Быстро, очень быстро, еще быстрее
Сейчас такое время, что совершенно нету никакого времени.
Иногда находишься в таком цейтноте, что нету времени надеть часы, чтобы убедиться, что времени абсолютно нет, а когда надеваешь, нет времени взглянуть на них, и уже забываешь, как они выглядят и какой они фирмы.
Нынешнее время, вернее, его полное отсутствие, диктует соответствующие модные тенденции — трехдневную щетину и радикальное удаление с черепа растительного покрова, если он не исчез сам по себе в силу разного рода причин. Нет времени бриться и причесываться.
Нет времени почитать книгу, сходить в кино, и учитывая это, режиссеры и писатели ужались до видеоклипа и короткого высказывания, хотя некоторые с упорством маньяков продолжают производить романы и блокбастеры, рискуя оказаться на обочине рынка. Недавно я с трудом выкроил время, чтобы заглянуть в последнее творение Виктора Пелевина, но успел почитать всего одну букву, ею оказалась буква Ж, и сколько глубины, сколько оттенков смысла обнаружилось в ней! Умеют же писать некоторые!..
Собственно говоря, с буквы Ж начинается одно из основных слов нашего языка, которое довольно емко характеризует то место, в котором мы все сейчас очутились.
С детства мне внушали, что время — деньги, и я мечтал когда-нибудь набрести на тот обменный пункт, где я мог б расстаться с частью своего времени за скромную, но достойную сумму. Однако в пределах пространства, где довелось нам родиться и проживать, закон “время — деньги” никак не подтверждался опытным путем. Гагарин летел в космос, Хрущев бил себя в грудь, обещая построить коммунизм к 80-му году, а Гурченко пела песню про то, что пять минут — это очень, очень много, но было непонятно, сколько это в рублях. Это была эпоха, когда новости в газетах никогда не устаревали, из газет можно было делать смешные головные уборы или заворачивать селедку. Очень удобно: развернул, поел, прочитал газету — сыт и в курсе событий. Темп жизни позволял подолгу сидеть в уборной, поезда плелись еле-еле, расстояния между городами измерялись количеством съеденных вареных яиц и жареных куриц: от Москвы до Ленинграда — одна курица, до Владивостока — целый птичник. Пассажиры одуревали, глядя в окно на незастроенные пока еще коттеджами и таможенными терминалами пустоши, считая столбы...
И вдруг — бац! — как будто кто-то выстрелил из стартового пистолета — все завертелось. Время обрело свою цену. Обнаружилось, что пять минут Гурченко не стоят ничего, но час проститутки с Тверской — от ста долларов и выше, что ни в какое сравнение не идет с повременной оплатой профессора. Тело оказалось дороже души, по той простой логике, что тело имеет ограниченный срок годности, а душа как-никак бессмертна.
Всему медленному были противопоставлены быстрый секс, быстрая еда, быстрые деньги, быстрая дружба, и только вражда все еще остается долгой.
И даже черепахи прибавили ходу, и улитки куда-то заторопились.
Телевизионные ведущие шевелят губами, обгоняя скорость звука, и когда выключаешь телевизор, что-то еще доносится про ипотеку и про Иран с Ираком.
Дома пекут быстро, как куличики из песка, иногда забывая заложить фундамент.
Дети несут на себе следы торопливости, с которой их делали.
И когда по федеральной трассе проносится кавалькада машин с мигалками, оставляя ощущение новогоднего праздника вместе с противовоздушной тревогой, ты особенно остро ощущаешь, что нету времени, нету времени, нету вре...
Все честно заработанное кончается вначале.
Добился сам, добей товарища.
Скандалы часто начинаются, не дожидаясь кворума претензий.
Практичней верить в лучшее, чем ждать хорошего.
Будь проще, и все увидят, что проще некуда.
Будь внимателен, прежде чем ошибиться.
Чашей терпения лучше не чокаться.
Последнее желание разумнее осуществлять заранее.
Если не знаете, как поступить, то поступайте как знаете.
Здравствуй, дорогой Хуань Цин!
Давно хотел тебе написать, да все как-то было некогда. То на работе неурядицы, то в семье неприятности — а тут на заводе попал под сокращение, а вчера и с женой развелся. И сразу за бумагу, за перо, потому что не могу больше молчать!
А началось все, брат Хуань, с вашего великого китайского нашествия на наш отечественный рынок. Сначала вы завалили наши города и села своими складными зонтиками, сланцами и дешевыми носками. Дальше — больше. Погнали кухонные ножи, штопоры, давилки для чеснока.
Как сейчас помню, купил я по дешевке один такой штопор, попробовал из бутылки пробку вытащить — так чуть зрения не лишился. Хрястнул ваш хваленый китайский механизм на второй секунде первой попытки достать пробку и разлетелся в разные стороны!
Кстати, наш отечественный чеснок тоже оказался крепче вашей механической давилки, от которой после нажатия остались только ручки. А у нашего мастера нож из вашей нержавейки в нашей вареной колбасе застрял — вытаскивали всей бригадой.
Ты пойми, брат Хуань, у нас ведь тоже деньги не на деревьях растут, а пособие по безработице вообще сущие копейки. Два раза в магазин сходить или один раз с приятелями посидеть. Это вы в Китае свою рисовую водку не любите, потому что делать ее не умеете. А нас еще Менделеев научил, в какой пропорции спирт с водой мешать, чтобы ровно сорок градусов выходило. И поэтому никак не можем мы без водки, как вы — без риса!
А теперь, брат Хуань, о самом главном. Я, конечно, понимаю, что, в отличие от нашей вымирающей страны, у вас в Китае большой переизбыток народонаселения. С работой, видимо, труднее, чем у нас. Платят мало. Но от продукции, выпускаемой вашим механическим заводом, у нас одни убытки. Лопату купил, так всего один раз в землю воткнул — согнулась лопата. На работе китайскую электродрель выдали — сгорела электродрель, а из моей зарплаты ее стоимость вычли. Спорить стал — попал под сокращение.
Слышишь, Хуань?! Жене Ирке на день рождения подарил маникюрный набор made in China — так ножницы на первом же ногте сломались. А через них и наша семейная жизнь дала трещину — короче, развелись мы вчера с Иркой.
И я вот что, брат Хуань, думаю: все мои производственные неурядицы и семейные неприятности из-за произведенной твоими руками продукции произошли. Некрасиво получается. Я, значит, целый день на заводе спину гну, всю ночь супружеский долг перед Иркой выполняю, а ты, дорогой китайский товарищ, спустя рукава смену отстоишь, красную повязку наденешь и бегом общественный порядок на улицах наводить!
Короче, если и дальше так дело пойдет, то, помяни мое слово, накоплю денег на самолет, прилечу в Пекин и потолкую с тобой, брат Хуань, о своей исковерканной жизни по полной рабоче-крестьянской программе. Мало не покажется. И красная повязка не поможет.
С пролетарским приветом
Самый красивый поэт во всей России
Уходит с фуршета, сука, не с тобой
Опять его куда-то в гости пригласили,
Где будет заниматься он
спортивною пальбой.
Поэт уходит в гости, не ведая, не зная
Про гости, где желаннее он будет
во сто крат,
И ты идешь с фуршета, несытая и злая,
И снег за ворот падает,
как белый виноград.
