Русские люди в Германии шутки ради поговаривают: “Мы снова взяли Берлин!”
И в этой шутке — много правды.
На сей раз Германия сдалась, поддавшись веянию моды.
Там, на Западе, у этой моды появился даже специальный термин — остальгия. Гибрид слов “ностальгия” и “остен” (“восток”). “Диагноз” оказался настолько серьезным, что остальгия стала темой исследований и научных трудов.
Русскоговорящие эмигранты и переселенцы думали, что создают этот мир в чужой стране для себя. Оказалось — скорее для немцев.
Полмиллиона русского диско
Русские “точки” рассыпаны по карте Германии — что родинки на теле. И наши люди здесь частенько шутят: “Пойдем потусуемся на родинке!”
Торштрассе — одна из самых тусовочных улиц Берлина. У кафе “Бургер” очередь — не протолкнуться. Когда-то здесь собирались гэдээровские антисоветчики, теперь — любители “русской словесности”. С культовой вечеринки “Руссендиско” в 1999 году начался расцвет русской жизни в Германии.
Внутри — словно посиделки на кухне родной хрущевки. Старенькие советские обои, накурено — хоть топор вешай, и очень душевно. Народу — битком, причем добрая половина гостей — немцы. Здесь играет то, подо что обычно не танцуют. Немножко народного, капелька блатного, чуть-чуть ретро, много рока и ска — но все знакомое и… родное. Хиты 60-х чередуются с песнями современных групп типа “Маркшейдер Кунст”, “Пятница”, “Запрещенные барабанщики”, “Вопли Видоплясова”. Влиятельный немецкий журнал “Штерн” как-то написал, что успех “Руссендиско” в том, что она стала альтернативой той музыкальной продукции, которую навязывают MTV и коммерческие радиостанции.
А человек, придумавший “Руссендиско”, Владимир Каминер, объясняет успех проще:
— Да просто остальные шайсе (дерьмо — нем.) играют, вот и все. Не нужно народу все это. А у меня — настоящее.
Бывший москвич Владимир Каминер теперь знаменитый берлинец. Он ведет передачу на столичном радио “Мульти-культи”, у него собственная рубрика на втором телеканале, а во многих немецких домах — его книги. 40-летний Каминер — один из самых популярных немецких авторов. Его первая одноименная книжка “Руссендиско” разошлась в Германии тиражом более полумиллиона экземпляров.
“Ленинград” на немецкий лад
— Ну скажи, в каком районе ты работаешь? — теребит меня у барной стойки девочка-немка. Она в свободное от работы время изучает русский язык и в восторге от того, что я из Москвы.
— Да ты не знаешь, наверное… Красная Пресня.
— Я не знаю??? Мы там неподалеку в клуб ходили, на концерт группы “Ленинград”!
Без песен “Ленинграда” здесь не обходится ни одна восточноевропейская вечеринка. Немцы их просто обожают. “Вот будет лето, поедем на дачу. В руках лопаты, х…ячим, х…ячим!” — самозабвенно распевает мой приятель Берн из Гамбурга. Берн — завсегдатай гамбургской “Дачи”, одного из самых удачных клубных проектов Германии.
“Дача-проект” вырос пять лет назад из частной вечеринки “Гагарин-party”, которую устроил эмигрант Владислав Эстрин с приятелями. “Русских в Гамбурге много, а русского ничего не было, — рассказывает он, — вот мы и решили попробовать”. Со временем “дачники” отказались от всех набивших оскомину клише типа пирожков и бутербродов с икрой и переросли в большой культурный восточноевропейский проект. Для затравки остались только коктейль “Кронберри-водка”, состоящий из водки с клюквенным соком (клюква и свекла считаются в Германии чисто русским явлением), и неизменное пиво.
Берн, как и его приятели, в восторге от русской дискотеки:
— Классно диджей миксует! Калинка-калинка-калинка моя, унца-унца-унца… Ну скажи, где ты еще так оттопыришься?
С “дачной” вечеринки публика расходится озадаченная. “Что за русская дискотека, на которой одни немцы?” — удивляются русские. А немцы, в свою очередь, недоумевают: “Тоже мне, русская дискотека называется! Даже не подрался никто!”
Сейчас, кстати, список любимчиков с Востока пополнила звезда последнего “Евровидения” Верка Сердючка. Ее “Ейнс, цвай, драй — танцен!” просто покорило немецкие сердца.
