. Поэтому когда мне говорят, что на симфоническую музыку якобы нет спроса, то это чистой воды неправда.
Все наши гастроли по городам России – а их было очень много (я вообще считаю, что Национальный оркестр должен стать народным оркестром – таким, каким стали «Виртуозы Москвы» за 28 лет своего существования) – говорят о популярности классической музыки у слушателей. В слова «народный оркестр» я вкладываю понятие «любимый людьми». Ведь классическая музыка нужна людям так же, как Чехов, Достоевский, Толстой, высшие образцы поэзии.
Кстати, на наши концерты ходит очень много молодежи, так что спрос на наше искусство есть, он очевиден. А когда мы выступали в Америке, то меня поразили студенческие концертные залы при университетах – в них великолепная акустика, некоторые залы вмещают до 3 тысяч зрителей, все билеты на наши концерты по городам США были распроданы. Причем много американской молодежи приходило на наши концерты, и этому явно способствовали местные профессора и преподаватели. Ведь они прекрасно понимают, что для студентов классическая музыка – это важная составляющая часть познания мира.
Много было в залах китайских студентов, которые обучаются в Америке, и в этом нет ничего удивительного. Вы, наверное, знаете, что каждая китайская семья считает своим долгом обучать детей музыке, это еще с древних времен считалось в Китае очень важным.
«ДЛ»: При нынешнем экономическом росте и в России, и в том же Казахстане, казалось бы, сам бог велел, чтобы ведущие местные таланты – артисты и музыканты – выступали именно у себя дома. А между тем только в Америке в здешних симфонических оркестрах выступают около 600 музыкантов из бывшего Советского Союза. Каким образом вопрос утечки музыкальных талантов решается в вашем оркестре? Есть ли у вас музыканты, которые рвутся уехать играть за границу?
В.С.: Желающих уехать за границу и там выступать у меня в оркестре нет. Но если такие желающие будут, то я никогда им препятствовать не стану. Я считаю, что если у человека имеется желание уехать, то ему надо дать уехать. У музыканта должен быть в таком случае выбор, и я говорю: пусть посмотрит мир, попробует себя в новой среде, а потом… пусть возвращается в Россию.
«ДЛ»: Ваш оркестр часто гастролирует за рубежом. Насколько иностранный зритель, в частности американский, отличается от российского? Про тех же американцев у нас принято говорить, что они якобы слабо разбираются в серьезной музыке, в основном любят что-то легкое или громкое, чтобы была возможность похлопать и потопать…
В.С.: На нашего зрителя за границей я жаловаться не могу. Я понимаю, что тот же американский зритель и слушатель не может так глубоко постичь, как мы, то, что, скажем, заложено в музыке Шостаковича. То есть страдания, ответственность, невозможность что-то изменить, какое-то чувство вины за это. Но когда такая музыка исполняется музыкантами на высоком уровне, с полной отдачей, большой энергетикой, то это никого не оставляет равнодушным.
Слушатель как бы вовлекается в этот музыкальный поток, творческий процесс, и постепенно душа зрителя начинает отвечать на то, что заложено в этой музыке. Потому что ноты – это не просто черные точки на пяти линейках, это закодированные человеческие эмоции.
«ДЛ»: Как и где вы ищете талантливых музыкантов? На Западе почему-то считают, что самые невероятные музыкальные и артистические самородки обитают или в Санкт-Петербурге, или в городах Сибири.
В.С.: У меня есть благотворительный фонд, который существует больше 12 лет, и через него за все это время прошло огромное количество детей из самых разных городов России, всего более восьми тысяч. Поэтому я могу со знанием дела вам сказать, что таланты у нас есть везде, Россия богата не только полезными ископаемыми, но прежде всего человеческим ресурсом. Нужно только вовремя талант заметить, протянуть руку помощи, согреть дарование вниманием и любовью.
«ДЛ»: Что бы вы посоветовали сегодня молодому музыканту в провинциальном городе, который еще только обучается в музыкальной школе и мечтает выйти на профессиональную сцену? Нужно ли ему или ей любыми путями рваться в Москву или Санкт-Петербург (ведь провинция есть смерть для всякого искусства, говаривали классики) или достаточно повышать свое мастерство на периферии в надежде на то, что такие люди, как вы, все равно обратят на них внимание, если у них действительно есть талант и выдающиеся способности?
В.С.: Я думаю, что в каждом провинциальном музыкальном училище есть совестливые и мудрые люди. И если педагог видит, что молодой ученик или ученица действительно даровиты, то я не думаю, что они как-то станут удерживать такой талант у себя из чувства ревности. Так же, как невозможно удержать птицу, стремящуюся в теплые края. У нас ведь сейчас на планете намечается всеобщее потепление, может быть, талантам и лететь-то придется не так далеко, как раньше?
ДОСЬЕ
Владимир Спиваков учился по классу скрипки у Ю. Янкелевича в Московской консерватории, в конце 60-х годов он становится победителем крупных международных конкурсов, в 1970 году – победителем Международного конкурса им. П.И. Чайковского.
Позднее В. Спиваков выступал с ведущими симфоническими оркестрами во Франции, США, Австрии, Великобритании, Италии. До 1997 года В. Спиваков играл на скрипке Франческо Гобетти, которую ему подарил его учитель Ю. Янкелевич, а затем он стал выступать на скрипке Страдивари, которую ему вручил в пожизненное пользование один из поклонников.
В 1979 году В. Спиваков вместе со своими коллегами создал оркестр «Виртуозы Москвы», и с тех пор он выступает с этим оркестром как солист, художественный руководитель и дирижер. У В. Спивакова много разных званий и наград, но одна из них самая необычная – в его честь в день 50-летия артиста была названа малая планета Солнечной системы.
