США и страны Европейского союза всерьез вознамерились сдвинуть дело с мертвой точки в Косово, пробив на международном уровне официальное признание независимости этого края, до сих пор еще числящегося автономией Сербии. О последствиях западные политики, похоже, не очень думают, из наивности или самоуверенности полагая, что придуманная ими формула «Косово – это unique case» даст гарантии, что этих последствий не будет. В политическом, институциональном плане Косово, где существует ооновская администрация, созданная на основе соответствующего решения Совета Безопасности ООН, действительно представляет собой уникальный случай. Ни в каких иных непризнанных государствах ничего подобного не было.
Проблема же, однако, в том, что если это исключение из правил будет оформлено официально, то принцип нерушимости границ и территориальной целостности государств, зафиксированный в Хельсинкском пакте по безопасности и сотрудничеству в Европе, окажется под ударом.
Народы, уже создавшие свои государственные образования, и те, кто желает этого (баски и каталонцы в Испании, возможно, значительная часть шотландцев в Соединенном Королевстве и корсиканцев во Франции), скорее всего придут к выводу, что их случаи как минимум не менее уникальные, чем косовский. Ну, бог с ними, европейцами. Они сами себе создают проблемы, пусть их и решают.
Однако дело в том, что решение по Косово, особенно если оно будет принято западными странами в обход СБ ООН, в котором Россия, вероятнее всего, наложит вето на резолюцию о независимости этого края, поставит Москву перед необходимостью выбора четкой позиции уже в нашем ближнем зарубежье на постсоветском пространстве. Три из четырех возникших здесь непризнанных государств – Абхазия, Южная Осетия и Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) – находятся под плотной опекой Москвы. В попытках урегулирования проблемы Нагорного Карабаха Россия участвует, но не играет решающей роли. Да оно и к лучшему. Москве в силу разных причин важно поддерживать нормальные отношения с обеими враждующими сторонами конфликта вокруг этого государственного образования – с Арменией и Азербайджаном. Народы, населяющие Южную Осетию, Абхазию и Приднестровье, не скрывают своих надежд, что в случае официального признания независимости Косово западным сообществом Россия на деле продемонстрирует, что она великая держава и сама вольна определять рамки дозволенного в международной политике. Словом, официальное признание их независимости Москвой не заставит себя ждать. Тем более что и раньше этим непризнанным государствам на разном уровне делались из российской столицы прозрачные намеки. Дескать, если Косово признают, тогда и за вашим признанием дело не станет.
Но в том, прошлом контексте подобные намеки ни к чему не обязывали, ведь до решения косовской проблемы, казалось, далеко. Теперь Россию, если пользоваться хоккейной терминологией, прижимают к борту. Западные дипломаты в частных беседах отмечают: придание Косово независимого статуса – это еще и проверка российского руководства на способность к принятию сложных решений на постсоветском пространстве, последствия которых сейчас трудно просчитать.
Действительно, сделать вид, что после признания Западом независимости Косово ничего не изменилось в отношении аналогичных проблем на постсоветском пространстве, было бы наивно. Это вызовет огромные разочарования в России и проводимой ею политике. Особенно опасными последствиями это чревато для кавказских непризнанных государств – Южной Осетии и Абхазии.
У осетин как у разделенного народа есть своя государственность на российском Северном Кавказе. Это Республика Северная Осетия – Алания, считающаяся самым надежным оплотом России в этом регионе. Западная же часть российского Северного Кавказа населена близкими абхазам черкесскими народами – кабардинцами, черкесами, адыгейцами, абазинами, шапсугами, которые твердо поддерживают стремление своих южных собратьев к независимости. Как поведут себя эти народы, если Россия откажется признавать независимость Южной Осетии и Абхазии? Удастся ли в этом случае сохранить стабильность в таком взрывоопасном районе, как Северный Кавказ? Но в то же время, признав бывшие грузинские автономии в качестве независимых государств, Россия может столкнуться с очень серьезными последствиями подобных решений в международной политике.
В этом случае ее явно начнут опасаться страны СНГ, ведь у многих из них тоже есть проблемы с этническими меньшинствами, которыми российская позиция может быть воспринята как сигнал к действию. Да и в отношениях с великим Китаем, у которого существует собственная болезненная тайваньская «тема», может возникнуть серьезное похолодание. Словом, какую сторону ни возьми – всюду риски.
С Приднестровьем иная ситуация. Здесь нет ни этнической составляющей, ни проблемы беженцев, отягощающей большинство конфликтов вокруг непризнанных государств. Значит, и реакции приднестровцев особо опасаться не стоит. Похоже, Россия, учитывая нарастающие противоречия с Западом по ДОВСЕ, сама собралась пойти на опережающее решение этой проблемы. Молдове в ходе проводящихся в закрытом режиме переговоров может быть сделано компромиссное предложение. Россия обеспечивает формальное возвращение Приднестровья в это государство на основе китайского принципа «одна страна – две системы». В ответ же на такую услугу Кишинев обязуется выйти из-под западного влияния и признать российские войска, находящиеся ныне в Приднестровье на правах международных миротворцев, военной базой, которую одно суверенное государство предоставило другому для лучшего обеспечения собственной безопасности.
Этим решением будет снята и одна из претензий Запада к Москве по ДОВСЕ: мол, не выполняете взятых на себя в Стамбуле в 1999 году обязательств по выводу своих миротворцев из Приднестровья. Впрочем, пока все это наметки. И как будут складываться позиции сторон с учетом возможного давления на Кишинев со стороны Вашингтона и Брюсселя, сказать сложно. Но в любом случае становится очевидно, что прежняя ставка России на максимально долгое замораживание конфликтов вокруг непризнанных государств (время вылечит!) в новых условиях «послекосовского мира» уже не сработает. Наступает время трудных решений и рисков. Каких – покажет ближайшее время.