Блины от Крупской
— Привези мне из Москвы зирочки, только побольше! — капризно просит другой мой немецкий приятель Оливер. “Зирочками”, то есть глазированными сырками, его однажды угостил русский коллега. С тех пор творожное лакомство запало ему в душу. Как и многим другим немцам. Вот, казалось бы, все в Германии есть. А глазированных сырков нет...
— Немцы часто спрашивают сырки, — кивает головой продавец русского магазина, — но их нам не завозят. Сгущенка или сушки — пожалуйста.
Стандартный набор “нашего” магазина: гречка, пшенка, огромадные огурцы в трехлитровых банках, пиво, водка, квас, семечки, бычки в томате… Очень напоминает родной продмаг во времена застоя или любое деревенское сельпо. Хотя кое-что прижилось и на немецких прилавках. Например, “Pelmeni” и “Kefir Kalinka”. Эти два продукта есть на полке любого супермаркета.
Просто поесть в Германии обычно ходят к итальянцам или индусам. В русские кафе и рестораны ходят посидеть. Это стильные и достаточно дорогие заведения, причем каждое непременно со своей “фенькой”.
У кельнской харчевни “Красная площадь”, например, это макароны “Потемкин” и блины “От Крупской” в меню и бюсты Ленина, Сталина, а также агитплакаты и серп с молотом в интерьере.
А у берлинского кафе “Гагарин” новый владелец — немец и публика интернациональная. Только русский шеф-повар воплощает в жизнь блюда тематического меню: закуски “Пролетариат” и “Интеллигенция”, салаты “24 октября”, “1961”, “12 апреля”, а на горячее — блины, борщ и драники.
А вот знаменитый ресторан “Moskva” на аллее Карла Маркса в центре Восточного Берлина, икона гэдээровского градостроительства начала 60-х, нынче пуст. Широкая улица с привычными московскому глазу безликими громадинами. Напротив — кинотеатр “Интернациональ”. Но эта серость заметна только днем. Ночью здесь собирается самая модная столичная публика, ведь берлинская Москва — самый популярный локейшн клубной сцены.
Киндеру — неваляшка
В квартире моих немецких друзей Ниньи и Ханно царит настоящий русский дух. Они оба изучали славистику, а встречаться стали 12 лет назад в Питере, на языковой практике. У телевизора — целая полка видеокассет с советскими фильмами, на кухне — фарфоровый сервиз с красными гвоздичками. Их 10-месячная дочка играет в неваляшку и деревянных лошадок, а гости на свадьбе год назад дружно пели “Ехали на тройке с бубенцами”.
Ханно работает учителем немецкого языка в языковой школе для эмигрантов и переселенцев — им в рамках интеграционных программ предоставляются бесплатные уроки. Хотя специалисты утверждают, что целый пласт русскоговорящих эмигрантов попросту не желает подстраиваться под немецкую жизнь. Они, мол, общаются в замкнутом кругу, говорят по-русски и возмущаются, что социальных пособий не хватает на жизнь.
— В одной моей русской группе не ученики, а настоящие монстры! — хватается за голову Ханно. — Мы уже год топчемся на одном месте.
Он чуть не плача разбирает стопку сочинений на тему “Мое детство в России”:
— Я сказал, чтоб было не меньше 80 слов. И что они пишут? “Мою первую учительницу звали Марья Федоровна Иванова, вторую — Елена Васильевна Петрова, а директора школы…” Я застрелюсь, прежде чем всех этих “Петровн” пересчитаю!
Славист по образованию, 37-летний Ханно в душе — настоящий ребенок. Он исчезает в комнате и тащит мне собственноручно нарисованную картину в стиле “точка, точка, два кружочка”. Сюжет следующий: парень говорит девушке: “Я был слабым”, а она ему отвечает: “Я тоже”.
— Догадалась?
— Честно говоря, нет…
— Ну как же! Это Родион Раскольников и Сонечка Мармеладова. Я “Преступление и наказание” на русском от корки до корки прочитал и подумал, что это очень трудная книжка. Не каждый осилит. А тут нарисовал — и все понятно!
Возникают проблемы и с родным языком. Наших, переехавших давно и не следящих за своим русским, слышно сразу. Со временем они машинально начинают говорить на языковой смеси, автоматически вставляя в русскую речь слова, обозначающие немецкие реалии. Встретиться на банхофе (вокзале), подать обдахлознику (бомжу), сделать термин (договориться о встрече).
Как поспать у Хонеккера
Восточные немцы для западных — что иностранцы. Совсем другие. И остальгия для них не мода. От сердца она. Из детства.
