На VI Открытом Всероссийском фестивале документальных фильмов «Соль Земли», который прошел в сентябре в Самаре, фильм получил диплом жюри «За волнующую притчу о нашем долге перед старшим поколением». На II Международном фестивале короткометражных фильмов «Кадр, вперед!» он взял сразу два призовых места: «За лучший документальный фильм» и «За лучшую операторскую работу» (оператор – Рафаэль Сарваев). Среди его наград также - Гран-При на XIII фестивале студенческих фильмов «ПитерКит» и спецприз студенческого жюри. 15 ноября фильм был показан на канале «Россия» в программе «Мусульмане».
По-феллиниевски смешно начинается: звонит телефон на огромном дереве, которое растет в двухстах метрах от околицы маленькой деревни, и голос из трубки просит позвать дедушку. До ужаса трогательно. Значит, такая притча для взрослых нам предстоит.
Потом старик в радостном ожидании внуков собирает на телегу диковинную утварь профессиональных пчельников-верхолазов и долго едет сказочно-красивым лесом. Фильм называется «Горький мед», поэтому, пока он едет, в голову приходят разные версии дальнейшего развития. Может быть, меда не будет. Предположим, пчелы подохли или кто-то разорил улей до старика. Может быть, на старика и его лошадь нападет дикий медведь. Но это отпадает сразу: а как снять? Аренда дрессированного медведя на съемки в лесу слишком затратна да и небезопасна в условиях заповедника, где местные медведи сурово постоят за свою территорию. А может быть, старик сорвется с вершины дерева. Такой вариант отыгран в фильме известного турецкого режиссера Семиха Капланоглу «Мед» из трилогии о детстве «Вода-Яйцо-Мед». Но вдруг в кустах рычит настоящий медведь, лошадь не шутя шарахается в сторону, и таким образом все намеки на сказочно-игровую природу фильма улетучиваются. Тогда что же перед нами?
Следующие кадры - уникальный аутентичный процесс сбора дикого башкирского меда. Возможно, не только башкирского: наверно, подобным образом собирали мед и бортники-марийцы, и удмурты, и мордва. Может быть, даже сейчас собирают, но уже не с таким профессиональным риском и не с такой традиционной профессиональной ловкостью. Я, например, никогда не задумывалась, что «башкирский мед» - это именно мед диких пчел. Что для того чтобы «взбежать на дерево», вовсе не нужна лестница, используется старинный дедовский способ - жесткий плетеный пояс из коры или лыка, прочный и жесткий. Не веревка несет человека наверх, а человек веревку, чтобы поднять на ней все нужное для окуривания и складывания медовых сот. Это экстремальный труд для мужчин, которым не приходится рассчитывать на чужую помощь.
И поэтому так безысходно печален взгляд старика в конце фильма – куда-то в темное бесконечное пространство, где еще есть пчелы, но уже нет ни детей, ни внуков. Дом полон медовых сот, он благоухает медом и воском, и он уже как будто не от этого мира…
После фильма Айнур рассказал, что в кадре - его родной дед, а съемки велись в деревне Галиакберово и в заповеднике Шульган-Таш в Бурзянском районе Башкирии. Еще на первом курсе режиссерского факультета Санкт-Петербургского университета кино и телевидения он думал о том, чтобы снять фильм о деде. Прошло пять лет, были уже сделаны короткометражные фильмы «Енмеш», «Мы не рабы», и только тогда заветная мечта осуществилась. «К этому времени родная киностудия «Башкортостан» начала вставать на ноги и проект мог осуществиться в виде короткометражного документально-игрового фильма. В целом финансирование кино в республике проблематично: обычно спонсоры дают на короткометражный фильм 20-30 тысяч, часть дает грантом Министерство культуры России, которое, к счастью, финансирует у нас документальное кино. Большую часть обычно приходится изыскивать из собственных резервов. Но с этим фильмом было просто тотальное везение! Дедушка мой, конечно, не такой печальный, как герой фильма. В свои 72 года он забегает на эти деревья. Я так не умею, а он хоть бы что! Этим фильмом мне хотелось поблагодарить его за труд всей его жизни. Кино – это вообще такая форма благодарения, когда словами трудно выразить…»
…Фестиваль давно закончился, а я все думаю, где же он ставил камеру в момент выемки меда из улья? Где он поставил свет? Так шикарно светятся полные меда соты, и ловкие руки крупным планом вырезают из них наиболее полные, складывая и бережно спуская бело-желтые сахарные куски на землю. Съемка просто уникальна и с точки зрения визуальной антропологии, которая занимается запечатлением исчезающих, архаичных обрядов и трудовых процессов.
Месяц спустя на фестивале «Послание к человеку» я смотрела «Мед» Семиха Капланоглу. В этом художественном фильме отец главного героя как раз гибнет, упав с дерева при сборе меда. И я с легким недоверием отнеслась к веревке, с помощью которой взрослый мужчина пытается вскарабкаться на высоченное дерево. Нет, шептал мне внутренний голос, Капланоглу великий режиссер, но он, видимо, не знает труда бортников в деталях и обошелся с моментом вознесения человека на дерево как обыкновенный европеец. А вот Айнур Аскаров!.. Но я придушила это сравнение на корню: наверно, Айнур предполагал, что прецеденты возникнут, и поэтому сделал фильм не с точки зрения маленького человека, даже не с точки зрения дедушки, который потерял своих детей и внуков в городской суете, а с точки зрения… диких пчел.
