Октябрь 1993 года надолго запомнился многим "дембелям". Итак, я заканчиваю службу в непонятно какой — то ли советской, то ли российской — армии. Дело в том, что Советская армия в конце декабря 1991 года переименовывается в российскую. Мой призыв состоялся в ноябре, и мы последние принимаем присягу Советскому Союзу.
Попадаю в Казахстан, где часть очень скоро расформировывают и солдат отправляют, буквально, кто куда хочет. Залетчиков, правда, посылают на Север. Многие просятся поближе к дому. Я был направлен в славный город Химки, что прямо рядом с родным Тушино.
Но некоторые хотят служить в "горячих" точках. Но командование отреагировало в высшей степени благоразумно. При зачитывании разнарядки о переводе в часть называют фамилии тех, кто хотел повоевать. Следует короткий диалог:
— Вы хотели в "горячую" точку?
— Хотели.
— Поедете служить в Краснодар. Там почти весь год жарко, и девки полуголые ходят.
Так, благодаря офицерам части, несколько матерей дождались живых сыновей из армии…
Конец сентября — начало октября. Мы что-то слышим о разногласиях в российском руководстве. Но всем "до лампочки": скоро дембель. По телевизору смотрим в основном кино, спорт и крутим "видик".
Вечером 2 октября — около девяти часов — из штаба прибегает солдат и говорит, что в Москве началась какая-то буча. Включаем программу "Время" и потихоньку начинаем обалдевать. Другого слова не придумаешь. В полной тишине смотрим новости, после чего "деды" идут в каптерку обсуждать ситуацию.
Все понимают, что дембель накрылся. Решаем послать гонца за водкой. Водки берем много, потому что настроение у всех паршивое, и каждый понимает, что эта пьянка может оказаться последней. Хорошо "погудели". А в час ночи 3 октября в части объявили тревогу.
Еле продираем глаза, с трудом одеваемся. Пошатывает. Одного товарища пришлось закинуть на второй ярус и закидать одеялами, ибо он был в отключке. Наша хозрота приходит последней. Командир части замечает, но молчит — все понял.
Дается краткая установка на утро, и все возвращаются в казарму. Утром часть машин отправляется за оружием. Остальным ставится своя задача в случае тревоги.
Я служу на автокране Зил-133, но о нем почему-то молчат. В обед командир роты проводит построение и спрашивает каждого о его действиях в случае тревоги. Я по приколу отвечаю, что натяну на крановую установку брезент и отправляюсь в Тушино, потому что под брезентом никто ничего не разберет. Можно провезти пушку — не остановят. За реплику получаю порцию отборных матюгов.
Следующие дни — 4-5 октября — проходят в мрачной обстановке. Дембель в опасности. Но скоро все разрешилось: одни победили, другие проиграли. И вот честное слово — нам было глубоко все равно, чья сторона возьмет верх. Ругали и тех, и других. Мы хотели домой, а не на войну.
Еще пару недель и начинается увольнение в запас. Домой!