Земля Мекленбург-Передняя Померания — на северо-востоке Германии, на берегу Балтийского моря. Местные жители здесь спокойные, нерасторопные и говорят медленно, протяжно, нараспев. И старинные церквушки и фахверковые домики — те, что устояли во время военных бомбежек, — причудливо чередуются с безликими панельными постройками советской эпохи.
Кругом — озера. И море красных маков.
— А зори здесь тихие… — неожиданно задумчиво говорит немец Дирк. Он видел много советских фильмов.
“Союз не-ру-ши-мый рес-пуб-лик сво-бод-ных…” — пиликает у него в кармане мобильник. “В Интернете скачал”, — гордо улыбается Дирк.
Он очень жалеет, что столько лет учил русский, а потом забыл за ненадобностью. И мы для проверки играем в своеобразную игру: я говорю по-русски, он отвечает по-немецки. Оказывается, у нас много общего. Дирк говорит со мной практически на одном языке: “У тебя какая первая машина была? “Жигули”? У меня тоже! А в Крыму ты отдыхала? А мы специально в Лейпциг ездили, в универмаг за детскими комбинезонами…”
Повспоминав, мы отправляемся в магазинчик “Восточные продукты” — за солеными огурцами. У них — ностальгический привкус.
Наверно, из-за ностальгии и раскуплены уже на несколько месяцев вперед все номера новой берлинской гостиницы “Остель” в восточной части города, недалеко от сохранившейся части стены. Это новое туристическое предложение под лозунгом “Назад в ГДР”. Шкафы-кровати подлинные, те, что были у каждого честного “советского” немца в квартире, лейпцигской мебельной фабрики имени Дзержинского, телевизоры “Горизонт”, вместо ресепшна — пункт “пограничного контроля”, а со стен многих номеров строго смотрят немигающим оком портреты товарища Хонеккера и товарища Синдерманна.
Что они думают о нас?
— Скажите, а как в Москве обстоят дела с продуктами? — вогнала меня своим вопросом в ступор немецкая коллега-журналистка во время официального бизнес-ланча.
— Что, простите? — чуть не подавилась я от неожиданности.
— Ну, покушать можно что-нибудь купить или это нереально?
Разделение на олигархов и нищих многие там почему-то воспринимают совсем буквально, а картина России складывается из телевизионных новостей.
Где больше всего русских? Любой берлинец, не задумываясь, отправит вас на запад столицы, где находятся самые дорогие торговые центры, такие как “KaDeWe” и “Галерея Лафайет”. Там действительно звучит исключительно русская речь и русские тетки с пакетами деловито шныряют от примерочных кабин к кассам. “Там сумасшедшие цены, там шопинг для русских”, — констатируют немцы.
“Вот еще деньжат подкопим и обязательно поедем поглядим Москву, Петербург, Нижний Новгород, — мечтают те, кто еще ни разу не был в России. — Главное, чтоб криминальные таксисты прямо в аэропорту не обобрали.
Знаем, слышали…” А более продвинутые немецкие туристы, сытые благополучным Западом, требуют в агентствах маршруты поэкстремальнее. Самое популярное пожелание — проехаться в плацкартном вагоне по Транссибу. Те, кто уже съездил, — в полном восторге. С умилением вспоминают, как пили чай из граненых стаканов.
А тема политики для немцев — что для англичан погода. Произнес кто-нибудь “Фрау Меркель” в компании — и понеслось…
Россия для них — особая статья.
“Слушай, а что будет дальше делать Путин?” — этот вопрос задают каждому нашему человеку, причем не из вежливости, а с неподдельным, даже нездоровым интересом и рассчитывая на длинный и обстоятельный ответ.
Путин, Абрамович, Литвиненко, Политковская — если судьба случайно сведет с русским, немец так просто не отвяжется. За завтраком, в метро, вечером в баре, ночью на дискотеке…
— Какая ты счастливая, ты была на саммите “Большой восьмерки” и все видела своими глазами! — наперебой восхищались знакомые.
Немцы и русские — очень разные. Но по закону природы противоположности сходятся. Мы любим друг друга, и это серьезно.
В Германии много русских, талантливых, успешных и хорошо устроенных. И многие приезжают учиться и работать по приглашению немецкой стороны, которая выделяет огромное количество всевозможных грантов и стипендий.
“Русская жизнь” в Германии — уже не островок скучающей эмиграции и не экзотика для немцев. Скорее — общее настоящее.
СПРАВКА "МК"
По официальным данным, русскоговорящее население Германии составляет более 3 млн. человек. Это российские немцы, евреи, эмигранты из России и стран СНГ.
Берлин—Гамбург—Мекленбург-Передняя Померания — Северный Рейн-Вестфалия — Москва.
