С Вячеславом Анатольевичем Шалевичем, художественным руководителем Театра имени Р.Н.Симонова, мы вспоминали легендарные времена и замечательные имена вахтанговской сцены, которой он отдал полвека. Вячеслав Анатольевич провел нас потайными тропами вахтанговского «закулисья» и поведал немало поучительных историй, из которых создавались сценические шедевры прошлых лет.
- Вячеслав Анатольевич, Вы выросли в самом сердце Арбата, в Вахтанговском дворе. Выходит, Вы уже с детства окунулись в атмосферу театра?
- Да, Вы знаете, уже в детстве я посещал все репетиции и спектакли нашего театра. Даже старые артисты удивлялись, как это я всех знаю и помню. Я застал множество замечательных спектаклей. Шла война, и мы ходили в гимнастерочках, залатанных мамой. А тут театр, музыка, фраки – просто чудо какое - то. И для нас, арбатских детей, это была влюбленность в красоту, в очарование театра. Оно, конечно, притягивало к себе. Магия Вахтанговского театра заключалась еще и в том, что это был музыкальный театр. Ставилось огромное количество музыкальных спектаклей. Все актеры прекрасно пели. И все это звучало по тем временам невероятно празднично. Да, это был великий театр.
- А чем для москвичей был Вахтанговский театр?
- Поскольку я рос в Вахтанговском дворике, то мне приходилось видеть, как караулили великих «вахтанговцев» их поклонники, как актеры от них бегали и ругались с ними. К примеру, Людмила Васильевна Целиковская могла себе позволить кого-то и шугануть, когда приходила бесцеремонная поклонница и требовала: «Дайте-ка мне на нее взглянуть!» Людмила Васильевна, готовясь к спектаклю, говорила: «Что я, лошадь, что ли? Если Вы хотите что-то сказать, я скажу. Но не надо так бесцеремонно со мной обращаться».
- У Ваших мастеров было невероятное чувство юмора.
- Конечно. Была, например, такая смешная история. Как-то мой товарищ опоздал на репетицию. Он брился у себя в гримерной и намазал лицо мылом. Успел побрить только одну сторону и вдруг слышит: «Воронцов, Воронцов! На сцену!» Так он бежит через весь театр и выбегает на сцену с наполовину намыленным лицом. Вся труппа уже в сборе. Актеру надо было сказать только одну фразу: «Луций Антоний перешел Рейн». Закрылся занавес, и он в ужасе подсел к Рубену Николаевичу Симонову и говорит: «Рубен Николаевич, ради бога, простите». Тот оборачивается к нему: «Что Вы, что Вы, Миша? Не переживайте. Я видел Ваше лицо. Вы были весь белый, как в мыле».
- А молодые дарования могли себе позволить подшутить над прославленными мастерами?
- Вы знаете, случалось и такое. Вспоминаю Цецилию Львовну Мансурову, – своеобразную, необычную и эксцентрическую женщину. Она была очень смешливым человеком. Когда Цецилия Львовна выступала перед зрителями, то всегда говорила о себе: «Я, я, я». Из-за кулис мы, молодежь, могли подсказать ей: «Цецилия Львовна, что-нибудь про себя». Она начинала страшно хохотать. Или, к примеру, Николай Олимпович Гриценко. Он был уникальным человеком, богом данный талант. Так вот, у него была большая библиотека. Но он мало читал, между прочим. И в его библиотеке все тома были выстроены под цвет: голубой, желтый, коричневый. Как-то я был у него на квартире, и он меня спрашивает: «Слава, ты все знаешь. Какого цвета не хватает на полке, какой кирпичик положить?» Я ему и подсказал: «Положите «Тома Сойера» Марка Твена, он оранжевый».
- Вы лично кого-нибудь разыграли из великих вахтанговцев?
- Приходилось. Как-то первого апреля в «Комсомолке» была напечатана заметка, что на полуострове Таймыр ученые нашли мамонта, что они с ним сейчас возятся и воспитывают его. Но к нему нельзя подходить очень близко. Потому что сейчас у него открываются истоки головного мозга. И я подбросил эту газету Андрею Львовичу Абрикосову. Он сидел над газетой и задумчиво говорил: «Да. Вот оно что! Головной мозг у него открывается. Это замечательно. О! Надо пойти, посмотреть». Потом открывал ее, и видел, что это первое апреля. Розыгрыш. Начинал ржать, хохотать. Говорил: «У, мерзавцы!» И так, как-то, мило, добром расходились. Все они были веселые люди.
- То есть, в Вахтанговском театре отношения между прославленными мастерами и юными дарованиями были дружественными, на равных?
