Как и предсказывал “МК”, премьер-министр Армении, лидер правящей Республиканской партии Серж Саркисян сразу же после победы республиканцев на парламентских выборах заявил о своей готовности баллотироваться на пост президента. Скорее всего он им и станет в марте 2008 года — если, конечно, не произойдет чего-то чрезвычайного.
СПРАВКА "МК"
Серж Азатович Саркисян родился 30 июня 1954 года в Степанакерте (Нагорный Карабах). По образованию филолог. Работал завотделом Степанакертского горкома комсомола, завотделом пропаганды горкома КПСС, инструктором Карабахского обкома КПСС.
В 1989—1993 годах возглавлял Комитет сил самообороны НКР (Нагорно-Карабахской республики).
В 1993—1995 годах — министр обороны Республики Армения.
В 1995—1999 годах — начальник управления госбезопасности, министр национальной безопасности, министр внутренних дел и национальной безопасности Армении.
С 1999 года — секретарь Совета национальной безопасности при президенте Армении.
2000—2007 гг. — министр обороны Армении.
4.04.2007 г. назначен премьер-министром Армении.
Успех Саркисяна далеко не всех в Армении радует. У него здесь довольно большая оппозиция — и прежде всего среди ереванских интеллектуалов, для которых он остается представителем так называемого “карабахского клана”, к которому относят и Роберта Кочаряна. Либеральная интеллигенция не может простить “карабахцам” отстранения от власти Левона Тер-Петросяна, который, как говорят, поплатился за излишнюю уступчивость в карабахском вопросе.
Нас же больше интересует, какой будет внешняя политика Армении, которая остается (пока!) нашим единственным стратегическим союзником в бывшем советском Закавказье. Российские позиции здесь сильно ослаблены “розовой революцией” в Грузии и изгнанием из Аджарии Аслана Абашидзе. Враждебная Грузия и колеблющийся, двойственный Азербайджан, а между ними — маленькая Армения, даже не имеющая с Россией общей границы.
Накануне встречи с Саркисяном я прилетела в Ереван для участия в организованной Институтом стран СНГ конференции, посвященной российско-армянским отношениям. Одновременно в роскошном Доме Москвы в центре Еревана был открыт армянский филиал института. Это событие должно немного выправить дисбаланс: до сих пор из 42 зарегистрированных в Армении некоммерческих организаций 39 были учреждены западными странами. Как изменится политика Армении после смены власти в Ереване, на кого России имеет смысл делать здесь ставки — эти вопросы волновали участников конференции. По мнению директора института Константина Затулина, преемственность власти в Армении и сохранение нынешнего политического курса — в интересах России. То есть Москве стоит поддержать Саркисяна. Но боюсь, что от желания Москвы здесь уже почти ничего не зависит…
Мы встретились с Сержем Саркисяном в его рабочем кабинете в здании из розового туфа.
* * *
— Господин премьер, как вы относитесь к заявлениям оппозиции о фальсификации выборов?
— Нормально отношусь. Первый раз меня об этом спросили, когда я голосовал на своем участке утром 12 мая. Выборы только начались, а уже говорили о фальсификациях. Мы, возможно, тоже говорили бы так, если б не прошли в парламент.
— Ситуация в Армении внешне очень напоминает российскую. Есть партия власти — Республиканская, как у нас — “Единая Россия”. Недавно возникла вторая партия власти — “Процветающая Армения”, и аналитики сразу заговорили об аналогии со “Справедливой Россией”. У вас и президентские выборы будут почти одновременно с нашими. Если продолжить аналогии, то, видимо, надо говорить об армянской операции “Преемник”...
— Я не думаю, что у нас будет какая-то операция. Потому что я еще год назад сказал, что приму решение баллотироваться в президенты только в том случае, если наша Республиканская партия окажется первой на выборах. Эти выборы — тест на доверие народа к нашей политике.
— Может ли президент Роберт Кочарян при каких-то обстоятельствах принять решение остаться на третий срок?
— Он говорил неоднократно, что такой вариант для себя исключает.
— Есть ли у вас политические враги внутри Армении? Кто они?
— Я не считаю, что у меня должны быть враги в Армении. Может быть, кое-кто себя считает моим врагом, но я себя ничьим врагом не считаю.
— Изменится ли внешнеполитический курс Армении после этих выборов?
