Владимир Владимирович, во время нашего с вами разговора (дело было в пятницу, сразу после инаугурации мэра Москвы) я вам обещал в ближайшем же письме процитировать ваши слова, которые вы перед тем произнесли публично.
Если это обещание показалось вам угрожающим, я не виноват. Вы же действительно сказали перед телекамерами: “Власть обязана действовать исключительно в интересах рядового человека”.
Понятно, что для себя власть действительно уже сделала всё (а то и больше) и теперь может заняться рядовыми. Но услышать было приятно.
Вы прямо так и сказали; микрофоны работали, информационные агентства цитировали. Как теперь быть?
И еще: старших надо уважать, согласны? (Это такой вопрос, на который вы обязаны ответить “да”, даже если понимаете, что где-то тут ловушка.) Деваться некуда; не скажешь же “нет”. Вы ж столько раз говорили о безграничном уважении к ветеранам войны и труда, к старикам — к пенсионерам.
Но у вашего безграничного уважения граница все же есть. Проходит она не между высокой зарплатой и маленькой пенсией. (Это вопрос потребностей. Кому и миллиарда долларов мало, а для кого-то и десять тысяч рублей — богатство.) Граница гораздо выше (или глубже): между теорией и практикой.
Пошел человек оформлять пенсию. Отстоял жуткую очередь. Наконец сел возле стола девушки, которая то ли начальник отдела, то ли заместитель начальника (рядовых там нет; видимо, для улучшения своей зарплаты они там все начальники).
Человек этот (новичок, первичник) еще успел улыбнуться тому, что канцелярский стол называется “окно №1”, хотя никаких окон поблизости нет.
Девушка тщательно проверила документы. В трудовой книжке подолгу изучала каждую печать. И нашла! Контора, где человек работал в начале 1990-х, в какой-то момент переименовалась. Где “принят” — одна печать, а где “уволен” — немножко другая.
— Принесите справку о переименовании организации и о причине этого переименования.
— Да этой организации уже и на свете нет. Вы по молодости даже не представляете, что тут (в России, в Москве) творилось в 1992-м.
— Вы должны их найти. А если нет — из стажа вылетает два года.
— И во сколько мне это обойдется?
— Рублей в 90 ежемесячно.
Владимир Владимирович, понимаю, что для вас и для всех, кто рядом с вами, 90 рублей не деньги. Но речь идет о рядовом человеке. У него 43 года трудового стажа; ну пусть останется 41. Он вздохнул, но брыкаться не стал. И считать не стал, сколько это выйдет в год… и сколько лет… Ладно, говорит, оформляйте.
“Окно №1” ему дает анкету: Ф.И.О., адрес и т.п.; внизу пустое место, где надо вписать, по какой причине ему положена пенсия. А на столе наклеен образец, где на этом месте написано “по старости”.
— Давайте я напишу “по возрасту”.
— Нет! — с удовольствием сказала моложавая начальница окна, которая, судя по некоторым проступающим наружу признакам большого внутреннего жара, непрерывно думает о чем-то биологическом (жизненном), но не о старости. — Пишите, как велено.
— Но какая вам разница?
— А такая, — с удовольствием сказала она, — что Государственная дума приняла закон о пенсии по старости! А по возрасту пенсии нет.
Он вздохнул, но брыкаться не стал, вписал, что велели. На прощание дали ему Справку, где сказано, что он имеет право на пенсию по старости.
— Вы небось хотите ездить бесплатно?
— М-м-м…
— С этой справкой и с паспортом подходите в метро к старшему кассиру — он вам дает билетик на три дня.
Через три дня снова подходите к старшему кассиру на любой станции — получаете еще на три дня. А для автобусов, троллейбусов, трамваев подходите к специальным киоскам (они есть на больших остановках) — там вам дадут другой билетик на три дня.
Вы не устали, Владимир Владимирович? Приключения рядового человека только начинаются.
