Дом, в котором недавно умер человек, враз обретает потерянный вид. Сиротливо открыты двери, бродят незнакомые люди, запах становится каким-то кладбищенским. Так ЦДЛ вчера превратился в огромную квартиру, где скончался хозяин. Римма Казакова не была хозяйкой – она была другом и матерью для всего этого разом погрустневшего литературного мирка. Гроб стоит в Большом зале, куда страшно подниматься. Ведь еще недавно Римма ходила по этим лестницам.
Римма. Ее звали только так – реже по отчеству или фамилии. «Мы с Риммой выступали…» «Римма мне звонила…» «Римма еще буквально недавно…» – слышится в фойе. Да, Римма еще буквально недавно… А сейчас – на сцене Большого зала гроб, устланный цветами. Такое знакомое лицо, как всегда, упрямо сжатые губы. Римма была у нас одна, другой такой нет и не будет.
Слава поэта не столь широка, как слава артиста или певца. Зато все, кто пришел проститься, искренни. Андрей Вознесенский под руку с Зоей Богуславской, поэт Андрей Дементьев, с трудом передвигающийся драматург Михаил Рощин, режиссер Марк Розовский, прозаики Александр Кабаков, Евгений Попов, даже певица Анастасия, которая исполняла ее песни… Среди ближайших друзей на сцене сын Егор, с которым у Казаковой были очень непростые отношения. Когда траурная музыка прерывается стихами Риммы Федоровны в ее собственном исполнении, все замирают. Ведь больше никогда вживую этот голос не услышать.
Никто не ожидал такого. Дом отдыха в Перхушково, куда Римма Федоровна часто ездила отдыхать. 12 часов дня. Оторвался тромб. И все. Оторвался не только тромб – что-то оторвалось внутри у ее круга друзей, знакомых, дальних знакомых…
Александр Коровкин, драматург, член правления Литфонда, член Союза писателей Москвы:
– Она ежедневно, постоянно работала, занималась всеми делами Союза писателей. Кого куда отправить, письма писать, звонки, все бытовые дела. Ведь Союз писателей в СССР был богатейшей организацией. Все это осталось. Но к власти пришли дельцы, хапуги. Поликлиника и детский сад уже проданы, продан дом творчества в Малеевке, сейчас продают дом творчества в Переделкино. В этом году семинар молодых писателей в Переделкино был хорош как никогда, Римма вела семинар поэтов. Что теперь будет с Союзом, непонятно. Кто еще будет так заботиться.
Сергей Филатов:
– В 60-ые годы вместе с Вознесенским, Евтушенко и Ахмадулиной она взорвала наш мир. Новый министр культуры Александр Авдеев сказал о ней двумя словами – «это эпоха».
Писатель Анатолий Курчаткин:
– Все мы видели, что последнее время она плохо себя чувствует, сгибается немножко, голос не так тверд, но, казалось, такого плотского металла в ней хватит еще на долгие годы. От нее исходила такая брызжущая гражданская энергия, что было даже немного страшно подходить.
…Да, это устаревшее сейчас слово «гражданин», а при этом такой тонкий лирик – все это Римма. Самые известные ее стихи – из 60-х, 70-х годов. В каждой строчке – нутряное, вывернутое наизнанку чувство. «Поседею, побелею, как земля зимой. Я тобой переболею, ненаглядный мой…» Автор этих строк никогда не получал столько цветов, как вчера.
Лев Аннинский – весь в черном, это траур.
– Когда вы видели Казакову последний раз?
– Последний раз я увидел ее на церемонии вручения премии «Венец». Мы несколько лет взаимодействовали как поэт и читатель. Я был потрясен слабостью ее голоса, а у нее всегда был звонкий голос. Она очень тихо говорила, но то, что она говорила, свидетельствовало, что она – прежняя. С тонким чувством юмора, с веселостью, с верностью своим принципам.
Как только гроб увезли на Ваганьковское кладбище, дождь, вечный друг похоронных дней, припустил с новой силой. Поливай, дождь! Только в дождь и хоронить поэтов.
Евгений Бунимович:
– Римма всегда была человеком страстным, и эта страсть ее, наверное, сожгла. Страсть в любви. Она была страстным советским поэтом. Также страстно она вошла в перестройку. Обычно поэт эгоцентричен – это нормально. А она была открыта. Ее раздирали политические страсти, семейные драмы, которые у нее были. Все выплескивалось, все ее сжигало, и до последней минуты она была такой. Поэтому она была такой живой, поэтому такая сейчас растерянность, хотя она была уже немолодым человеком.
«МК» узнал, каким стало самое последнее стихотворение Риммы Казаковой – ему две недели от роду. Это гимн, написанный по просьбе недавно организованной Международной ассоциации русскоязычных писателей. Но гимн ли это?
В мире так много разбито, разрушено…
Вместе со всеми плетем жизни кружево
И открываем внезапно в себе:
В играх судьбы мы не станем игрушкою!
Вот наш исток: мы наследники Пушкина.
Скажем за это спасибо судьбе…
