Обозреватель “МК” вспомнил молодость и поработал в гуще разгоряченной толпы как нормальный спецкор. Толпа спецкору понравилась. Ставропольские погромщики, по его мнению, вели себя интеллигентно, а ставропольская милиция продемонстрировала мудрость и такт, чего от милиции мало кто ожидал.
Один труп — одна заметка
Разгон этого несанкционированного шествия нужно преподавать в школах милиции. Как уже писал “МК”, 5 июня на центральной площади Ставрополя состоялся митинг протеста. Толпа числом до тысячи, наполовину состоящая из молодежи, требовала отставки властей и выселения из края чеченцев. Причиной сбора на площади стало убийство двух русских студентов в ночь на прошлое воскресенье. Серьезный повод. И если некоторые русские националисты выглядели на митинге чуть опереточно, то трупы Дмитрия Блохина и Виктора Чагина были настоящие. И труп Гелани Атаева тоже настоящий. Это важно.
Эти настоящие трупы были против милиции. Потому что милиция еще не нашла убийц. И еще против милиции играли мы, журналисты. По условиям нашей профессии для хорошего репортажа необходима кровь. Циничная формула успешной прессы: один труп — одна заметка.
И вот толпа кричит: “Чемодан, вокзал, Чечня!”, “Нет чеченским террористам!”, “Россия для русских!”. А журналисты стоят вокруг, снимают самых агрессивных и ждут, что вот сейчас, вот через пять минут, максимум десять, закончится эта неинтересная говорильня и начнется экшн, или, как мы говорим, движуха. И самые агрессивные в толпе прекрасно понимают, чего мы от них ждем.
Кому движуха не нужна, так это только милиции. И что ей делать? Прогнать журналистов — значит задушить свободу слова. Это — движуха. Заткнуть провокаторов с их нацистскими лозунгами — выдернуть их из толпы и побросать в “уазики” — опять же движуха.
И даже если подтянуть резерв ОМОНа на соседнюю — это движуха, пусть и слабенькая.
ОМОНа не было. Журналистам не мешали. Кричать можно было все что угодно. Так милиционеры отрабатывали митинг. Просто стояли в сторонке и наблюдали.
Движуха!
Через час началось. Толпа, увлекаемая поджарым молодым человеком в камуфлированных штанах и вздорным стариком в бейсболке козырьком назад, вдруг начинает бежать прочь с площади. Выбегает на проезжую часть и быстрым уверенным шагом, то и дело переходящим в бег, движется по улице. Милиционеры бегут по бокам и впереди и расчищают толпе дорогу от машин. У постовых нет ни дубинок, ни пистолетов, только полосатые палочки. Толпа инстинктивно ищет того, кто встанет ей поперек. Толпа ищет противодействия, чтобы проявить силу, а противодействия нет. Все улицы открыты, даже улица Революции, на которой стоит здание краевого УФСБ. К толпе примыкают несколько скейтбордистов. Так и бегут — со скейтами под мышкой. Жалко, что не едут: какая бы была карточка!
Те, кто бегут первыми, держат очень высокий темп. Возможно, среди зачинщиков есть милицейские сексоты. Темп такой, что громить некогда. Один парень попытался ногой разбить стекло киоска, на котором написано “Шаурма”. С первой попытки не получилось, а времени на второй удар у него не было. Толпа увлекла его за собой. Люди на тротуарах аплодируют толпе. Да, конечно, “Россия для русских”, кто бы сомневался. Милицейские экипажи стоят на всех перекрестках, но чуть в стороне. Один из милиционеров, бегущий вместе с толпой, сбивает с ног зазевавшегося экстремиста:
— Извините, — говорит милиционер.
— Да все нормально, братан, — отвечает экстремист.
И дальше бегут вместе — толпа по центру, милиционеры по бокам.
На проспекте Ленина студенческое общежитие. Люди в каждом окне и на каждом балконе.
— Выходите к нам! Россия для русских! — кричит толпа.
— Россия для русских! — кричат с балконов.
Патрульный наряд тихо блокирует выход из общежития.
На пути толпы — зазевавшаяся “Газель”. Кто-то пытается разбить боковое стекло, его тут же выдергивают из толпы и бросают на колени. Первый задержанный.
— Как вы можете нас задерживать? — кричит толпа. — Мы живем с вами в одном городе.
— Не трогайте людей и машины, — отвечают милиционеры. — А так — делайте что хотите.
— Не трогайте машины! — кричит толпа сама себе.
В руках бегущих появляется первое оружие — несколько палок и камней. Но куда кидать эти камни и кого бить палками, когда с тротуаров тебе аплодируют, а милиция бежит вместе с тобой и разворачивает встречные машины?
ОМОН появляется примерно через час. Становится стеной далеко впереди лицом к надвигающейся толпе и начинает стучать дубинами по щитам. Патрульные милиционеры, бегущие вместе с толпой, разворачиваются и бегут в обратную сторону. Толпа устремляется за ними. А где-то сзади тоже ОМОН. И тут толпа останавливается. Все! Набегались. Пыл прошел.
— Ну, все побегали, а теперь по домам! — отеческим тоном говорит майор. — Хватит на сегодня. Беспределить не позволю.
И только после того, как толпа начинает на глазах дробиться и исчезать, начинается задержание. При мне взяли человек шесть. Говорят, всего задержано около пятидесяти.
Разгромленное кафе
Кажется, что толпа просто не смогла преодолеть психологический барьер, чтобы что-то сломать или кого-нибудь покалечить. Легко громить кавказцев в северной Кондопоге. В Ставрополе, где кавказцы все, включая русских и немцев, врага обозначить труднее. Местные милиционеры знали, что такой психологический барьер существует, и сумели его сохранить. Добились они этого просто — не стали выставлять на пути толпы никаких других барьеров. Люди хотели выступить против власти, стравить агрессию. И им дали. Агрессия ушла в свисток, в крик “Россия для русских!” и никому не принесла вреда. Но видели бы вы этих русских из кавказского города Ставрополь — смуглых и горбоносых. Таких русских во “Внуково” пропускают через двойной контроль.
Все обошлось, не повезло только журналистам. Не найдя жертв и разрушений, их стали придумывать. Коллеги с телевидения даже передали картинку с якобы разгромленным кафе на улице Ленина. Знаю я это кафе. Оно всегда выглядело чуть кривоватым и запущенным. А если выбрать правильный ракурс для съемки, то оно очень даже похоже на разгромленное.
Короче, писать было не о чем. И слава богу.