Он по привычке вскочил в маршрутку, едет и думает: вот же я дурак, надо было на автобусе бесплатно ехать. Ладно, думает, с утра начну новую жизнь.
Новая жизнь началась у него в метро “Планерная”. Сунулся он с паспортом и справкой, а кассирша говорит:
— С этим — к старшему кассиру!
— А где он?
— На обеде.
— Так рано? А долго ждать?
— Минут пятнадцать.
Он вздохнул, но, зная нашу (в том числе вашу) точность, ждать не стал, заплатил, поехал.
В следующий раз он попытался начать новую жизнь на станции “Улица 1905 года”. Сунулся, а ему строго указали:
— С этим — к старшему кассиру. В другой вестибюль.
Владимир Владимирович, вы там с теоретиками даже не знаете, что “в другой вестибюль” — это значит надо по лестнице подняться обратно на улицу, пройти метров триста, спуститься в длиннющий подземный переход, опять подняться… Повезло, что лето. Всего лишь ливень. А зимой? В гололед?
Он вздохнул, заплатил, поехал.
В следующий раз он увидел такую очередь, что и подходить не стал. Время — деньги. Сэкономишь деньги — потеряешь время, а оно дороже. Заплатил, поехал.
Вечером он практиковался на станции “Китай-город”. Старший кассир взяла справку, паспорт, ушла куда-то, через несколько минут вернулась:
— Вам не положено.
Он удивился, вздохнул, брыкаться не стал, заплатил, поехал по эскалатору. Но тут его заело (и впервые он не спешил), к тому же станция глубокая, было время подумать: мол, как же так? Поднялся обратно, пришел к тому же окошку: мол, как же так, мне в Пенсионном фонде объяснили… Старшая кассирша опять взяла справку, паспорт, ушла куда-то, а через несколько минут вернулась вежливая:
— Ох, извините, я ошиблась, одну цифру неправильно в компьютер ввела.
Получил он наконец трехдневный талончик, а заодно узнал, как шикарно оснащены нынче старшие кассиры.
Поехал… Но трудно сказать, бесплатно ли, поскольку 10 минут назад он же прошел за деньги, а в поезде не ездил, только по эскалатору.
* * *
Владимир Владимирович, заметьте, пишу вам не о ценах и не о размере пенсий, а только о бесплатных, совершенно не зависящих от денег мытарствах и унижениях.
Понимаете? Не о деньгах речь, а о том самом безграничном уважении.
…Покрутился он на автобусной остановке, никакого специального киоска нету. Влез в автобус, как полагается, через переднюю дверь. Там (вы, может, знаете) установлен турникет, горизонтальная металлическая палка не дает пройти.
Он показал шоферу справку и паспорт, что, безусловно, глупо, потому что никакой кнопки для поворачивания турникета у шофера нет. И, судя по голосу, терпения у шофера тоже нет:
— Проходи, не стой!
Сверкающая хромированная палка турникета торчит поперек прохода примерно в метре от дна. Хотя она и горизонтальная, но понятно, что это часть вертикали. Перешагнуть невозможно.
— Под ней пролезьте! — советует сердобольная женщина.
…Не хотел вам этого говорить, Владимир Владимирович, старался как-то обойти эти детали, но спина-то у него не гнется. И нога хромает (когда-то мениск порвал в единоборстве). Поэтому наклониться и поднырнуть он не может. (А каково тем, кто на костылях или в гипсе?)
Лечь и ползти? К этому он оказался морально не готов. Стоит у передней двери, всем мешает, все толкают и ругаются.
Решил он выйти на ближайшей остановке. А шофер оказался против:
— Выходи через среднюю дверь!
— Да ладно, откройте эту.
— Мне что, из-за тебя премию терять?!
Все же смилостивился, высадил через переднюю.
Потом я выяснил у других автобусных водителей: действительно, если контролер увидит, что кто-то вышел через переднюю дверь, шофера полностью лишат месячной премии. Это тысяч шесть, а то и больше. Так что шофер рискнул довольно большой суммой ради незнакомого старика.
