Нынешняя официальная статистика целомудренно умалчивает о количестве проституток в столице. Действительно, наладить подобный учет практически невозможно, поскольку до сих пор представительницы древнейшей профессии не получили никакого официального статуса. О том, как с этим делом было во времена наших прадедушек, узнал корреспондент “МК”.
Продажная любовь под крылом государства
Соборное уложение, принятое в России в 1649 году, предусматривало для “гулящих” суровое наказание: распутниц полагалось “водить нагими по улицам и бить кнутом”. Но постепенно строгость средневековых нравов смягчалась. Настоящая “сексуальная революция” прокатилась по Российской империи в 1830-х годах. Тогда в крупных городах появились первые официально зарегистрированные публичные дома. А в 1844 году были утверждены Министерством внутренних дел “Правила для держательниц борделей”.
С тех пор особых проблем с легализацией существования “публичных женщин” не возникало. Если представительница прекрасного пола не видит для себя иного способа зарабатывать на жизнь, пусть получает в полицейском участке “желтый билет” взамен паспорта и приступает к работе (только уж не забывает вовремя являться на регулярное медобследование и перерегистрацию). Правда, для особ легкого поведения существовали и узаконенные ограничения в гражданских правах: им запрещалось, например, выкармливать детей грудью.
В 1889 году Московская городская дума постановила принять в свое ведение санитарный надзор за проституцией. После этого при Мясницкой больнице открыли Центральное санитарное бюро, а кроме того, устроили в Златоглавой несколько амбулаторий для осмотра “жриц любви”, где работали 9 специалистов-врачей.
Заботы же полиции на сей счет сводились в основном к обеспечению внешних приличий. Примером тому — одно из распоряжений, подписанное московским полицеймейстером в 1892 году:
“О принятии мер к устранению уличных проявлений развращенности.
На бульварах и в центральных местностях, как то: на Кузнецком мосту, Театральной площади, в Неглинном проезде, в Александровском саду и на улицах, где имеются бани, постоянно, как днем, так и в особенности в вечернее время, появляются женщины, промышляющие развратом, которые, бывая нередко в пьяном состоянии, ведут себя крайне неприлично и тем обращают на себя общее внимание.
Предписываю полиции иметь наблюдение за тем, чтобы проститутки, публично выказывающие свой промысел, не были допускаемы к хождению по бульварам и улицам, и принять вообще меры к устранению уличных проявлений развращенности, оскорбляющих общественную нравственность…”
Впрочем, применительно к ресторанам существование проституток казалось властям вполне уместным. Хотя у многих посетителей на сей счет было иное мнение:
“…Мы приехали в “Яр” около 12 часов ночи. Для “Яра” это был еще очень ранний час… Зал постепенно наполнялся. Вдруг, словно по сигналу, целая вереница женщин двумя длинными лентами стала спускаться по боковым лестницам зала с высоких антресолей. Женщины эти произвели на меня потрясающее впечатление. Полуголые, раскрашенные и хищные, они рассыпались по огромному залу между бесчисленными столиками в поисках добычи…”
(А.Мгебров, “Жизнь в театре”)
Среди самых известных мест сосредоточения “кварталов красных фонарей” в дореволюционной Москве была так называемая Грачевка в районе Сретенки. Соседство с многочисленными “очагами разврата” вызывало бурные протесты местных жителей.
“В Городскую Думу от домовладельцев и обывателей Сретенской части 1-го и 2-го участков. 1 апреля 1905 г.
Позволяем себе вторично просить рассмотреть наше прошение о закрытии притонов, расположенных в переулках Грачевки… Мы получили сведения, что полиция противится этому, извлекая себе выгоды от нахождения в этой местности известных вертепов: так, бывшие полицейские чины в этой местности приобрели дома, населив их публичными заведениями…”
На это официальное обращение отреагировал сам городской голова, князь В.Голицын. Правда, случилось это лишь пять месяцев спустя, да и резюме его светлости не обрадовало жалобщиков:
“Дома терпимости в районе Сретенской части существуют уже долгие годы, к ним приспособились как местные домовладельцы, так и обыватели. Громадное большинство домовладельцев приобретало недвижимость в Сретенской части, зная и имея в виду близкое соседство домов терпимости; при покупке домов и цена устанавливалась в зависимости от близости покупаемого владения от публичных домов. …Впредь до разрешения высшим правительством означенного вопроса признать перевод домов терпимости из 1-го и 2-го участков Сретенской части невозможным”.
Настырные “сретенцы” продолжали настаивать на выдворении публичных домов. И вновь получили отказ от “отцов города”.
“Жалуется лишь крайне ограниченное число обывателей — жители соседних переулков. Всё же остальное население Москвы, наоборот, расположением домов терпимости в кварталах Грачевки довольно…”
(Из протокола собрания Московской городской думы 18 апреля 1906 г.)