- Прежде всего, наши мастера обладали огромной культурой общения. Вспоминаю такой случай. Играя с Рубеном Николаевичем в одном спектакле, я не позволял себе сделать паузу, хотя имел на это право по роли. Лишь бы поскорее сказал Рубен Николаевич. И на одном спектакле, уже распустившись, я сделал огромную паузу, правда, разрешительную в этом образе. Рубен Николаевич растерялся и заговорил текстом из другого акта. Тут наступает антракт, и в моей гримерке раздаются тревожные звонки. Я думаю, ну все, сейчас мне Рубен Николаевич даст. Захожу к нему: «Да, Рубен Николаевич». Он повернулся ко мне и говорит: «Слава, Вы сегодня так замечательно играли, что я даже забыл текст». Вот что это такое? Это были мудрецы. Они психологически понимали, что с этим молодым человеком происходит. И как-то его взбадривали. Я этого никогда не забуду.
- Ваши мастера были учителями и в личном плане. Рубен Николаевич Симонов однажды Вам сказал: «Когда любовь закончится – с тобой останется твоя профессия».
- Да, в то время у меня была влюбленность, и я хотел, чтобы девушка перешла в Щукинское училище. Рубен Николаевич пригласил ее к себе домой, и пригласил педагогов для прослушивания. Девушка встала, руки в боки, и – читать, что попросили. Что-то такое прочитала. Пока она читала, я понял, что ее никто никуда не возьмет. Потому что так нельзя читать перед такими мастерами. Рубен Николаевич ничего тогда ей не ответил. Уже потом он подошел ко мне, и сказал: «Вы знаете, я много знал женщин. Это пройдет. Останется профессия».
- Вы упомянули легендарную Людмилу Васильевну Целиковскую. Вам пришлось много с ней общаться и работать.
- Да, мы сделали с ней первый в нашей стране антрепризный спектакль «Коварство, деньги и любовь». И объездили с этим спектаклем весь Советский Союз и полмира. Она никогда не была капризной с товарищами. У нее был исключительный вкус на вещи, которые не позволительны на сцене. Людмила Васильевна учила нас, молодых актеров, мудрости и вкусу. Замечательная артистка и потрясающий человек. Помню, мы сидели где-то в Грузии в автобусе. Там случился небольшой горный обвал. Подошел какой-то роскошный грузин. «О! Целиковская, боже мой!» Она и говорит ему: «Когда мы проедем? Ну, давайте, поскорее хочется». Поклонник спрашивает ее: «А что вам сейчас хочется?» «Ну, что, что хочется? Шампанского!» И вдруг из-под вагона этот грузин доставал бутылку шампанского и говорил: «Пожалуйста». Вот такие случались невероятные истории, связанные с ней.
- Вы почти полвека служите вахтанговской сцене. Что для Вас есть театральная традиция?
- Для меня традиция – это влюбленность в театр. Влюбленность в свое дело. Если ты любишь свое дело, ты ему все отдаешь. Как говорила Цецилия Львовна Мансурова: «Что такое обаяние? – Это прежде всего отдача. Да, да, да. Вот когда ты весь отдаешься, тогда ты обаятелен».
СПРАВКА. Вячеслав Анатольевич Шалевич родился 27 мая 1934 года в Москве. В 1958 году он окончил театральное училище имени Б.Щукина и начал работать в Академическом театре имени Евгения Вахтангова. В 1979 году Вячеслав Шалевич окончил Высшие режиссерские курсы при Государственном институте театрального искусства (ГИТИС). В кино актер начал сниматься в 1958 году и дебютировал ролью Швабрина в экранизации повести А.С.Пушкина "Капитанская дочка". Интересно он показал себя в таких разноплановых фильмах, как кинодрама о спортсменах "Хоккеисты", в мелодраме Татьяны Лиозновой "Три тополя на Плющихе", в детективе "Лекарство против страха", снятом Альбертом Мкртчяном по одноименной повести братьев Вайнеров. В исторической картине "Шестое июля" Вячеслав Шалевич сыграл левого эсера Якова Блюмкина, а в историческом телесериале "Семнадцать мгновений весны" актер воплотил на экране Аллена Даллеса. Одна из последних работ Вячеслава Шалевича – в фильме Юрия Кары "Мастер и Маргарита", снятом по роману Михаила Булгакова еще в 1993 году, но до сих пор не вышедшем на экран. В настоящее время является художественным руководителем Театра им. Р.Н.Симонова. Лауреат Государственной премии РФ (1995 — за театральную работу). Народный артист РСФСР (1979).
