Нынче конкурс — уже история; а мы — на последней свиданке с жюри пианистов. Сейчас Николай Петров (председатель) скажет свое веское… Но пока все мучают победителя — Мирослава Култышева (взял “серебро” — “золото” не вручалось), такого тихого, скромного. Однако первая же реплика его режет слух: “Так сложилось, что те, кто не прошел все горнила конкурса, становятся нелегитимны в глазах музыкальной общественности…”
Страшную вещь сказал. И, кстати, не совсем точную. Есть масса мировых “первачей” (пианистов, скрипачей), которые не светились на престижных форумах. И ничего — всеми любимы и уважаемы. А вот те, кто — по наводке своих педагогов: мол, “иначе не пробьешься” — по десять раз в год “чешет” по миру, представляют собой и вправду грустное зрелище. Впрочем, и Петров с этим абсолютно согласен:
— Среди тех двадцати, кто прошел у нас во 2-й тур, оказалось много музыкантов, которые по 6—8 раз за минувший сезон играли на разных конкурсах, причем одну и ту же программу. Рассчитывая, что авось где-то да проскочат. И что? У стрелков говорят — “глаз замыливается”. А у этих господ, вероятно, мозги замыливаются. И уши. Само собой, музыка тут отходит на второй план; эти люди ставят себе единственную задачу — понравиться во что бы то ни стало нашему жюри. Чтобы все было “правильно”, чтоб, не дай бог, не показалась индивидуальность…
Но они промахиваются. И, кстати, публика — лучший индикатор; она может не уловить фальшивой ноты, а если и уловит — то простит. Но никогда не примет игры без души. А “долбешники” не могут играть с душою. И не играют. Амбиция без души — одна из причин, почему не присуждалась первая премия (кстати, такое решение прошло перевесом всего в один голос). К тому же — словами Петрова — “у многих просто не хватило пороху провести весь конкурс на крещендо”. Переволновались. Не дотянули. Петров очень, например, хвалил эстонку Захаренкову: блестящий первый тур и… неожиданный провал во втором. Да, бесспорный большой талант. Но что с ней случилось?
— И тем не менее я очень удовлетворен результатами, — подытоживает он. — Но в то же время здесь я окончательно убедился, что необходимо категорически запретить членам жюри представлять своих студентов или родственников на конкурсе. Эта практика являет собой густо унавоженную почву для необъективности, тенденциозности и коррупции.
Реплика прозвучала угрожающе. Ведь и Доренский, и Воскресенский, и Хельвиг имели своих учеников на КЧ. Но затем пошла лучезарная финалочка: “На этот раз работа жюри была абсолютно честной”. Итак, все кончилось. Кто-то нудит, что конкурс не выявил личностей… Мол, подавай “музыкантов, а не пианистов”. Но какая такая личность может быть в 20 лет, когда жизнь солиста только начинается? Мы радовались на этом конкурсе за всех. Представьте, человек из своих 25-ти двадцать лет учился, чтоб сейчас перед вами выступить…
