Шинед Мориарти
В погоне за бэби
Остроумная, несколько чрезмерно взвинченная и откровенно не по-мужски стервозная книга. Соленая и газированная. И стремительно центробежная. Да и просто тараторная, как разговор кумушек по телефону, когда вокруг горы грязной посуды, груды нестираного белья и пятнадцать детей теребят юбку: “Мама, мама, а чего он”.
Но ничего этого в жизни главной героини пока нет, хотя это-то и обуяло ее воображение в описываемый период. Очень срочно нужен ребенок. Вечеринки, гулянки, танцы-шманцы и моря алкоголя несколько поднадоели. И с энергией, достойной урагана “Дин”, повстречавшегося с Годзиллой, она окунается в мир лакмусовых тестов, недельных расчетов, парайогических опытов и прочей свистопляски, которую в нещадных количествах рекламируют по Интернету.
А вокруг еще толпы родственников. Чопорные “англичашки”, взбалмошные “ирлашки” и еще много много характерных личностей. Некоторые особо эффектные просто, похоже, сошли с экранов пятидесятых. А некоторые повылазили из анекдотов. Но всем им хорошо и комфортно в забавной дамской комедии положений. Вот приходит, например, некто в костюме неандертальца к любимой девушке на работу, скандал. А выходит злой начальник: “Ба! Да это же мой любимый регбист. Пройдите в кабинет, мы с вами сейчас какой-нить контракт подпишем”. И прочий степ и улюлюканье. А в конце-то концов оказывается, что была-то это вовсе не комедия.
Дэвид Николлз
Вопрос на десять очков
Дебютный роман английского телевизионного сценариста, в котором автор почему-то решил вспомнить молодость. Собственно, ничего в этом странного нет, просто несколько озадачивают реалии подростковой жизни, прежде чем приходит осознание того факта, что действие-то разворачивается в середине восьмидесятых годов прошлого века.
Но какая в принципе разница, какой век. Вон история отпрысков Монтекки и Капулетти из вовсе давних времен до сих пор генерирует познавательно-душепитательный заряд. И герой ироничной, умной и разжеванно-протяженной повести тоже имеет что сообщить на тему воспитания юношества. Он всего-то и хотел научиться правильно вворачивать в разговор слово “эпонимичный” и поучаствовать в телевизионной викторине вроде наших “Умниц и умников”. Для этого пришлось поступить в университет, хотя в местах, где будущий знаток рос, “ботаничество” было не в чести.
И надо же такому случиться, что в ответ на такие скромные желания на нашего героя, как из рога изобилия, просыпался целый практикум по препарации жизненного опыта. И узнать, в чем секрет настоящей дружбы, придется. И научиться разбираться в девушках предстоит. И даже социальное устройство общества продефилирует в легком таком, непринужденном жанре. А падкий на подростковые истории Голливуд в прошлом году уже экранизировал книгу, возможно, с подачи Тома Хэнкса, который и стал одним из продюсеров фильма.
Петра Хаммесфар
Могильщик кукол
Ох уж эти ужасные детские травмы! Что они творят с цивилизованным человечеством. Увидел в детстве кровь или, положим, голого родителя, или на лестнице поскользнулся — всё, горы трупов в будущем обеспечены. Известная немецкая триллеристка, Петра Хаммесфар пошла дальше. Травму дитя получило пренатально. Не успев появиться на свет. Но получило окончательно и бесповоротно.
Он был поздним ребенком. Но мальчиком, что в сельской местности, где жили его родители, испокон веков считается однозначным даром небес. Однако дар небес оказался на редкость специфическим. Когда он вырос, то оказался “огромным парнем, массивным и грузным, с мягким взглядом и разумом двухлетнего ребенка”. Еще верзила отличался словарным запасом в половину наследия Эллочки Людоедки, страстью бродить по ночам и, как и следовало ожидать, непомерной привязанностью к игре в куклы.
Все это мы узнаем с первых же страниц книги, равно как и театрализованный список участников будущего представления. А также завязку, развязку, все ориентиры и секреты грядущей детективной истории, которая приключилась в тихом патриархальном местечке на просторах Евросоюза.
Дело в том, что парнишка с кукол, которых он любил разрывать на части, перешел на живых девушек. В этот-то кошмар и предстоит погрузиться читателям. А суховато-репортерская манера изложения автора только усиливает эффект присутствия.