— Во-первых, по закону внешняя политика — это сфера деятельности президента. Но наша партия всегда была вовлечена в эту сферу, президент с нами всегда советовался, так что это наша общая политика. Поэтому я не думаю, что кардинально что-то может измениться.
— Внешняя политика Армении получила название “комплементарной”. Этот мудреный термин означает, что в отличие, например, от Грузии армянские политики не считают, что ради хороших отношений с Западом надо непременно рассориться с Россией. Однако у вас все громче звучат голоса, призывающие к корректировке внешнего курса в соответствии с изменениями обстановки в мире. И, конечно, подразумевается, что Армения должна дистанцироваться от России. Как вы к этому относитесь?
— Честно говоря, не понимаю: что так серьезно изменилось в мире? В мире всегда что-то меняется, надеюсь, к лучшему.
— Позиции России в СНГ серьезно ослабли, в частности, подорваны российские позиции в Грузии.
— В Грузии, может быть, подорваны, в другом месте — усилены. И потом, почему это должно повлиять на наши отношения с Россией? Я не считаю, что Россия ослабла.
— То есть если вы станете президентом, курс Армении не изменится?
— Я считаю, что та политика, которую мы сегодня проводим, приносит пользу армянскому народу.
— Вы в курсе, что вас считают одним из самых “прозападных” деятелей Армении? Президент Кочарян ни разу не был в США с официальным визитом. Вы же в качестве министра обороны и секретаря Совета национальной безопасности Армении в 2005 году нанесли официальный визит в США, имели встречи в Пентагоне. Вам также приписывают заслугу открытия информационного центра НАТО в Ереване, отправку армянских военнослужащих в Ирак…
— По центру НАТО — это придумали, видимо, мои здешние недоброжелатели, потом это попало к вам в Россию. Дело в том, что офис НАТО давным-давно открыт в Москве, и на тех же условиях, что и у нас. Или вы думаете, что России можно сотрудничать с НАТО, а Армения должна с НАТО бодаться? Я, честно говоря, рад, что некоторые люди в России считают меня прозападным. Потому что очень многие люди на Западе считают меня пророссийским. И это точное подтверждение того, что я на самом деле проармянский деятель.
— Правда ли, что бывшему спикеру парламента Артуру Багдасаряну пришлось покинуть свой пост после того, как он в интервью немецкой газете сказал, что Армения должна вступить в НАТО? А вы как думаете: нужно ли Армении членство в НАТО?
— Тогда наш председатель парламента заявил, что ничего подобного он в интервью не говорил. Мы сейчас находимся в такой системе безопасности, которая нас полностью удовлетворяет. И не собираемся что-то менять. Я не считаю, что мы должны вступать в НАТО.
— На каком уровне сейчас находится военно-техническое сотрудничество между Арменией и Россией?
— На хорошем уровне. Нам оно выгодно. Часть наших офицеров проходит подготовку в России, часть — на Западе, и мы никогда этого не скрывали. А выгодно нам сотрудничество с Россией потому, что как член ОДКБ мы можем покупать в России военную продукцию по тем же ценам, что и Российская армия.
— А сотрудничество разведок, спецслужб имеет место?
— Да, на хорошем уровне. С Россией в военной сфере мы сотрудничаем во всех областях.
— А с Западом?
— С Западом тоже. С НАТО мы сейчас осуществляем Программу действий индивидуального партнерства Армения—НАТО. Это хороший уровень сотрудничества. Мы намерены углублять эти отношения. Это полезно.
— Как бы вы оценили уровень развития вооруженных сил Армении сравнительно с другими странами Южного Кавказа?
— Говорят, что это лучше всего видно на поле боя. Но дай бог, чтобы этого не было. Кто-то из западных военных экспертов дал такую оценку: в Армении есть вооруженные силы, а в некоторых других странах — вооруженные люди.
— В последнее время в регионе активизировалась Турция. Выстраивается ось Турция—Азербайджан—Грузия, что грозит Армении полной изоляцией. Общей границы с Россией у вас нет. Если Грузия и Азербайджан вступят в НАТО, то вы окажетесь в окружении стран НАТО. Представляет ли это для вас угрозу?
— Меня радует, что в России уже начинают понимать, что Азербайджан может вступить в НАТО… До сих пор у многих российских деятелей почему-то оставались иллюзии, что этого никогда не будет. Естественно, каждая страна сама выбирает свою систему безопасности, и мы не имеем права предъявлять какие-то претензии к Грузии. Но мы вправе надеяться, что Грузия — наш сосед и никогда ничего не сделает для того, чтобы навредить Армении. А опасность, конечно, есть. Но мы принимаем свои меры для того, чтобы иметь надежные коммуникации с Россией.
