Условиями содержания малолеток в СИЗО комиссия осталась довольна. А вот к следователям и прокурорам у проверяющих возникла масса вопросов.
Малолеток, подвергшихся аресту, в Москве содержат только в двух СИЗО. Девочек — их сегодня под арестом находится не более десяти — в женском СИЗО №6. 140 парней дожидаются своей участи в СИЗО №5. Именно его и решили посетить представители комиссии Общественной палаты по контролю за правоохранительными органами и реформированием судебно-правовой системы Анатолий Кучерена и Мария Каннабих. А вместе с ними и представители СМИ.
Первым сотрудники СИЗО открыли учебный класс. Класс как класс — те же парты, доска, учительница. Только вот учеников всего 6 — в СИЗО подростки учатся по желанию. А некоторые из ребят в 15-16 лет не могут написать и двух строк.
Внутренностям камер могли бы позавидовать палаты многих московских больниц. Хотя бы потому, что они наполовину пусты — в 14-местных помещениях содержится по 5-6 человек. И никаких запахов. Кроме едва уловимого запаха краски там, где недавно делали ремонт. На двухъярусных «шконках» свежее белье. В каждой камере — телевизор, холодильник или шкаф для продуктов, электрочайник. В помещениях очень светло. Умывальник и туалет в небольшом отдельном помещении. Только вместо двери — клеенчатая шторка. «Параши» в СИЗО уж точно оказались чище, чем туалеты во многих госучреждениях.
«Моют вас регулярно? — интересуется у сидельцев Мария Каннабих. — Как кормят? Есть какие-то претензии к содержанию?». Ни в одной из камер малолетние сидельцы не высказали ни одной претензии. И не потому, что боялись — Анатолий Кучерена предлагал тем, у кого есть проблемы, поговорить наедине. Их просто не оказалось.
И тут выяснилось, что большая часть подростков — около 80% — находится в СИЗО за одно и то же — за мобильники.
— Ужас, катастрофа! Мы так нацию потеряем! Прямо хоть запрещай мобильные телефоны — полушутя-полусерьезно восклицает Анатолий Кучерена.
Но квалификация преступления у всех разная, а, значит, и сроки наказания. Одному 1,5 года сидеть, потому, что статья называется "кража". Другому — 4 года. Потому, что «разбой».
— Здесь много вопросов к тому, что одно и то же преступление квалифицируется по-разному, но нужно разбираться с каждым случаем отдельно, — считает Кучерена.
Но больше всего членов ОП задело даже не это. Оказалось, что большинство ребят, хоть и признали свою вину, но все равно сидят по 7-8 месяцев, а то и по году. А следователь при этом навещал их всего пару раз.
— Почему так долго тянутся расследования? А ведь на работу следователей, прокуроров, дознавателей тратится много государственных денег, — возмущен Анатолий Кучерена.
Члены ОП пообещали разобраться с каждым случаем отдельно и выяснить, оправданы ли средства, что идут на обеспечение следствия. И не забыли ли следователи кого из своих подопечных.