Проститутки брали и числом, и умением
Численность “публичных женщин” в Первопрестольной не являлась секретом для москвичей. Сведения на сей счет время от времени публиковали местные газеты.
“Армия проституирующих в Москве женщин должна исчисляться приблизительно, судя по регистрационным данным со времени существования в Москве домов терпимости, в 15—20 тысяч проституток…”
(“Раннее утро”, 1911 г.)
Куда более точными числами оперировали в своих докладах чиновники городской думы.
“…К 1 марта 1889 года в Москве состояло домов терпимости 111. Из них в течение истекших десяти месяцев закрылось 13. В тот же период времени открылось вновь 6. К 1 января 1890 г. домов терпимости осталось 105… В означенных домах по спискам Врачебно-полицейского комитета к 1 марта 1889 г. числилось проституток 942, при снятии же с них фотографий налицо оказалось 902 женщины. В течение десяти месяцев вновь поступило в дома терпимости 376 женщин. В то же время выбыло:
а) исключено г. обер-полицеймейстером из списков 39 женщин;
б) умерло 6 женщин;
в) перешло в одиночную проституцию 57 женщин;
г) скрылось неизвестно куда 265 женщин.
К 1 января 1890 г. в домах терпимости состоит публичных женщин 907… Квартирных проституток числится 271. Кроме того, в тот же период времени было доставлено полицией женщин, подозреваемых в тайной проституции, 825. Всего же как квартирных проституток, так и приводных полицией женщин в течение десяти месяцев было 1136”.
(Из отчета о деятельности центрального санитарного бюро и городских амбулаторий г. Москвы для освидетельствования проституток, 1890 г.)
“Прогрессивная общественность” не могла остаться в стороне от проблем, связанных с разгулом в Москве продажной любви. 14 апреля 1910 г. на квартире у самого градоначальника состоялось учредительное собрание московского отделения Российского общества борьбы с вовлечением женщин в разврат. Один из активных борцов за нравственность, доктор В.Окороков, опубликовал даже капитальный труд под названием “Возвращение к честному труду падших девушек”. Автор выяснил, в частности, какие методы используются для пополнения кадров московской проституции:
“…Торговля позором падших девушек есть настоящая отрасль промышленности, дающая большие барыши предпринимателям. На это предприятие затрачивается капитал, нанимается более или менее обширное помещение, отделываемое по возможности роскошно. Раз соблюдены все формальности, раз помещение готово, начинается покупка “товара” — это технический термин, который употребляют в своих взаимных сношениях продавцы девушек и их покупщики — хозяева публичных домов…
Оказывается, что подавляющее большинство девушек поступило в дома разврата, имея 16 и 17 лет, то есть в таком возрасте, когда сообразить все последствия своего шага они не имели возможности.
…Достаточно сказать, что с одной только Морозовской мануфактуры увезено в течение трех лет торговцами живым товаром 50 молодых и красивых девушек. Эти торговцы предпринимают путешествия и по другим большим фабрично-заводским центрам…”
В результате переписи населения, проведенной в империи в 1897 году, среди прочих интересных статистических данных удалось выяснить и количество “профессиональных проституток”: таковых оказалось зарегистрировано по всей стране 14 991. А в 1910 году комиссия экспертов-социологов пришла к выводу, что каждая девятая половозрелая женщина в стране регулярно или эпизодически занимается проституцией.
Большевики, придя к власти, объявили войну “жрицам любви”, которые достались стране от “прогнившего царского строя”. Количество таких женщин заметно поубавилось: в республике были закрыты публичные дома, а обнищавшее мужское население попросту не могло оплачивать секс-услуги (в ходу был тогда лишь бартер: ночь любви за мешок картошки или полпуда муки). Кроме того, вместо “старорежимного” разврата был предложен новый, “пролетарский” подход к интимным делам: дома-коммуны с обобществленными женщинами. Ни жен, ни мужей — каждая может с каждым. “Комсомолка не должна отказывать комсомольцу!”
Впрочем, от таких идеологических завихрений скоро отказались. А проституция — пусть и нелегальная — стала возвращаться в социалистический быт. В документах об этой “язве общества” уже не упоминали.
ЗНАМЕНИТЫЙ ПУБЛИЧНЫЙ ДОМ НА АРБАТЕ
был построен в начале ХХ века на углу Плотникова и Малого Могильцевского переулков. Хозяин заведения велел украсить фасад эксклюзивным барельефным фризом(см.фото). На нем — знаменитые писатели (Гоголь, Толстой, Пушкин) в окружении “жриц любви”. Прихоть не вполне понятная, особенно касаемо Гоголя. Николай Васильевич вроде бы до конца дней своих оставался девственником. Впрочем, автор постарался смягчить противоречие и изобразил Гоголя лишь наблюдателем фривольных сцен. Зато Александр Сергеевич и Лев Николаевич показаны в действии: вовсю обнимаются и целуются с девицами. Кстати, барельеф Толстого на этом доме был первым и долгие годы единственным в Москве его скульптурным портретом.
