Критические дни №47

Почему я не купил цветы Светке,
или О пользе автомобильных пробок

Чем портить себе нервы, клясть московское правительство и ГИБДД, застряв в автомобильной пробке, лучше воспользоваться паузой, чтобы подумать о чем-нибудь своем, сокровенном, ведь каждому есть о чем подумать. Радио тоже дает обильную пищу для разных размышлений. Вот я сидел в машине, слушал радио и думал.

В течение дня мне предстояло несколько пустяковых дел: заехать к матери, купить лекарство, заправиться бензином и поздравить Светку с днем рождения. Утром жена выдала мне 1000 рублей наличности на расходы.

Потом немного поколебалась и выдала еще 500. Как ответственная за семейный бюджет, она не любит сорить деньгами.

Я сидел в машине и думал о том, что мать опять будет наверняка жаловаться на старость. Почему люди, думал я, обычно желают друг другу долгих лет жизни, а когда доживают до этих самых долгих лет, начинают жаловаться? Тогда уж нужно желать друг другу ни в коем случае не доживать до старости.

В этих размышлениях я проехал наконец Рябиновую. С матери я переключился на лекарства. Недавно врачи нашли у меня сахар и камни в почках. Почему, думал я, в земных недрах находят всякие полезные ископаемые, а в человеке разную дрянь? Почему в нем не находят, например, газ или нефть? Или на худой конец алмазы? Тогда каждый из нас был бы себе “Газпром” или ЛУКОЙЛ, а то и Алмазный фонд. И все бы мы были богатыми и счастливыми.

Когда я начал думать про Светку, я дополз до Триумфальной арки. Светка родилась 17 июня во Владивостоке. Значит, в Москве тогда еще было 16 июня, но Светка, уже живя в столице, упорно продолжала справлять день рождения 17-го. В этом сказывалась вся двойственность ее натуры: она постоянно говорила одно, а делала другое.

По радио передавали последние известия. Их передавали с интервалами в 15 минут. Первой новостью шел авиационный салон в Ле Бурже. Россия привезла 400 единиц боевой техники. Площадь российской экспозиции составляла более 2000 метров. Уже были заключены контракты на миллиарды долларов. Затем ведущий спрашивал у радиослушателей, гордятся ли они нашей отечественной авиацией? И предлагал звонить в студию.

Он спрашивал про это каждые 15 минут, прямо пристал как банный лист. Радиослушателям ничего не оставалось, как откликаться. Одни гордились, другие — не очень. Лично у меня в последнее время стали складываться напряженные отношения с авиацией: над подмосковным поселком, где мы обитаем, проложили новый воздушный коридор — и самолеты сильно мешают жить. Приходится кричать в ухо друг другу, чтобы быть услышанным. Я был согласен гордиться авиацией, но жить на аэродроме мне не хочется.

На студию я звонить не стал, а позвонил по мобильнику Гринбергу. Был уже въезд в туннель перед Новым Арбатом. Я всегда звоню Гринбергу, когда нечего делать. Я спросил его, гордится ли он нашей авиацией?

Гринберг послал меня к черту.

Мать сразу же с порога начала жаловаться на старость. А в аптеке за прилавком хлопотали два провизора.

Раньше я таких в аптеках не встречал. Наверное, давно не покупал лекарства. Какая-то старушка дернула меня за рукав и попросила купить валокордин. Спрашивать у нее, гордится ли она нашей авиацией, было бестактно. Я назвал одному из молодых людей свой медицинский препарат. “И еще валокордин”, — сказал я. “Большой или маленький?” — спросил провизор. “Боже, неужели бывает еще и большой?” — подумал я. Давненько не бывал я в аптеках. И сказал: “Большой”. Было неудобно перед старушкой покупать маленький. “С вас тысяча семьсот рублей”, — сказал провизор. Я подумал, что Светке не видать от меня никаких цветов, поздравлю ее с пустыми руками, и купил половину назначенного мне врачом курса от камней и сахара и большой валокордин. Старушке. На бензин оставалось еще триста рублей.

Народу у Светки было много. Несмотря на двойственность ее натуры, ее все любили. Вряд ли она гордилась нашей авиацией. Вот чем она явно гордилась, так это своим обширным бюстом. Светка родилась в четыре утра во Владивостоке, когда в Москве был еще вечер предыдущего дня. Она родилась в семье прокурора Тихоокеанского флота. Потом они переехали в Калининград, и там ее отец тоже был прокурором. Я посидел немного среди гостей и поехал домой.