Неужто пять лет хрустальному дворцу на Павелецкой? А казалось бы, только вчера…
– Юрий Михайлович вызвал меня в восемь утра, было воскресенье, – вспоминает Владимир Спиваков, – сели, и за чашечкой чая он сказал: "Володя, давай поговорим по поводу Дома музыки – каким он должен быть?". Поговорили, начали строить, причем Юрий Лужков принял самое горячее участие, ходил здесь в каске, ползал по грязи, ругался…
Конечно, боялись. Публика у нас консервативная, привычки нет безропотно все новое принимать: будет ли сюда, на Павелецкую, протоптана дорожка? Но опасения оказались напрасными…
Семь вечера, идем по знаменитой длинной лестнице к Дому: пылают огненные чаши, освещая путь, тут же замерли в мраморе оригинальные скульптуры – раскрытые партитуры, на страницах которых высечены подписи всех звезд, выступавших за эти пять лет в Доме: Каррерас, Доминго, Хворостовский, Мацуев… Тут же, на морозе, Владимир Теодорович за бокалом шампанского рассказывает такой исторический анекдот:
– Выходит как-то Дмитрий Шостакович на улицу, а к нему подходят двое: "Рупь есть? Выпьешь с нами?". Дмитрий Дмитриевич, как человек щепетильный и вежливый, соглашается. Ну, разлили, выпили, закусили каким-то сырком. Потом незнакомцы спрашивают: "Как тебя зовут?" Шостакович отвечает: "Дмитрий". Они: "А ты чего делаешь вообще?" Он: "Я композитор". Они понимающе кивают: "Ну не хочешь говорить, кем работаешь, не говори…".
Ленточка разрезана – "лестница звезд" открыта. Денис Мацуев, которому сегодня играть джаз, обнаруживает среди прочих подписей и свою:
– Вспоминаю свой первый концерт здесь: на сцене еще пыль лежит, известка; тут же распаковали новенький запечатанный "Стейнвей"… Ощущения были разные. Меня часто спрашивают по поводу акустики Светлановского зала (исторически больное место Дома музыки, – Я.С.). Я всегда отвечаю: не бывает плохих залов, бывают плохие исполнители. И здесь – я не лукавлю! – мне очень нравится играть: чувствуешь себя гораздо увереннее, чем в Большом зале консерватории.
– Что до акустики, – подхватывает Владимир Спиваков, – то я надеюсь, эта проблема будет наконец решена. Юрий Михайлович пообещал…
Но вот и фойе: высоких гостей, похоже, больше, чем простых зрителей – здесь и Юрий Лужков, и Людмила Швецова, Иосиф Кобзон, Леонид Рошаль, первый вице-премьер Сергей Иванов… Юрий Михайлович подходит к бюсту Шостаковича; Спиваков рассказывает:
– Когда ты любишь свою квартиру, хочется отнести туда что-то хорошее – прекрасную вазу, книги… И вот, будучи в поездке со своим оркестром по Европе, я зашел к вдове выдающегося скульптора Габриэля Гликмана для того, чтобы купить у нее бюст Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Гликман был другом Шостаковича, потом переехал в Вену, а скончался в Мюнхене. И мне удалось привезти этот уникальный бюст в Москву, в Дом музыки…
Юрий Лужков вместе с Ириной Антоновной (вдовой композитора) положил к бюсту букет цветов. И поклонился. Но вот уже… третий звонок!
На сцене в этот раз – сплошная "первая величина", и далеко не всегда в привычных для себя амплуа: так, в какой-то момент великий джазмен, саксофонист Георгий Гаранян сел за рояль, а сидевший за этим самым роялем Денис Мацуев бросился к контрабасу и умудрился исполнить виртуозный пассаж! Знаменитый органист Саймон Престон блестяще исполнил концертные вариации Бонне – дань уважения всем людям, стараниями которых в Доме музыки был открыт уникальный орган "Клайс – Глаттер-Гетц" на 84 регистра. Но, конечно же, гвоздем программы стали выступления двух оркестров маэстро Спивакова – "Виртуозов Москвы" и НФОРа. Большой оркестр (НФОР) после зажигательной речи Юрия Лужкова исполнил Праздничную увертюру Шостаковича, а "Виртуозы" пошли практически на "измену клятвы классического музыканта" – играли джаз под управлением обаятельного Гараняна. Публика не расходилась почти до часу ночи…
