В Афинах
Кошки не сжирают голубей —
грациозны черные пантеры.
Кавалером смотрит воробей,
сок любви хлебнул из атмосферы.
Всё зверьё у моря как князья,
необиженные, дремлют псины.
На бульварах бьются апельсины,
но ни псам, ни нам их есть нельзя.
Всё нельзя! Ни плакать, ни любить
и не знать ни сна, ни воскресенья.
Лишь в словах теперь мое спасенье,
если только хватит силы быть!
***
Мы в плену у греческого марта,
словно грешники, сошедшие с креста,
пьем свободу тихо, без азарта,
а дорога лунная пестра.
Не для нас вдали маячит парус —
переменчив перед бурей бриз.
И опасен чувств высокий ярус:
шаг ступил — лавина сбросит вниз.
Прыгнем в море! Так ходили греки,
позабыв про жалкую юдоль…
Поцелую и слизну навеки
чувства нерастраченную соль.
***
Ночь текла, безгрешная, за чаем.
Рядом с нами — Лермонтов и Блок.
За стихами мы не замечаем
наших тайных страхов и берлог.
Ночь текла не по ночным законам,
ты запел — как пуля у виска!
В голосе, глухом и монотонном,
просквозила русская тоска.
Той тоской Россия захлебнулась.
Мы с тобой не в силах ей помочь.
Я тебе печально улыбнулась
и пошла кропить слезами ночь.
