То есть чуть не лишили чести. В смысле, воинской! Еще точнее – чуть не лишили воинского звания и не сняли с должности. Лычки сорвать – это у них "на щас"! Минута – и ты снова в рядовых!
Дело в том, что одним прекрасным утром возникла некая нестандартная ситуация, в которой я и мое отделение лопухнулись по полной программе. Военно-полевой лагерь. Время – 6.00! В тишине утреннего леса звучит истошный вопль: "Рота, подъем!" Понятно! Это очередной дневальный прогибается перед начальством. По первости мы все как один тут же выскакивали и в форме "а-ля топлес", громко зевая, летели на зарядку. А потом постепенно приборзели и отправляли туда по очереди двоих-троих бойцов от каждого отделения. Ну бежит там толпа воинов и бежит. Количество никто не проверял. Поди разбери, сколько их там! Так и жили до сего дня.
Идем дальше. Спали мы на деревянных нарах в таких, знаете ли, палатках, которые называли шатровыми. Я как командир отделения – слева от входа. Почему? А хрен его знает. Так приказали! Ну проорал там дневальный свое. Ну и что? Не впервые! Я уже не сплю. Лежу и в дремоте слушаю. Тишина. Никто и не пошевельнулся. Я жду. Минут 15 ждал. Ничего! Ни одна сволочь так и не среагировала. Моей команды, что ли, ждали? Тут полог палатки медленно так приоткрывается. Некто пригнувшись входит вовнутрь. Полог закрывается. Я практически только какой-то силуэт сквозь слипшиеся глаза и различаю. Звучит такой спокойный вкрадчивый голос: "Ребятки! Ну что же вы? Пора вставать, сынки!"
А у меня в отделении два узбека были. Спали рядом друг с другом в углу палатки. И вдруг из этого угла в сторону полога палатки с характерным среднеазиатским акцентом летит, хотя и полусонный, но наш, родной, отборный, многоэтажный мат! Ну не понравилось узбекам, что их сон бесцеремонно кто-то потревожил. Как страшная молния, мое ухо тут же пронзил дикий визг: "Что-о-о-о-о??? Встать! Смирно!" Мы все резко вскочили на нарах. Шатровая палатка резко подскочила от наших голов, вырвалась из внешних колышков, центральная штанга рухнула посередке, и всех нас накрыло. Внутри возня, кряхтение, проклятия, опять же мат… Через минуту мы выбрались из-под этого хлама. Перед нами стоял взбешенный "полкан", наш начальник военных сборов, гвардии полковник! Мы в трусах, он в форме! "Хана", – подумал я. Другие, как потом оказалось, подумали то же самое. Через 20 секунд ненавистного взгляда в наши лица "полкан" резво удалился офицерской походкой.
Будет буря! Влипли! Этот смерч не ублажишь, не уважишь. Надо готовиться к худшему. А куда деваться-то? Не в бега же? Как мы драили наши пряжки на ремнях! Как вылизывали сапоги, подшивали новые подворотнички (аж чуть ли не вязью) – отдельный разговор. А что еще нам оставалось делать перед экзекуцией? Дальше было построение. Три роты в полном составе. Стоим. Наши офицеры напротив. В струночку! Выходит разъяренный "полкан". Рычит команду. Мое отделение выходит перед ротами. Стоим по стойке смирно. Начищенный, надраенный 165-сантиметровый "полкан", предчувствуя добычу, поворачивается к нам лицом и орет следующее: "Вы все – су...и!" Затем смотрит мне в глаза и тычет мне в грудь: "А ты – самый главный х...й!!!"
Затем последовала такая десятиминутная речь, которой я больше в жизни никогда не слышал. Величественный мат бурным потоком лился в нашу сторону как из рога изобилия! Мы и сами не промах, но такого профессионального, изощренного (я бы даже сказал, изысканного), мощного по времени и словосочетаниям мата я раньше не знал! Перед глазами мелькали люди, звери, предки, родные, знакомые, различные части тела… Я не успевал запоминать яркие и эксклюзивные эпитеты и заманчивые сюжеты. Команда "разойтись!" прошла как-то мимо меня. Я ее просто не расслышал. Потому что пытался хоть что-то запомнить и повторить про себя. Один майор подошел, похлопал по плечу и сказал, что мы легко отделались. А о "полкане" сказал, что тот был в Сирии (только тихо! это военная тайна!), налетел там на какую-то химию и теперь немного не дружит с головкой. Но у меня к нему никаких претензий и не было! Расквитался с нами тем же.
А я вот с тех пор все пытаюсь вспомнить полкановскую речь: у кого там и что было? То ли у осла морда, а у носорога яйца? То ли наоборот! И вообще, какая между ними связь? И кто что кому сделал? Помню только, что три роты лежали на плацу от ржания, а листья с деревьев на нас медленно осыпались! Ну не помню, и все! А жаль! Может, когда-нибудь где-нибудь бы и вставил сей каламбур при случае! Если бы потом, конечно, не убили!