…Может, вы помните далекое уже советское время, когда у автобусов и троллейбусов было только по две двери — передняя и задняя. А где-то, если не ошибаюсь, в 1970-х, партия-и-правительство исключительно в заботе о рядовых людях велела (велело) проделать третью дверь — в середине салона. Чтоб было легче входить-выходить.
Тогда сделали третью дверь для людей, а теперь оставили одну — для денег.
В голову же не могло прийти, что стоять в очереди на вход придется иногда дольше, чем ехать.
…Новая жизнь началась в пятницу. Билетик — на три дня. Следующий, выходит, надо брать в понедельник. Но человек, о приключениях которого я вам пишу, старается действовать разумно, не любит создавать лишние трудности рядовым людям. Вот он и решил, что следующий билетик надо взять не в давке, не в час пик, а накануне, в воскресенье днем, когда в метро пусто и старший кассир совершенно свободен.
Она взяла справку, паспорт, куда-то ушла (как мы теперь знаем, к компьютеру), вернулась с очень подозрительным выражением лица:
— А разве у вас на сегодня билета нет?
— Есть.
— Завтра! В понедельник!
— Но ведь будет толпа, спешка…
— Вам русским языком говорят!
Вы, Владимир Владимирович, тоже, наверное, употребляете эту фразу, когда бестолковые министры вас не понимают с первого раза.
Ну и, конечно, в воскресенье он где-то загулял. Приперся в метро в первом часу ночи. Билет не работает. В компьютере, наверное, уже понедельник. Дверь старшего кассира заперта. Не ночевать же там. Заплатил, поехал.
…Все же непонятно, почему билетик лишь на три дня. Ведь на оформление постоянного документа уходит месяц.
Зачем каждого новичка-первичника обрекают десять раз за этот месяц испытывать унижения, десять раз стоять в очереди, тормозить спешащих людей, получать лишние порции агрессии — зачем?
Зачем всюду и постоянно мучают рядовых?
Это же какой-то гад придумал трехдневный проездной. Он, наверное, охраняет закрома Родины, чтобы ни один колосок не пропал. Если первичник вдруг умрет от радости льгот, то по его билету вдова лишь два дня сможет ездить. Это — максимум. Это ей будет наследство. Но не месяц же ей кататься на халяву.
* * *
Вот, Владимир Владимирович, мое обещание выполнено: ваши слова процитированы (в самом начале этого письма) и выделены жирным шрифтом.
Теперь ваша очередь выполнять обещанное — в смысле “действовать исключительно в интересах рядовых граждан”. Только давайте не тянуть, не откладывать. Все вас так поняли, что эти действия начнутся прямо сейчас. Способы есть разные.
Если “немедленно приступить к созданию группы, которая начнет готовить проект поправок к закону о…”, то, ясное дело, ни в 2008-м, ни в 2012-м благих изменений нам не видать.
Вашим безграничным уважением, не сердитесь, сыт не будешь. Оно звучит в эфире и — растворяется без следа. А в жизни рядовые сталкиваются с полным неуважением, с хамством и грубостью некоторых зам.нач.пом.ст.кассиров. Это те маленькие острые кончики вертикали, которыми власть царапает рядовых до крови. Для вас, конечно, эти кончики — тоже рядовые. А для первичника — господа! (порою совершенно недоступные человеческим чувствам).
Если же вы хотите, чтобы рядовые еще при жизни ощутили изменения в езде, можно, например, арестовать министра транспорта. Прямо сегодня. Сунуть его в Бутырку… Хотите верьте, хотите нет, но уже к вечеру ситуация на транспорте изменится к лучшему; и если настроение будет хорошее, вы сможете его выпустить.
Понимаю, что сажать министра за муки рядовых нельзя, такой статьи в Уголовном кодексе нету. Но формальности — пустяк. Ведь у ваших там у каждого найдется чего-нибудь в особо крупном размере лет на десять. Им стоит лишь ощутить горизонтальное приближение твердой хромированной вертикали…