— А если Грузия от России вас изолирует?
— Что значит — изолирует? Не все так плохо, как вы говорите. Могу по этому поводу рассказать анекдот. Идут два друга на охоту. Один спрашивает: “А если медведь появится, что мы сделаем?” — “Выстрелим в него”. — “А если не попадем?” — “Тогда убежим”. — “А если он догонит?” — “На дерево залезем”. — “А если не успеем?” — “Слушай, ты чей друг: медведя или мой?”
— Армянская пресса писала, что вы якобы дали некие обещания американцам пойти на компромисс в карабахском вопросе. Этот компромисс состоит в том, что вооруженные силы Армении могут быть выведены из “зоны безопасности” (7 районов Азербайджана вокруг Карабаха, занятые армянскими войсками. — Авт.), а вместо них введены международные миротворческие силы. Это правда?
— Я впервые слышу, что кому-то давал какие-либо обещания. Можно пообещать жениться, но ведь речь идет о более серьезных вещах. Мы никому ничего не обещали. Я внимательно ознакомился с заявлением президента Азербайджана о том, что переговоры идут именно в том русле, о котором вы говорите. Он просто выдает желаемое за действительное. У нас есть своя позиция по Карабаху, и она ничуть не изменилась. Она состоит в том, что карабахцы должны иметь все гарантии безопасного проживания на территории, на которой проживали веками. Карабах самоопределился в соответствии с законом СССР путем референдума. После этого Азербайджан совершил агрессию против Карабаха. В результате боевых действий была создана зона безопасности.
Мы считаем что народ Нагорного Карабаха имеет полное право на самоопределение. Это первое. Второе. Мы считаем, что Карабах не может существовать анклавом. Поэтому он должен иметь сухопутную границу с Арменией. И третье. Должны быть жесткие гарантии невозобновления боевых действий. Для этого и была создана зона безопасности. На этих трех условиях мы идем на мирное урегулирование вопроса.
— Согласитесь ли вы на ввод международных миротворческих сил в Карабах?
— Я ничего плохого не вижу, если эти силы будут гарантировать безопасность и мир.
— А ваши западные друзья склоняют вас именно к вводу миротворцев?
— Мои “западные друзья”? Знаете, я начинаю подозревать, что вы работаете вовсе не в “Московском комсомольце”… Мы не с “друзьями” ведем переговоры. Мы ведем переговоры с Азербайджаном. Мирным урегулированием карабахского вопроса занимается Минская группа ОБСЕ, сопредседателем которой, кстати, является и Россия. Кроме нее, США и Франция. Больше ни с кем мы не ведем переговоры.
— Почему Карабах не входит в структуры и союзы, которые создают другие непризнанные государства СНГ — Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье? Создается впечатление, что это сознательное решение выделиться из ряда чересчур “пророссийских” республик в надежде, видимо, на какое-то особое отношение Запада…
— Потому что вопрос Карабаха отличается от других вопросов. Карабах является законно созданной республикой. Он образован согласно закону СССР путем референдума.
— Есть информация, что Россия все же наложит вето в ООН на решение о независимости Косово. И если западные страны Косово все же признают, то в ответ Россия признает независимость Абхазии и т.д. А Карабах окажется вне этого ряда.
— А почему тогда много-много лет говорили о территориальной целостности?
— Ситуация меняется…
— Очень хорошо. Вот когда поменяется, тогда и посмотрим. Мы всегда считали, что принцип самоопределения — это неотъемлемое право любого народа. А дразнить кого-то не вижу никакого смысла.
— Вы ведь выдвинулись на первые роли именно на волне борьбы за Карабах. В конце 80-х возглавляли комитет самообороны Карабаха. А когда было легче — на войне или сейчас, в большой политике?
— На войне легко никогда не бывает. Война наполнена не только радостью, но и горечью потерь. Это очень больно. Наша борьба была неравной, у нас погибло очень много друзей, родственников. Это гораздо тяжелее переносить, чем интриги в политике. Нельзя сравнивать политику с войной, это несопоставимые вещи.
— Вы сказали о радости. Какая же радость на войне?
— Радость победы, конечно.
Ереван—Москва.
